– Возвращайся к нам, а то астму тут себе заработаешь.
– А у вас – инфаркт, – хохотнул Крутиков. – Не, мне здесь привычнее. Тихо, спокойно, и до дома недалеко.
– Так все равно ж убийствами занимаешься, в чем разница?
– В людях разница, Алексей, – серьезно сказал бывший наставник. – Самая главная разница всегда в людях. Тут начальство более лояльное, да и убийства нам достаются такие, простенькие. И расследовать практически нечего: все бумажки правильно оформил и домой пошел, а если что-то сложное – к вам забирают. Ну, рассказывай, зачем пришел.
– Так-то я надеялся, что ты мне расскажешь, – заметил Лосев, аккуратно присаживаясь на кривоватый стул и делая себе мысленную зарубку лишний раз не шевелиться: вполне возможно, стул не выдержит и сложится под ним как карточный домик. – Про убийство Лизы Ветровой.
– Да расскажу, чего ж нет-то, – усмехнулся Крутиков, вытаскивая из ящика стола пухлый блокнот. – Я перед твоим приходом даже записи свои полистал, – он хлопнул блокнотом по столу, – чтобы, так сказать, деталей никаких не упустить. – В общем, убили Ветрову вечером семнадцатого октября прошлого года. Вызвал помощь ее сожитель, Кирилл Громыко. Сказал, мол, Лиза принимала ванну, он сразу и не забеспокоился, она любила долго полоскаться. Сам знаешь, как это у женщин: масочки, кремики, лосьончики, что там у них еще. Вот и сидят в ванной часами. Только когда зазвонил телефон Лизы, Кирилл зашел к ней, а она уже плавает в воде без признаков жизни. Он ее вытащил, неумело пытался реанимировать, типа как по телеку видел, помощник недоделанный. Только все испортил.
– Почему? – не понял Лосев.
– Потому что залил водой всю ванну, поди пойми, была там борьба или девка реально сама утонула.
– А следы на теле? – усомнился Лосев. – Наверняка остались синяки, если он ее держал и не давал всплыть.
– Синяков не было, – развел руками Крутиков. – Это меня и смущало. Но мы все внимательно осмотрели и пришли к выводу, что борьба все-таки была: сброшены все флаконы, которые обычно на ванной стоят, даже полка под шампуни оборвана, как если бы Ветрова пыталась за нее ухватиться и оборвала. Полка эта высоко висела, задеть ее, пока вытаскивал тело, Громыко не мог.
– А соседи что говорят?
– Ничего конкретного. Парочку они описывали как спокойную, ругались иногда, конечно, но в тот вечер было тихо. Ни криков, ни метания мебели. Там стены картонные, каждый соседский чих слышно. Но борьба в ванной не могла быть особо громкой, на мой взгляд. Сам знаешь, тонущие не кричат, у них обычно мысли другим заняты, вдохнуть бы лишний раз. Ну а падающие шампуни сильного грохота не издадут. Есть, правда, свидетель, который видел, как Громыко курил на балконе примерно в то время, что судебный медик установил как время смерти, но, сам понимаешь, речь идет о минутах, кто мешал ему утопить и пойти курить? Правда, дверь Громыко нам открыл в той же одежде, которую описал свидетель, а день выдался холодным, не пошел бы он в мокрой одежде на балкон, так что, вполне возможно, сначала покурил, а потом убил.
– Так что же, он курил и с мыслями собирался? – не поверил Лосев. – И это без предварительного скандала?
– Всяко может быть, – пожал плечами Крутиков. – Может, давно зрело уже. Меня смущало только отсутствие синяков на теле Ветровой да собственная интуиция, но интуицию к делу не пришьешь. Судья в тот раз лютовал, хватило и косвенных улик, чтобы парня посадить. Восемь лет дали. А у тебя что за серия нарисовалась?
Лосев немного подумал, пытаясь сформулировать правильно.
– Да дело в том, что несколько дней назад умерла двоюродная сестра Ветровой. Утонула в туалете ресторана. Кто-то налил в раковину воды и утопил ее. И так же, как у вас: все залито водой, явные следы борьбы, а на теле – ни синячка.
Лосев не стал говорить ни о смерти Юлии, ни об ощущениях Кремнева. Первое все-таки выбивалось из ряда, хоть Юлия тоже утонула, а про Кремнева лучше вообще молчать. Мало кто поверит в слова экстрасенса. Но даже убийства Виктории хватило Крутикову, чтобы задумчиво почесать подбородок.
– Может, и совпадение, конечно, – сказал он, – а может, и подражатель. Кто-то, кто был в курсе деталей смерти Ветровой, решил за что-то убить ее сестру, а способ выбрал такой же. Ну или моя интуиция все-таки меня не подвела, и Громыко тут ни при чем. Подозреваемые у вас есть?
– Примерно как и у вас: бывший парень Виктории ругался с ней в тот день, его видели возле ресторана. Алиби так себе, но и улик нет. Не нашли мы его следов в туалете ресторана.
– Не повезло вам, – вздохнул Крутиков.
– Не повезло, – согласился Лосев.
