– Давайте пойдем в тихое место и поговорим, – предложил я.
Толстяк задумчиво изучил купюру, поковырял толстым грязным пальцем в зубах, выудил какую-то дрянь и вытер палец о свои брюки. Затем он посмотрел на девушку-диспетчера:
– Эй! Если я понадоблюсь, то я внизу. Без меня не впускай никого в лифт.
Девица даже не оторвала взгляд от комиксов, только слегка кивнула в ответ.
Макси направился к лифту.
Мы стояли бок о бок и дышали друг другу в лицо, пока лифт спускался в подвал, а потом оказались в выложенном белой плиткой коридоре, который освещали лампы в проволочных обрешетках. Макси провел меня в небольшой кабинет, где стояли письменный стол и два стула, а над закопченным камином висела фотография Джека Демпси[6] с автографом.
Он уселся за стол, сдвинул котелок на затылок, расслабился и засопел толстым носом. Он ни на секунду не отрывал глаз от десятидолларовой купюры.
Я отдал деньги, понимая, что Макси не сможет ни о чем думать, пока не получит их. Толстые, пожелтевшие от никотина пальцы сцапали купюру и отправили ее в задний карман брюк.
– Итак, Перелли, – начал я.
Макси вытер кончик носа грязным рукавом и, дохнув чесноком и пивом, воскликнул:
– Черт возьми! Опять?
– А в чем дело?
– Уже все копы в этом городе поговорили со мной о Перелли. Мне нечего всем вам сообщить.
– Это ничего не значит. Я хочу задать несколько вопросов, которые, держу пари, полицию не интересовали.
– Да пожалуйста, – сказал толстяк без энтузиазма. – Пока вы платите за потраченное время, мне все равно.
Макси явно пребывал в иллюзиях о ценности своего времени. Я предложил ему сигарету, настраивая на долгий разговор, и закурил сам.
– Вы верите, что Перелли похитил Дедрика?
Поросячьи глазки моргнули: толстяк никак не ожидал этого вопроса.
– Какая разница, во что я верю?
– Большая. Давайте не будем терять время. Если не хотите отвечать на вопросы, просто верните деньги, и я найду, с кем поболтать.
Мы уставились друг на друга, и Макси понял, что я не шучу.
– Хотите пива? – спросил он. – Так нам будет комфортнее.
Он достал две банки пива, открыл их и протянул мне одну.
– За благополучный день!
– А также благополучную ночь!
Мы выпили, выдохнули и поставили банки на стол.
– Нет, я не верю, что это сделал Перелли. Это совсем не по его части.
– Именно так он мне и сказал. – Я принялся рисовать узоры на столе мокрым дном банки. – Я хочу попытаться помочь ему. Все, что вы мне скажете, может оказаться важным.
Макси снова начал ковырять в зубах, но передумал и решил засунуть указательный палец в ухо.
– Неплохой парень. Транжира. Проблем не причиняет. У него милая подружка. Вы ее видели?
Я ответил, что видел.
Толстяк подмигнул мне:
– Классная фигурка, да? Она ведь ничего не подкладывает?
– Возможно. А ты видел, как он принес сюда удочку?
Макси покачал головой:
– Нет, и я точно знаю, что у него никогда не было удочки. Я даже спросил у девушки, которая приходит убирать у Перелли в квартире: она никогда не видела у него удочки.
– А под кровать она не заглядывала?
– Конечно, она убирает и под кроватью.
– Полицейские нашли удочку вчера вечером. А она убирала под кроватью вчера утром?
Он кивнул.
– В котором часу?
– Она припозднилась. Перелли вышел из дому в двенадцать тридцать. К уборке она приступила только в час дня.
– В котором часу полиция нашла улику?
– В девятнадцать тридцать.
– Значит, между половиной второго и половиной восьмого кто-то ее подбросил. Так получается?
– Может, и так.
– Хорошо, пусть так: где-то между половиной второго и половиной восьмого Перелли или кто-то другой принес сюда удочку. Правильно?
На это Макси не мог возразить.
– Ага.
– В здание можно проникнуть, минуя главный вход?
– Есть черный ход в подвал.
– Может ли кто-нибудь незаметно попасть в квартиру, воспользовавшись этим ходом?
– Нет.
– Точно?
– Я уверен. Дом построен таким образом, что вы либо попадаете внутрь через главный вход, либо поднимаетесь по черной лестнице. Но в любом случае вам придется идти через вестибюль, и вас заметят.
– Где вы были вчера вечером между половиной второго и половиной восьмого?
– Ходил в кино.
– Вы хотите сказать, что вчера днем и вечером вас здесь не было?
– Да, я был в кино.
– У вас был выходной?
– Да, выходной.
– А кто дежурил в вестибюле?
– Грэйси Леман. – Макси отхлебнул пива и добавил: – А сегодня у нее выходной.
– Полиция уже допрашивала ее?
– А зачем им это?
– Разве их не заинтересовало то, каким образом удочка оказалась в комнате Перелли?
– А зачем им?
Я тоже отхлебнул пива. Конечно, толстяк был прав. Копы нашли удочку в комнате Перелли, и этого им было вполне достаточно. Станут они разбираться, как туда попала эта улика! Главное, что она нашлась, а больше для них ничего не имеет значения.
– Выходит, Грэйси могла видеть, как кто-то принес удочку?
