— Мам, хватит меня запугивать! — вскинулась было Алика, но на этот раз уже Ирина перебила ее:
— Говори тише, весь дом перебудишь. И никто тебя не запугивает. Я хочу лишь, чтобы ты отдавала себе реальный отчет в том, что происходит в твоей жизни. Ты привыкла жить, ни в чем себе не отказывая и ни о чем не задумываясь. Согласна, это во многом моя вина. Если хочешь, я готова попросить у тебя за это прощения. Да и не только за это, за многое другое.
— Чего? — Даже в полумраке было заметно, как округлились глаза у Алики. — Ты просишь у меня прощения?
— Да, — спокойно ответила Ирина и в глубине души порадовалась, что, кажется, наконец-то нашла верный тон в разговоре, который, возможно, сумеет хотя бы чуть-чуть подтопить наросший между ней и дочкой толстый, как вечная мерзлота, слой льда. — Я действительно очень виновата перед тобой. Все это время я занималась только своей работой, с утра до ночи пропадала на съемках, играла спектакли, репетировала, ездила на гастроли… А ты была совершенно одна. Я понимаю, как тебе было тяжело. И очень надеюсь, что еще не поздно что-то исправить.
— Что исправить? — тихо спросила, точно вздохнула, Алика.
— Наши жизни, — твердо отвечала Ирина. — Твою. Мою. Нашу общую.
— Ты не сможешь ничего изменить. — Алика переменила позу на кровати, отодвинулась подальше, к самой стене. — Мы вернемся домой, и все продолжится, как было: твои съемки, репетиции, спектакли и гастроли…
— Может быть, — не стала спорить мать. — Моя жизнь уже сложилась, сделать ее другой будет непросто. Но твоя жизнь только начинается. И то, какой она будет, зависит только от тебя. Скажи мне, Алика, чего бы ты хотела? Каким ты видишь свое будущее?
— Я… Я не знаю, мама, — призналась та после паузы. — Честно, не знаю. Я как-то никогда не думала об этом. Вернее, нет, думала, конечно, но как-то… Как-то не так.
— И что ты думала? — Ирина снова придвинулась поближе к дочери.
— Я думала… Думала, что выйду замуж за какого-нибудь обеспеченного мужика. Лучше, конечно, чтобы он был молодой и красивый… Ну и не вредный, не жадный. Чтоб у нас был дом с бассейном или даже несколько, у меня своя крутая тачка и все прочее — шмотки там, брюлики…
— Хорошо, это я поняла, — подхватила Ирина. — Ты хочешь молодого, красивого, богатого и щедрого мужа с хорошим характером, который будет любить и баловать тебя. Нормальное и совершенно естественное желание для каждой женщины. Вот только…
— Ага! Сейчас ты начнешь мне втирать, что принцев не бывает, — прервала ее Алика.
— Нет, — возразила мать. — Я начну втирать тебе нечто другое. Я хотела спросить, как по твоему мнению, почему этот принц из всех девушек выберет именно тебя? Что в тебе такого особенного? Пойми меня правильно, я совсем не хочу сказать, что с тобой что-то не так и что ты недостойна принца. Ты моя дочь, и я верю, что ты заслуживаешь все самое лучшее. Мне просто интересно, как ты сама ответишь для себя на этот вопрос. Чем заинтересуешь своего принца?
— Ну как это «чем»? — Алика даже обиделась. — Я красивая, стильная, гламурная… Я крутая, я разбираюсь во всем, что модно и клево. Со мной не стыдно показаться на любой тусовке. И потом — со мной прикольно.
— Доча, но ты скажи мне честно, — мягко возразила Ирина, — разве ты одна такая на свете? Разве мало в твоем окружении красивых, гламурных и крутых девчонок? Да там все такие!
— Ну уж не… — начала было Алика, но замолчала на полуслове и задумалась.
— Видишь ли, удачное замужество — это прекрасно, — продолжала Ирина, изо всех сил стараясь сгладить мягкой интонацией нравоучительность своих слов, чтобы они не были восприняты как очередная мораль. — Но одного этого мало. Неплохо бы еще быть интересным человеком, развиваться как личность, получить образование, иметь профессию по душе… Именно поэтому я хотела тебе предложить… Что-то вроде договора.
— Какого еще договора? — Как Ирина ни старалась, Алика все еще воспринимала ее слова настороженно.
— Я предлагаю тебе за лето как следует обдумать, где бы ты хотела учиться, — отвечала мать. — Да, признаю, театральная академия была ошибкой, у тебя нет призвания к моей профессии. Я должна была подумать об этом раньше, ведь я сама в свое время настаивала на собственном выборе, а не хотела пойти по стопам родителей… У тебя есть какие-то свои мысли на этот счет?
— Мне надо подумать, — отвечала Алика, и Иру порадовала серьезность ее тона. — Возможно, мне интересно было бы заняться фотографией… Или дизайном. Одежды или интерьера. Но я еще ничего не решила.
— Постарайся к осени решить. — Ирине очень хотелось, чтобы ее слова прозвучали не как приказ, а как дружеская просьба.
— И что тогда?
— Тогда я помогу тебе поступить в выбранный вуз и оплачу твое обучение. И, если тебе понравится и ты будешь старательно заниматься, постепенно в твоей жизни все восстановится: шопинг, отдых, к которому ты привыкла…
— То есть ты опять будешь давать мне деньги? — Алика явно обрадовалась.
— Да, до тех пор, пока ты не начнешь сама зарабатывать, — подтвердила Ира. — Но только, повторяю, при условии, что ты будешь нормально учиться.