Распрощавшись с бывшим наставником, Лосев вышел на улицу, раздумывая, в каком порядке работать дальше. Надо бы попробовать добиться разговора с Громыко, а для этого необходимо поднять кое-какие связи. Отработать еще несколько версий по убийству Виктории Дубиной, лежащих в рациональной плоскости мира, потому что нельзя исключать, что никакого проклятия вовсе не существует. И, положа руку на сердце, Лосев верил в это чуточку больше. Кроме того, на нем висят и другие дела, по которым тоже надо вести хоть минимальную работу, а еще просьба Кремнева пробить какой-то там номер телефона. В общем, работы у Алексея Лосева было много, как обычно, а времени мало, тоже как обычно, а потому мозг мгновенно начал соображать, на кого бы скинуть ее часть, и быстро выдал приемлемый вариант.
* * *
Дав обещание Яне позвонить Лосеву, Саша не знал, сдержит его или нет. С одной стороны, он обиделся на то, что его не позвали, с другой, пролететь мимо интересного дела, в котором, к тому же, Яна наверняка продолжит работать с Кремневым, не хотел. Саша иррационально ревновал ее и ничего не мог с этим поделать. Самое смешное, что он определенно не был влюблен в Яну до потери пульса и, если бы они однажды просто расстались, не стал бы ее преследовать и бросать к ногам луну со звездами, но вот тот факт, что кто-то думает, будто может отбить у него девушку, его страшно раздражал. Даже если Кремнев на самом деле ничего такого не думает, Саше хватало собственных подозрений.
Лосев позвонил ему сам.
– Помощь твоя нужна, – с места в карьер начал он. – Если, конечно, есть желание.
– А чего б и не помочь хорошим людям? – отозвался Саша.
Лосев кратко пересказал ему то, что Саше уже говорила Яна, а также то, что еще он узнал по поводу убийства Елизаветы Ветровой.
– Я договорился о встрече с Громыко в колонии, но это в соседнем городе, а мне никак не вырваться. Нужно, чтобы поехал кто-то из полиции. Сможешь?
– Не вопрос, – пообещал Саша, надеясь, что это будет все-таки в нерабочее время.
Ему почти повезло: свидание назначили на конец рабочего дня, и он успел переделать важные дела на участке до того, как выехать. Скоростной режим на загородных трассах Саша соблюдал крайне редко, а потому доехал быстро и с ветерком.
В колонии его провели в комнату для свиданий без лишних вопросов, а через пару минут появился Кирилл Громыко: молодой человек лет тридцати, с по-тюремному лысой головой и испугом в затравленном взгляде. На носу у него были круглые очки с заклеенными пластырем дужками, что придавало ему сходство с Гарри Поттером. Парень походил на типичного ботаника гораздо больше, чем на убийцу, но Саша не исключал, что он все-таки убийца, даже если в этом деле действительно имеет место быть семейное проклятие. Проклятия должны вершиться чьими-то руками, а правосудию плевать, по какой причине преступник стал преступником. Если бы известный певец Антон Девятов не повесился в камере, то отбывал бы срок за убийство своей жены как миленький. Судье не расскажешь про демона. А криминалист, который тоже убил свою жену – Саша забыл его имя, – наверняка пойдет под суд безо всяких оправданий.
Увидев посетителя, Громыко нахмурился и остановился на пороге комнаты. Должно быть, он ждал кого-то из родственников. Лишь после заметного толчка охранника шагнул вперед.
– Вы кто? – хмуро спросил он, уставившись на Сашу.
Тот подождал, пока охранник выйдет и закроет за собой дверь, и только после этого сказал:
– Я из полиции. Да ты садись, садись.
Громыко аккуратно присел на стул, будто готовился в любой момент сорваться и бежать. Хотя куда тут бежать-то? Камера полтора на полтора.
– Что вам нужно?
– Хочу разобраться, что на самом деле произошло в тот вечер, когда умерла Лиза Ветрова. Поможешь мне?
– Да вроде разобрались уж, – криво усмехнулся Громыко, волком взглянув на Сашу. – Ваши же и разобрались.
– Но ведь они ошиблись? – Саша испытующе уставился на заключенного, тоном давая понять, что готов выслушать его версию.
Громыко молчал, по-прежнему разглядывая его из-подо лба. Не верит. Не доверяет. Наверняка много раз пытался рассказать эту свою версию, да его никто и слушать не хотел. Но Саша знал, как завоевать доверие. Положил руки на стол, чтобы Громыко видел, пальцы в замок не сцеплял, демонстрируя открытость и готовность слушать. Наклонился чуть ближе, заглянул в глаза, едва заметно улыбнулся. Не снисходительно – успокаивающе. Видел, что Громыко сопротивляется уже намеренно, просто боится в очередной раз обмануть свои надежды.
– У меня появились новые сведения, которые могут помочь тебе, – сказал Саша.
Парень мгновенно напрягся, тоже инстинктивно подался вперед.
– Какие?
– Несколько дней назад умерла двоюродная сестра Лизы – Виктория.
– Вика? – выдохнул Громыко, уставившись на Сашу.
– Она была в ресторане, в компании многочисленных родственников, отмечали юбилей тетушки. А потом ее нашли в туалете. Кто-то заткнул платком слив в раковине, наполнил ее водой и утопил Вику. На теле не нашли никаких следов, убийцу тоже не поймали. Напоминает что-то?
Громыко кивнул, разглядывая Сашу уже не с подозрением, а со страхом и… все-таки надеждой.
– А еще чуть раньше, в феврале, погибла Юля, еще одна сестра твоей девушки. Тоже утонула, только в реке. Понимаешь, к чему я веду?