– Если кто-то принес, то Грэйси видела.
– А не могла она выйти в уборную или еще что-нибудь?
Макси покачал головой:
– Нельзя оставлять вестибюль ни на секунду. Таковы правила. Дежурная может пойти в туалет, но перед этим должна включить сигнализацию, которой снабжены оба входа. Сигнализация оповестит дежурную о том, что кто-то вошел в здание. Это работает абсолютно надежно. Когда-то у нас в доме было много краж со взломом. Нам приходится проявлять бдительность. Так что, если бы кто-нибудь принес удочку, дежурная увидела бы.
– Мы только что выяснили, что Перелли или кто-то другой принес сюда удочку. Следовательно, дежурная видела это.
– Так.
Я допил пиво и снова закурил. Я был слегка взволнован.
– Хотите еще? – спросил Макси.
Я кивнул, и толстяк достал еще две банки.
– Что ж, мне нужно поговорить с Грэйси, – сказал я, когда он откупорил банки. – Она может оказаться моим главным свидетелем.
– Она будет здесь завтра. У нее дежурство. Придется заплатить ей немного дороже.
– А где она живет?
Макси задумался, потом покачал головой:
– Не могу дать ее адрес. Запрещено правилами.
Я держал банку пива и смотрел поверх его головы на фотографию Джека Демпси.
– Могу поспорить, что удочку принес Джефф Барретт.
Макси поперхнулся пивом. Мне пришлось встать и хлопнуть его по спине, иначе бедолага задохнулся бы. Я ударил его немного сильнее, чем требовалось: уж очень не хотелось прерывать оплаченный разговор.
– Барретт? – прохрипел наконец Макси. – О чем вы говорите?
– Барретт до смерти ненавидит Перелли. Именно так и должен ненавидеть Перелли тот, кто подбросил ему улики. Барретт живет напротив Перелли, это законченный негодяй. Для суда все это ничего не значит, но для меня значит.
Швейцар подумал над моими словами и кивнул:
– Вполне возможно.
Я выпил еще немного пива.
– Не тратьте свое время на Грэйси и не ждите, что она настучит вам на Барретта, – сказал Макси, понизив голос. – Она ему очень предана.
Наконец-то потраченные деньги начали приносить пользу.
– А что именно их связывает? – спросил я. – Зачем Барретту такая девушка?
– Владелец дома старается поддерживать его респектабельность. И не спрашивайте меня почему. В этом плане у него много причуд. Нам даны инструкции, что все посетительницы должны покидать дом до часа ночи или зарегистрироваться у дежурной. Грэйси работает в ночную смену каждую вторую неделю. И ни одна женщина, пришедшая к Барретту, не покидала его квартиру в час ночи и не регистрировалась.
– И как же он с Грэйси договорился? Платит ей пять баксов в неделю? Я тоже заплачу ей за информацию.
Макси допил пиво, стряхнул пепел с брюк и встал:
– Ну что, пора мне назад на работу.
– Нет уж, сядьте и рассказывайте. Вы пока что не наработали на десять долларов.
– А по-моему, наработал. Накиньте еще десять, и я скажу такое, что вы своим ушам не поверите.
– Пять.
– Десять.
– Семь с половиной.
Мы сошлись на восьми долларах. Я отдал деньги Макси, и он снова сел.
– Она же наркоманка, понимаете? Барретт снабжает ее травкой. У вас нет ни единого шанса.
Макси, конечно, был прав, и все-таки я решил попытаться поговорить с Грэйси.
– Давайте ее адрес.
Прибавка к гонорару убедила толстяка нарушить правила.
– Фелман-стрит, двести семьдесят четыре, это меблированные комнаты.
Я встал.
– О нашем разговоре, Макси, никому ни слова. Если кто-нибудь спросит, вы никогда меня не видели.
Макси хмыкнул, стукнул себя в грудь и обиженно посмотрел на меня:
– Не беспокойтесь. Я друзей не выдаю.
Я ушел, а он все еще сидел за столом, размеренно дыша и рассеянно глядя на пустые банки из-под пива.
Глава шестнадцатая
Вход в дом номер 274 по Фелман-стрит располагался между табачной лавкой и кафе-забегаловкой. На двери висела грязная медная табличка с надписью: «Комнаты для деловых женщин. Сервисное обслуживание не предусмотрено. Запрещается держать животных и приглашать мужчин». Над медной табличкой было приколото заляпанное отпечатками пальцев объявление: «Свободных мест нет».
У входа в кафе на тротуаре стояли четыре столика. Их обслуживал пожилой официант. На его худом лице застыло выражение бесконечной скуки, а фрак при ярком солнечном свете казался позеленевшим от старости. Официант наблюдал, как я припарковал «бьюик», и с надеждой провел по одному из столиков грязной тряпкой, но мне было не до него.
Я поднялся по трем каменным ступеням к застекленным дверям входа, толкнул одну из створок и вошел в вестибюль, где было тихо, темно и пахло чем-то затхлым. Вдоль левой стены висели почтовые ящики. Я подошел и прочитал имена жильцов, указанные на каждой крышке. Среди трех дюжин имен было на удивление много Ев, Лулу, Дафн, Бэлл, и я усомнился в том, что здесь соблюдались правила, написанные при входе. В четвертом ряду справа я нашел то, что искал: «Мисс Грэйси Леман. Комната 23, 3-й этаж».