Элен хотела было вернуться в дом, но осталась. Встречный двигался еле-еле. Элен подождала еще и уже собралась возвращаться, когда ее окликнули по имени. Она прищурилась, всматриваясь в даль. Неужели Элиза? Элен побежала. Слава богу, это действительно была Элиза. Сестра хромала, болезненно морщась на каждом шагу. Элен бросилась ей на помощь.
– Что случилось?
– Немцы схватили Виктора, – выдохнула Элиза и рухнула в подставленные руки Элен.
Кое-как ей удалось довести сестру до дома, а затем дотащить до гостиной и усадить на стул.
– Перво-наперво я осмотрю твою лодыжку, – сказала она, опускаясь на пол.
Элиза нагнулась, растирая покалеченную ногу.
– Не могу на нее опираться. Целую вечность сюда тащилась. В лесу слышала немцев и их собак. Жутко перепугалась.
Элен сняла с нее ботинок и ощупала ногу.
– Перелома нет. – Она посмотрела на лицо сестры, искривленное болью.
– Ты уверена? – дрожащим голосом спросила Элиза.
– Да. Иначе ты бы орала от моих прикосновений. Сейчас я принесу тебе сладкое питье, а потом перебинтую. У тебя вывих.
– Ладно, – согласилась Элиза.
– Ты уверена, что немцы схватили Виктора?
Глаза Элизы были полны страха.
– Я строго следовала наставлениям Сюзанны. Не представляю, как немцы могли пронюхать. Я уверена, что показала Виктору ту самую шахту… А если нет?
Подавшись вперед, она закрыла лицо руками.
Глава 37
Уложив Элизу спать, Элен взяла ее велосипед и раньше обычного поехала на работу, надеясь что-либо разузнать о ночных происшествиях. Вначале она заехала к Виолетте. Та открыла дверь в халате и с бигуди на голове.
– Проходи на кухню. У меня готовится настоящий кофе.
– Где тебе удалось его раздобыть?
– Старые запасы. Ночью я почти не спала, вот и решила как следует взбодриться.
– Я тоже глаз не сомкнула. Тебе известно, что именно они затевали? Я не знаю ничего.
Виолетта рассказала, в чем заключался план партизан.
– Боже мой! Так вот почему Элиза говорила про шахту! Она сказала, что немцы схватили Виктора.
– Он мертв? – испуганно воскликнула Виолетта.
– Не знаю. Элиза в ужасном состоянии.
– Как ты думаешь, Сюзанна не пострадала?
– Надеюсь, что нет. Вскоре мы узнаем.
– Немцы устроят суд?
– Если и устроят, что это изменит? – беспомощно пожала плечами Элен. – Суды – просто насмешка. Я слышала про множество таких судов. Сплошная видимость правосудия. Ширма, чтобы убивать тех, кого и когда они пожелают.
Виолетта побледнела:
– Если что-то услышишь, дай мне знать.
– Ты тоже.
Элен поцеловала подругу в обе щеки и поехала на работу. Дверь оказалась незапертой, но внутри было пусто. Сняв плащ, Элен перешла в примыкающее здание больницы, где на кровати сидел капитан-немец.
– Я знаю, что вы спасли мне жизнь. Разрешите вас поблагодарить.
Он сносно говорил по-французски.
– Думаю, надо благодарить доктора Маршана, – возразила Элен. – Не представляете, сколько всего пришлось ему вынести, чтобы сохранить вам жизнь.
– Я слышал, – смущенно улыбнулся немец. – Но первую помощь мне оказали вы. И потому я вам искренне признателен за ваши своевременные действия.
– Теперь Уго снова вернут в замок?
– Нет. Я постараюсь сделать все, чтобы этого не случилось. Но не могу обещать, что за ним не будут пристально следить. Мы все немного помешались от этой войны. Согласны? – (Элен кивнула.) – Я могу быть с вами откровенным?
– Конечно.
– Я скучаю по детям. И по своей прежней жизни тоже.
– Мы не просили нас оккупировать, – резко ответила Элен. – Не кажется ли вам, что мы все скучаем по своей жизни?
– Уверен, так оно и есть. Простите. Вы были исключительно добры ко мне.
– Это моя работа. Я сейчас приготовлю вам завтрак.
Капитан протянул ей руку. Элен осторожно протянула свою.
– Я сделаю для вас все, что в моих силах. Забыл вам представиться. Капитан Ганс Мейер.
– Элен Боден, – представилась она, отпуская его руку.
В палату, не постучавшись, вошел эсэсовский офицер. Он щелкнул каблуками, кивнув капитану.
– У нас есть ряд вопросов к медсестре Боден.
Заморгав, Элен отошла от кровати:
– Я вас слушаю.
– Знаком ли вам немецкий юноша по имени Томас Шмидт?
Элен наморщила лоб. Руки она держала за спиной, вдавив большой палец правой в ладонь левой. Она сознавала, что Мейер не только слышит ее слова, но и наблюдает за ней.
– Нет, – ответила она эсэсовцу. – Откуда мне знать этого юношу?
– Это дезертир, пойманный ночным патрулем. Он сказал про Сент-Сесиль.
– Да? И что?
– Вы его не знаете? – (Элен покачала головой.) – Мы думаем, что у него в деревне нашлись пособники, которые его прятали.
– С какой стати местным жителям прятать у себя немецкого дезертира? Сумасшедших среди нас нет. Мы бы выдали его вам.
– Понятно, – ответил эсэсовец.