— А если… — Ей явно очень хотелось спросить «А если я не соглашусь?», но Алика спросила совсем другое: — А если мне не понравится учиться?
— Выберешь другой вуз, — спокойно отвечала Ирина. — До тех пор, пока не найдешь свое настоящее призвание.
— Скажи, мам, — в голосе Алики зазвучали лукавые нотки, так она разговаривала в детстве, когда пыталась добиться чего-то от родителей с помощью наивной ребячьей хитрости, — а нельзя ли мне в Москве подумать о выборе универа? Ну, в смысле поехать сейчас домой и уже там все решить?
— Нет. — Ирина ответила спокойно, но решительно и категорично. — До конца лета мы с тобой пробудем здесь. И тебе придется уяснить, что мы здесь хоть и в гостях, но не на курорте, и обслуживающего персонала тут нет. Придется помогать бабушке и по дому, и в огороде.
— То есть, как я понимаю, это что-то вроде ультиматума? — усмехнулась в темноте Алика.
— Можешь считать и так. — Ирина поднялась с ее кровати, подошла к своей и принялась неторопливо раздеваться. — Ну что, мы с тобой договорились?
— А у меня есть выбор? — хмыкнула Алика. — Ладно, хрен с ним. Я согласна.
— Ну вот и чудесно. — Ирина повесила свою одежду на стул и натянула ночную рубашку. Ей очень хотелось торжествовать пусть небольшую, но победу, однако она запретила себе это делать, понимая, что слова Алики и даже ее обещания, увы, значат немного. Ну что ж, поживем, посмотрим, что будет дальше.
Нырнув в постель, приятно прохладную после жары целого дня, Ирина устроилась поудобнее и уже приготовилась заснуть, когда услышала вдруг голос дочери.
— Скажи, мама, — спросила Алика. — Я так поняла, что бабушка хотела, чтобы ты тоже стала врачом и пошла в медицинский, как она и тетя Оля. А ты настояла на своем и уехала в Москву?
— Да, примерно так оно и было, — призналась Ира.
— А как у тебя получилось? Ты почти ничего не рассказывала о своем детстве… — В голосе Алики звучала явная заинтересованность.
— Что ж. — Ира поглядела в окно на усыпанное звездами небо. — Ты не хочешь спать?
— Нет, ты ж знаешь, — заверила Алика, — я абсолютно ночное существо.
— Тогда мы можем частично наверстать это прямо сейчас. — Ирина села на постели. — До рассвета еще далеко…
Глава 6Каникулы строгого режима
Ночной разговор матери и дочери действительно затянулся до рассвета. Алика и не помнила, было ли хоть раз в ее жизни такое, чтобы мама вот так сидела с ней и, никуда не торопясь, рассказывала о своем детстве и юности. О первой влюбленности в соседа, который был старше на одиннадцать лет и потому женился и обзавелся тремя детьми, так и не узнав о чувствах совсем еще маленькой тогда Иришки. О драмкружке и его руководительнице, которая первая обратила внимание на способности Иры и помогла ей поверить в себя. О том, как Ирина впервые набралась смелости и сказала матери, что не будет поступать в медицинский, а хочет стать актрисой, как страшно было на это решиться и как обидно встретить в ответ непонимание и снисходительную усмешку…
В ту ночь, вернее, уже в то утро Алика впервые за много лет уснула почти счастливой. И это было совсем не похоже на ту мутную эйфорию, которую она обычно ощущала после танцулек, траха и коктейлей и принимала за радость от жизни. После разговора с мамой она испытывала сложную мешанину непривычных и во многом непонятных чувств, но в большинстве своем они казались приятными.
Однако через несколько часов ей стало уже не так здорово, потому что мама, прервав ее блаженный сон, подскочила ни свет ни заря, принялась шататься туда-сюда по мансарде, одеваться и причесываться. Алике, которая не привыкла делить с кем-то помещение — дома у нее была своя большая комната, и даже в отелях, отдыхая с подружками или со своим парнем, она всегда жила в отдельных номерах, — это очень мешало.
— Мам, сколько времени? — зевнув во весь рот, недовольно спросила она.
— Уже восьмой час! — бодро отвечала Ирина. — Вставай, а то к завтраку опоздаешь.
— Да ты что, издеваешься? Вставать в такую рань? — возмутилась Алика.
— Ну, как знаешь. — Ирина, уже успевшая облачиться в легкий цветастый сарафан, помахала ей рукой и скрылась за дверью.
Алика перевернулась на другой бок, натянула на себя одеяло и попыталась снова заснуть, но куда там! В окно било яркое солнце, а дом гудел, как потревоженный улей: в ванной лилась вода, внизу раздавались голоса, топот ног и хлопанье дверей. И после долгой мучительной борьбы с собой Алика вынуждена была признать, что снова уснуть уже невозможно. Хочешь не хочешь — а надо подниматься.
Чертыхаясь себе под нос, она встала, сходила умылась, потом, как обычно тщательно, причесалась и нанесла макияж. Одежду она выбирала долго и в результате остановилась на коротком платье из прошлогодней коллекции — ничего более подходящего для сельской жизни в ее гардеробе не нашлось. Зато на ноги, которые, к счастью, уже почти не болели (бабушкина мазь действительно очень помогла), Алика без всяких колебаний надела мамины мокасины. Оказалось, что разница в один размер — это не так уж и страшно, даже хорошо, ноге свободно, не трет по вчерашним ссадинам.