мь. Большой родничок еще не закрылся, зубы только-только начали прорезываться. Сколько на момент смерти было тому ребенку, на могиле которого вы это нашли?
– Неделя.
– Тогда это точно не его.
– Может быть, как раз той неизвестной Лилии? – предположил Никита. – Хотя вряд ли. Могила выглядела нетронутой, ее не раскапывали, а череп лежал почти на поверхности, лишь слегка присыпанный землей.
– Значит, точно некий ритуал, – согласилась с ним Лера. – Интересно… В пятьдесят девятом ни Катерины, ни Вероники еще и на свете не было.
– А их мать? Что тебе о ней известно?
– Мало на самом деле, – призналась Лера. – Она ведь мне получается двоюродной бабкой, не самая близкая родня, прямо скажем. Насколько я знаю, она женщина довольно нелюдимая. В шестидесятых вышла замуж за какого-то видного ученого, тот был намного ее старше и умер в конце восьмидесятых. Но успел заработать неплохое состояние. Сейчас она живет в пригороде. По словам Карины, у нее там не просто дом, а целая усадьба, и имеется приличный счет в банке: деньги за разработки мужа до сих пор поступают. Как я поняла, Карина и сама к ней нечасто ездит, она не из тех бабушек, что собирают у себя всю семью по воскресеньям.
– Интересный типаж, – не мог не признать Никита. – У такой какая угодно история может быть в анамнезе.
– Но если кто-то решил насолить ей, то, скорее всего, просчитался. Я не уверена, что ее так уж затронет гибель всей семьи. По словам Карины, она довольно холодно относится даже к детям, не говоря уже о внуках. Когда при родах умерла ее невестка и внучка осталась сиротой, она не захотела взять ее к себе, хотя финансы позволяли нанять няню.
– Во-первых, то, что она относится к ним холодно, не значит, что она за них не переживает, – возразил Никита. – Она ведь уже была в возрасте, а маленький ребенок даже с няней доставляет много хлопот. А во-вторых, может быть, смысл ритуала состоял и не в том, чтобы сделать больно ей.
– А в чем тогда? – нахмурилась Лера. После суматошного дня и двух бокалов вина ей все труднее было успевать за мыслями Никиты.
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Для новой версии нам теперь нужно разобраться с могилой и ее связью с этой женщиной. Я попросил Лосева найти какую-нибудь информацию, Саша будет ночевать на кладбище, поскольку сторож утверждает, что по ночам слышит детский плач, так что, надеюсь, к утру появятся новые данные.
– А чем занята твоя протеже? – поддела Лера.
Никита хмыкнул.
– Перевозит вещи в новую квартиру. Есть надежда и на нее: вдруг снова что-то приснится.
– Так значит, только мы с тобой расслабляемся этим вечером? Может, тогда киношку посмотрим? Что-нибудь смешное. Мне очень нужна доза юмора.
– Ну, еслитвой протежесегодня не приедет, то почему бы и нет, – в тон ей ответил Никита.
На самом деле у него осталось одно неоконченное дело сегодня: он ведь так и не вернулся на кладбище, чтобы понять, с чем именно были связаны его необычные ощущения. Говорить что-то Саше и Яне днем не стал, поскольку был твердо уверен, что это нечто личное, хотел приехать потом один, но так и не выбрался. Впрочем, совершенно точно Никита не стал бы делать этого поздно вечером, так что никто и ничто не мешало ему закончить вкусный ужин смешным фильмом в компании любимой соседки.
Глава 12
Лосев вернулся домой рано по его собственным представлениям, только начало смеркаться, но уставшим донельзя. Сегодняшний день вымотал его, выжал, как лимон, хотелось лечь на диван и даже дышать через раз. Но еще на площадке, вытаскивая ключи из кармана, он услышал задорную мелодию в собственной квартире, а значит, Анюта снимала очередные свои сторисы-шморисы. Она всегда красилась под музыку, но, что самое смешное на взгляд Лосева, потом все равно ее меняла перед тем, как выложить ролик в соцсеть.
Несколько дней после дня рождения тещи им с Анютой удавалось жить мирно, вот даже друзьям похвастался, но именно сегодня Лосев снова почувствовал раздражение от увлечения жены. Почему после тяжелого рабочего дня он не может прийти в тихую квартиру, где его ждет горячий ужин и понимающая жена, которая пожалеет несчастного уставшего опера, поставит перед ним тарелку с жареной картошкой и не будет докучать щебетом перед камерой? Надо было жениться на учительнице, например, или враче. Вон, лучше бы на Лере, чем на ее сестре.
Внутренний голос тут же напомнил, что уж кто-кто, а Лера с ее феминистскими взглядами и невообразимой ленью ко всему, касающемуся домашних дел, совершенно точно не ждала бы его с горячим ужином. Сама домой приходит поздно, такая же помешанная на работе. Черт бы побрал этих Горяевых.
Тот же внутренний голос напомнил, что до Анюты Лосев встречался с девушкой, которая не горела желанием работать, с удовольствием сидела бы дома и варила мужу борщи, но она показалась ему такой скучной и ограниченной, что с ней даже поговорить было не о чем.