– У вас есть еще вопросы?
– Нет. Мы опрашиваем всех жителей деревни. Мы уже говорили с доктором и его женой. Возможно, все совсем не так. Этот Томас Шмидт путался в показаниях.
– Может, он сам нашел себе место, где и прятался.
– Всякое возможно.
Офицер подошел к двери, но вдруг повернулся и спросил:
– У вас есть амбар?
– Садовый сарай… А этот дезертир мертв?
– Это, мадам, вас не касается.
После ухода эсэсовца Элен понадобилась вся сила воли, чтобы сохранить самообладание. Мало того что Виктора схватили и, возможно, застрелили, теперь еще и это. А вдруг Томас по-прежнему жив и указал немцам на их дом? Элен отвернулась от капитана и принялась сматывать бинт, чтобы скрыть дрожь в руках. Перед глазами неотступно стояло лицо Томаса. Живого. Мертвого. Внезапно появившегося в их доме. Смеющегося над ней. Лежащего в гробу. И самая отвратительная из картин: Томас, сидя в гробу, указывает на нее. Мозг захлестывал вихрь мыслей. Пытаясь хоть как-то остановить мелькающие образы, Элен зажала уши.
– Мадемуазель!
Элен не сразу сообразила, что капитан Мейер обращается к ней.
– Не беспокойтесь, – донеслись его слова. – Они просто хотят вас попугать. Кому есть дело до какого-то солдата-дезертира? Скорее всего, патруль его и застрелил.
Час спустя в клинику заглянул местный полицейский Лео и спросил Элен. Уже будучи взвинченной, она затаила дыхание, приготовившись услышать новую порцию дурных вестей. Элен повела Лео в комнатку в задней части клиники, подальше от чужих ушей.
– Через два дня состоится суд, – сообщил полицейский.
Элен едва не застонала.
– Через сорок восемь часов? И ни часом позже?
– Да. Начало в девять утра. Будут судить троих пленных из шато и Виктора.
– Боже! – вырвалось у Элен; она почувствовала слабость во всем теле.
Лео молчал.
– Значит, Виктор жив. Он ранен? Избит?
– Насколько мне известно, нет.
Элен плотно сжала губы. При мысли об Элизе у нее екнуло сердце.
– Его будут допрашивать?
– Почти наверняка. Но он сумеет продержаться двое суток и ничего не выдать, какие бы пытки к нему ни применяли. Он парень крепкий.
Элен зажала рот, боясь застонать. Ей хотелось выплеснуть страх, нараставший внутри, – закричать, заорать, начать молотить кулаками по стене. Но она не могла себе этого позволить.
– Остальные не пострадают, – сказал Лео, одобряюще похлопывая ее по плечу. – Элизы в кафе не было. Я предупредил Виолетту: пусть передаст всем, чтобы рассредоточились.
– По тайникам?
– Да. На какое-то время группа перестанет действовать.
– А Виктор?
– Увы, ему уже не вырваться.
– Но как немцы его схватили? Как они вообще узнали о плане? Может, нас кто-то предал?
Лео покачал головой, затем пожал плечами.
Элен подумала об Элизе. Вспомнилось, как сестра боялась, что ошиблась шахтой. Если это действительно так, чувство вины будет глодать несчастную Элизу всю оставшуюся жизнь.
Глава 38
Элен вернулась с работы раньше обычного, но никак не могла успокоиться и ходила из комнаты в комнату. Мысли неотступно крутились вокруг суда. Она хотела поговорить с Элизой, но той не было дома.
Как ни странно, лучшим способом выбраться из тупика и вернуть себе душевное равновесие была уборка. Элен этот способ всегда выручал, и она надеялась, что он и сейчас поможет ей сдерживать жуткие мысли и ощущения. В методичном наведении порядка в доме было что-то успокаивающее. Ритмичные движения швабры, оттирание пятен, энергичное наведение блеска. Ни о чем не надо думать; сосредоточься на том, что делаешь, и все. Уборку Элен начала с гостиной – места, где сестры проводили изрядную часть времени: причесывались, распивали чай и не только, читали или просто обсуждали прошедший день. Перво-наперво она, как всегда, оглядела комнату. Беспорядок был повсюду. Диванные подушки валялись на полу. На большом диване, поменявшем с помощью Виолетты нутро и обивку, валялись раскрытые книги. Кое-как задвинутые занавески все в складках. Мусорная корзина переполнена. Куда ни глянь – везде глаз натыкался на пустые чашки и стаканы.
Прежде всего Элен вернула на место подушки, энергично взбив каждую и аккуратно составив на диване. Она отошла, любуясь делом своих рук. Отлично! Потом настал черед стаканов и чашек, которые она отнесла на кухню и вымыла. Вернувшись в гостиную, она собрала с дивана все книги и поставила на полку в алфавитном порядке. Иначе как можно найти нужную книгу? После этого Элен принялась тщательно и педантично вытирать пыль со всей мебели, ламп, статуэток и картин. Она не могла смириться даже с тонким слоем пыли. С особой тщательностью Элен освобождала от пыли материнские фарфоровые статуэтки и любимую бронзовую фигурку Флоранс. Сестру очаровывал слой патины. Эту фигурку она забрала из сада, окружавшего их ричмондский дом, и утверждала, что такую прелесть надо беречь от воздействия стихий. В дальнейшем эта прелесть перекочевала из комнаты Флоранс на кухню и наконец в гостиную, где заняла место на буфете. Клодетта явно был