– Фридрих не обидится. Ничуть.
Флоранс набрала воздуха, медленно выдохнула, зная, что должна спросить.
– И когда вы уезжаете в Германию?
– Завтра.
«Как скоро», – подумалось ей. Неизвестно, когда они вернутся, если вообще вернутся. Может, это и к лучшему. Флоранс сама не знала.
– Возьми вот это. – Антон подал ей записную книжечку. – Я записал туда свои любимые стихи. А здесь – наш адрес. Надеюсь, ты мне напишешь. После войны.
Флоранс вновь охватило чувство безнадежности.
– Что с вами будет? В смысле, если Германия проиграет войну?
– Вероятность нашего поражения становится все очевиднее.
– И как?
Антон взял ее за руку и осторожно сжал пальцы.
– С нами все будет в порядке. Но из Франции нам нужно уехать, пока это еще возможно. Обещай, что не забудешь нас.
Когда они встретились с Фридрихом, тот взял ее за руки и пристально посмотрел в глаза.
– У тебя холодные руки, – сказал он, разжимая пальцы.
Он был прав. Ее руки закоченели. Она смотрела в землю, не решаясь поднять взгляд.
– Я так счастлив познакомиться с тобой, – добавил Фридрих.
Флоранс подняла голову и увидела, что он улыбается и у него такие же добрые глаза, как у Антона.
– А ты даже красивее, чем я мог вообразить.
Флоранс почувствовала, что краснеет, но все-таки улыбнулась.
– Судя по рассказам Антона, ты много чего умеешь.
– Готовить, и только, – ответила она, а Фридрих засмеялся.
– И скромностью не обделена. Если тебе что-то понадобится, непременно дай мне знать. Или сообщи Антону. Я постараюсь помочь.
Флоранс хотела что-то сказать, но у нее сбилось дыхание, и ей пришлось глотать воздух. Фридрих взял ее руки в свои и стал согревать.
– До свидания, моя милая девочка. До новой встречи.
И они с Антоном ушли.
Флоранс вдруг почувствовала себя безутешно одинокой. Ей хотелось плакать. Она не знала, что теперь делать.
В конце концов, не желая возвращаться к сестрам и проводить время в одиночестве, она отправилась к Люсиль.
Шмыгая носом, чтобы не заплакать, она рассказала подруге все. Они шли, удаляясь от деревни. Люсиль молчала. Флоранс, желавшая услышать ответ, не выдержала и схватила ее за руки.
– Почему ты молчишь?
– И ты еще спрашиваешь? – удивилась Люсиль.
У Флоранс сжалось сердце.
– Ты немка! – прошипела Люсиль, и Флоранс вздрогнула. – Послушай меня, Флоранс. Тебе нельзя рассказывать об этом никому. Ни единой живой душе. Людей это шокирует и разозлит. Они не поверят, что ты ничего не знала. Немцев ненавидят все, и кому-то захочется отыграться на тебе.
– Но я же наполовину француженка.
– Это никого не волнует. Твое положение ужасное. У тебя брат – немец. Отец – немец. Если об этом узнают, ты станешь врагом.
Флоранс подавила отчаяние и попыталась заговорить, но глубокая печаль и сильный страх мешали этому. Что же ей делать? Как быть? Она не хотела быть врагом. Такое просто не укладывалось у нее в голове.
– Мне пора, – сказала Люсиль. – Никому не рассказывай. Запомнила?
Флоранс кивнула. Подруга поцеловала ее в щеки и ушла.
Когда Люсиль скрылась из виду, Флоранс еще постояла на месте, затем кружным путем отправилась домой. На деревьях распевали птицы. Вокруг лица вились тучи жужжащих насекомых. Но она ни на что не реагировала. Она чувствовала себя отрезанным ломтем и ужасно одинокой.
Когда она вышла на дорогу к деревне, ее обогнал черный «ситроен» – штабная машина, в каких ездили нацисты. Он двигался в сторону шато и замка. К своему удивлению, на заднем сиденье она увидела двух хорошо знакомых ей людей. Как они там оказались?
Глава 60
Элиза сидела на скамейке и клевала носом. Ее неумолимо клонило в сон. Усиливающийся ветер приносил с полей аромат цветов. До ее ушей долетал щебет птиц. В кустах кто-то шуршал. Потом она услышала более важный для нее звук. Хлопнула створка ворот – это вернулась Флоранс.
– Привет! – крикнула ей Элиза. – Я тут, в саду. Как все прошло?
Флоранс присела рядом.
– Это было… даже не знаю. Все как-то странно, нелепо и печально.
Элиза посмотрела на сестру. Вид у Флоранс был усталый. И в глазах тоже что-то изменилось, словно оттуда ушла часть прежнего света, сменившись настороженностью. В ней стало меньше воздушности, зато появилась какая-то обостренность. Элизе стало не по себе. Казалось, что-то сдвинулось в отношениях между Флоранс и сестрами и эти отношения уже никогда не вернутся в старое русло.
Флоранс теребила цепочку медальона на шее.
– Это мне подарил Антон. Завтра они оба возвращаются в Германию.
– Что ты сама чувствуешь?
– Не знаю. – Флоранс отвернулась. – То радуюсь их отъезду, то вдруг становится до жути грустно. Но я бы все равно не смогла дальше видеться с ними. Особенно сейчас, когда вокруг столько ненависти. Конечно, она вполне оправданна, ведь это ненависть к немцам.