Когда Лосев не был таким уставшим, он понимал, что хочет невозможного, и мог бороться с собственным раздражением, но не сегодня. Чтобы не накалять обстановку, он не стал заходить в комнату, бросил вещи в коридоре и скрылся в ванной, размышляя, что стоило бы как-то вместить сюда кресло, ему было бы удобнее сидеть, но пока пришлось опустить крышку унитаза и пристроиться на ней.
После звонка Никиты Лосев сразу же поехал в ЗАГС, но оттуда его отправили в архив.
– Что вы, мы не храним данные за пятьдесят девятый год! – замахала на него руками тучная женщина со старомодной прической и слишком ярким макияжем на лице. – В архиве спрашивайте.
В архиве ему сначала пришлось поискать того, кто сможет помочь, все снова отмахивались и утверждали, что для получения нужной информации следует подать запрос, который удовлетворят в течение месяца. Лосев понимал, что месяца у него нет, и оказался прав, как выяснилось. Ему не хотелось пользоваться служебным удостоверением для получения нужной информации, поскольку по закону ему тоже надо бы подать официальный запрос, об этом наверняка узнает начальство, а он не сможет объяснить, в рамках какого дела ему нужны эти данные.
В конце концов Лосеву удалось отыскать молоденькую девушку с горящими глазами, которая за небольшую плату поверила в легенду о поиске родственников и выдала ему нужную информацию. Домой Лосев приехал с бумажкой, где было написано, что родителями Витеньки Сафронова, похороненного 6 мая 1959 года на старом кладбище, были некие Сафронов Степан Геннадьевич, 1930 года рождения, и Сафронова Любовь Петровна, 1931 года рождения. Теперь дело оставалось за малым: найти этих людей и надеяться, что они еще живы. Иначе придется искать каких-то более молодых родственников, и далеко не факт, что те будут в курсе о Витеньке. Мальчик прожил всего неделю, в то время это не было чем-то из ряда вон выходящим, порой о таких детях не знали даже их младшие братья и сестры. И судя по могиле Витеньки, к нему давно никто не приходил.
Рассудив, что у людей такого возраста наверняка должен быть стационарный телефон вместо смартфона, Лосев вооружился телефонным справочником и принялся по порядку обзванивать всех по фамилии Сафронов, поскольку никого с инициалами С. Г. или Л. П. в справочнике не оказалось.
Людей с такой фамилией нашлось достаточно много, но никто из них не знал ни Степана Геннадьевича, ни Любовь Петровну. В конце концов Сафроновы в городе закончились, и Лосев захлопнул справочник, положил на стиральную машинку горячий смартфон. Часы показывали только начало десятого, если он быстро перекусит, то еще сможет начать обзванивать область. До десяти приличия и острая необходимость позволяют. Пожалуй, Анюте придется сделать перерыв в своих съемках, иначе он умрет от голода.
Лосев выполз из ванной, с трудом разгибая спину от неудобного сидения, и обнаружил, что Анюта уже не болтает перед камерой, а сидит за обеденным столом, уткнувшись в ноутбук. Очевидно, монтирует снятое, чтобы завтра с утра выложить новый ролик. Она как-то объясняла Лосеву, что лучше всего выкладывать новые посты по утрам, но почему – он прослушал и не запомнил.
– Ой, Лешка, ты уже дома? – удивилась Анюта.
Лосев бросил многозначительный взгляд на часы. Мало того, что она увлеклась и не услышала, как хлопнула дверь, так еще и совершенно не волновалась, где муж бродит в такой час.
– Не хотел тебе мешать, сидел в ванной, – буркнул он, направляясь к холодильнику. Рушить хрупкое равновесие последних дней совершенно не хотелось, но и изображать хорошее настроение Лосев не мог.
– В ванной? – Анюта с сомнением осмотрела его уличную одежду и сухие волосы.
– Тоже работал.
В холодильнике внезапно не было пусто. Две полки занимали белые пластиковые контейнеры, в которых обычно привозят еду разнообразные доставки. Значит, поужинать удастся. Хорошо бы внутри оказались не суши и не вегетарианские салаты, как на прошлой неделе, когда он точно так же обрадовался, но впоследствии был крайне разочарован.
– Это можно есть? – поинтересовался Лосев, разглядывая контейнеры.
– Это нужно есть, – Анюта оказалась позади него и обняла, прижавшись щекой к его плечу. – Прислали на рекламу; все, что я ем, я уже попробовала, но мясо не трогала, и теперь мне нужно твое мнение.
Лосев вытащил несколько контейнеров, заглянул внутрь. Выглядело вполне аппетитно. Все-таки есть плюсы в работе Анюты, когда бы ему еще удалось на халяву вкусить такие яства? Он уже собрался выложить на тарелку содержимое контейнера и сунуть в микроволновку, но Анюта удивила его.
– Давай я! – Она забрала контейнеры, вытащила отвратительно неудобные, но красивые – этого не мог не признать даже он – тарелки и принялась выкладывать блюда на них.
Лосев заподозрил неладное. Подобные ухаживания были не в стиле его жены. Подозрения оказались не беспочвенны. Поставив разогретую еду на стол, Анюта сказала:
– А можно я тебя поснимаю?
Значит, вот зачем эти тарелки, вот зачем сама выкладывала: Лосев не стал бы заморачиваться красотой и эффектностью блюда, сложил бы все горкой.