– Да, – склонив голову, ответила Элиза.
– Еще одна такая встреча, и меня бы заклеймили. Меня уже видели с ними. Элен предупредила о возможных последствиях, особенно если освобождение и впрямь придет.
– Придет. Обязательно придет.
– Антон с его отцом не хотели оказаться здесь, когда появятся союзники.
Флоранс и Элиза пристально посмотрели друг на друга. Обе ощущали странность этого момента.
– Мы же по-прежнему сестры? Я… – Флоранс пыталась говорить уверенно, но ее выдавала дрожь в голосе.
Элиза встала, притянула ее к себе и обняла за плечи:
– Мы с тобой были и остаемся сестрами. И не вздумай сомневаться.
– А Элен?
– Она скажет тебе то же самое.
– Я устала, но усталость не из приятных. С удовольствием бы заснула, только не получится. А хотелось бы уснуть на целых сто лет. – Флоранс тряхнула головой. – Пойду копаться в огороде или что-нибудь приготовлю.
– Удачи тебе, маленькая ведьма.
Флоранс улыбнулась, и у Элизы отлегло от сердца.
– Да, чуть не забыла. Мне по дороге попалась эсэсовская штабная машина. На заднем сиденье ехали Виолетта и ее малыш. Такое ощущение, что их везли в шато.
На следующий день Элиза шла по лесной дороге. Это будет ее первой с момента суда встречей с Клодом и еще двумя партизанами. Скорее всего, речь пойдет о том, как помочь Виолетте. Только бы с портнихой ничего не случилось. Элиза с отчаянием думала, что немцы, чуя свое неминуемое отступление, стремятся наказать местных жителей загодя. Затем, похлопав себя по животу, она прошептала растущему там ребенку: «Все будет хорошо. Еще один удар, и мы вышвырнем нацистов отсюда. Вот увидишь». Элиза направлялась на конспиративную квартиру. Навстречу ей попался Энцо. Она удивилась, когда он окликнул ее и спросил:
– Как твоя сестра?
Элизе никогда не нравился этот скользкий парень, однако сейчас она остановилась и задала свой вопрос:
– Которая?
– Само собой, Флоранс.
– Спасибо, с ней все хорошо.
Энцо сощурился и с усмешкой процедил:
– А я ее видел.
– Ну и что?
– С каким-то парнем и мужчиной в возрасте. Волосы у него седые. Они дружески болтали. Папаша ваш, что ли?
– Нет. Наш отец давно умер. А сейчас мне надо идти.
Элиза повернулась и зашагала, игнорируя дальнейшие вопросы Энцо.
В доме, служившем конспиративной квартирой, первым, кого она увидела, был не Клод, а Джек.
– Вот уж не ожидала вас увидеть, – призналась она.
Джек отвел Элизу в сторону, чтобы они могли поговорить наедине.
– Я вернулся этой ночью.
– Что с Мари?
– Надеюсь, она продолжает свой путь в Англию.
– Хорошо. Элен обрадуется. И Уго, естественно, тоже.
– Ей подобрали лучших проводников, но я не знаю, как они одолели перевал. – (Элиза кивнула.) – Надеюсь, с Мари все благополучно, однако немцы нынче становятся все более непредсказуемыми, – добавил Джек.
Элиза посмотрела на двоих партизан за столом. Одного, знакомого ей, звали Матиас. Он был другом Виктора. Высокий, жилистый, с красными прожилками на щеках и шапкой вьющихся черных волос. Вторым был совсем молодой светловолосый коренастый парень, назвавшийся Луи. Оба молча согласились с ее присутствием на встрече.
– Я позвал Элизу, потому что теперь она будет принимать более активное участие в наших делах, – пояснил Клод.
Он выдвинул ей стул. Элиза села. На столе была разложена карта. Она решила, что о Виолетте поговорит с Джеком потом, когда закончится обсуждение основных дел.
– И каков наш план? – спросил Матиас. – Так будет высадка союзников или нет? Мы по горло сыты слухами, но ни один из них не подтвердился.
– Многого я вам сказать не могу, да и сам не знаю больше тех сведений, что мне сообщили в приказах. Наша задача в Дордони – замедлить продвижение Второй танковой дивизии СС «Дас Рейх». Противник основательный и серьезный. С таким вы еще не сталкивались.
– А когда это случится? – спросила Элиза, возбужденная своим участием в планах, которые должны привести к долгожданному изгнанию нацистов из Франции.
– Даты мы пока не знаем, – ответил Джек. – Но Лондон регулярно оповещает нас по радио. Слушать Radio Londres может каждый, у кого есть доступ к приемнику. Отмечу важное обстоятельство: из-за бомбардировок Германии моральный дух немецких солдат постоянно слабеет. Это нам только на руку.
Клод кивнул.
– «Дас Рейх» сейчас находится в Монтобане? – спросил Матиас.
– Да. Это примерно в пятидесяти пяти километрах к северу от Тулузы.
– Мы тут вовсю выполняли твой план, – продолжал Клод, поглядывая на Джека. – Снайперская стрельба, саботаж, засады на дорогах. Нам четыре раза сбрасывали на парашютах оружие.
– Отлично, – похвалил Джек.
Клод скорчил гримасу:
– Вот только беда, что половина партизан до сих пор не умеют как следует с ним обращаться.
– Но все рвутся в бой?
– Абсолютно все. Буквально спят и видят сражение с немцами. Раньше такого не было. Словом, накал страстей.