Передо мной была лестница, застланная циновками из пальмовых листьев. Поднявшись на площадку второго этажа, я увидел в тихом полумраке длинного коридора множество дверей, перед которыми стояли бутылки с молоком и лежали газеты. Было уже десять минут первого, и казалось странным, что деловые женщины не спешили заняться делами, если, конечно, они у них были, – лично мне в это верилось с трудом.
Я начал подниматься дальше, и тут на верхней площадке лестницы появился худощавый мужчина со строгим выражением лица. На нем был светло-коричневый фланелевый костюм, белая фетровая шляпа и темные очки. Увидев меня, он нервно вздрогнул, остановился, словно раздумывая, не вернуться ли в квартиру, а затем с деланым безразличием стал спускаться по лестнице.
Я немного отступил в сторону. Проходя мимо меня, он почесал небритый подбородок ногтем большого пальца. Мне показалось, что глаза за темными очками были встревоженны.
– Никаких животных и уж точно никаких мужчин, – тихо сказал я.
Он торопливо оглянулся через плечо и злобно произнес:
– Чего?
– Ничего-ничего. Если вы что-то и слышали, то это, вероятно, был голос вашей совести.
Я неторопливо зашагал вверх по лестнице, оставив его смотреть мне вслед.
Третий этаж был точной копией второго, и у дверей здесь тоже были оставлены бутылки молока и газеты. Я шел по коридору, поглядывая на цифры на дверях. Комната 23 находилась на полпути от лестницы, с правой стороны. Я соображал, что сказать Грэйси. Если только Макси не ошибается, эта девушка могла бы помочь Перелли. Но все зависит от того, захочет ли она это сделать, сумею ли я убедить Грэйси выдать Барретта на растерзание.
Я уже собирался постучать в дверь, как услышал позади себя тихий кашель. Я осторожно оглянулся через плечо: тут и архиепископ почувствовал бы себя преступником.
Позади меня отворилась дверь. Прислонившись к дверному проему, там стояла высокая рыжеволосая девица. Она томно смотрела на меня и многозначительно улыбалась. Зеленая шелковая накидка подчеркивала красивую линию ее бедер, голые ноги красотки были обуты в шлепанцы из лебяжьего пуха. Девица прикоснулась к своим золотисто-рыжим волосам тонкими пальцами, никогда не знавшим тяжелой работы, и приподняла подкрашенные светлые брови, делая мне недвусмысленный знак.
– Привет, красавчик, – сказала она. – Ищете кого-нибудь?
– Ага, – сказал я. – Уже нашел. Не смею отрывать вас от завтрака.
Она улыбнулась еще шире:
– Да бросьте вы ее. Она еще не вставала. А вот я уже встала и в полной боевой готовности.
Я приподнял шляпу и учтиво поклонился ей.
– Мэм, ничто не доставит мне большего удовольствия, чем нажать на ваш спусковой крючок, но на сегодня я уже занят. Может быть, как-нибудь в другой раз? Я стану предметом ваших грез, а сам буду грезить о вас. Смиритесь с разочарованием, как смирился я, и помните, что завтра будет новый день, и час веселья настанет, пусть даже нам придется подождать.
Улыбка с лица красотки исчезла, а взгляд ее зеленых глаз стал холодным.
– Черт возьми, еще один псих, – сказала она с отвращением и резко захлопнула дверь.
Я выдохнул и постучал в дверь Грэйси. Через полминуты постучал снова, на этот раз гораздо громче. По-прежнему никто не открывал.
Тогда я посмотрел по сторонам, взялся за дверную ручку и осторожно повернул ее. Дверь открылась, как только я толкнул ее.
Я заглянул в комнату. Она оказалась достаточно просторной: тут стояли кровать, два кресла, шкаф и трюмо. Кровать была не убрана, а простыни, судя по всему, не менялись уже месяцев шесть. Они были серыми, мятыми и неприглядными. На трюмо виднелся слой пыли, а на ковре пепел от сигарет. С того места, где я стоял, мне были видны клочки пуха под кроватью. От вида грязи и запустения у меня возникло ощущение зуда на спине.
Неподалеку от изголовья кровати была еще одна дверь, которая, по-видимому, вела в ванную. Я подумал, что Грэйси могла быть в ванной, и на всякий случай громко постучал в открытую дверь спальни. Однако реакции не последовало, и я решил войти внутрь. А чтобы рыжеволосая красотка из комнаты напротив не проявила ненужного интереса, закрыл за собой входную дверь.
На одном из кресел лежала груда одежды: платье, чулки, застиранный розовый пояс и еще более застиранный розовый лифчик.
В комнате явно пахло марихуаной. Это был запах, которым за продолжительное время, может быть за несколько месяцев, пропиталось буквально все: стены, занавески, кровать. Он висел в воздухе, словно приглушенное воспоминание о грехе.
Бесшумно пройдя мимо кровати к закрытой двери ванной, я громко постучал и прислушался. Тишина. Никто не отзывался, и вдруг меня охватило дурное предчувствие, на моем лице выступил пот.
Я повернул ручку и толкнул дверь. Дверь открылась – неохотно, но все же открылась. Что-то за ней качнулось, и мое сердце бешено заколотилось. Я заглянул внутрь и увидел грязную розовую ванну, смятые полотенца, мочалку, кусок туалетного мыла и наполовину использованный тюбик зубной пасты.
Я знал, что Грэйси находится за дверью. Иначе и быть не могло.
Наконец я вошел в ванную, и по спине у меня побежали мурашки. Грэйси была там: она висела на дверном крючке, одетая в синюю мятую ночную рубашку, голова свернута набок, пояс от халата вонзился в шею, под правым ухом виден аккуратно завязанный узел.
Я коснулся ее руки: она была холодной.
Глава семнадцатая
Я выглянул в коридор: там никого не было. Слабые и отдаленные звуки подсказали мне, что по крайней мере некоторые из деловых женщин начали приветствовать наступающий день.
Я осторожно вышел из комнаты Грэйси и закрыл за собой дверь. Потом я снял шляпу и вытер лицо носовым платком, закурил сигарету и глубоко затянулся. Это не очень помогло. Что мне действительно было нужно, так это большой стакан неразбавленного виски, и поскорее.
Я подошел к двери рыжеволосой красавицы. Слева от нее висела карточка: «Мисс Джой Дредон. По будням дома после пяти».
Я поскребся ногтями в дверь: я старался шуметь как можно меньше, и все равно мне казалось, что звук был громкий.
Дверь приоткрылась дюймов на восемь, и мисс Дредон пристально посмотрела на меня. Она явно утратила все дружелюбие и доверительность в общении.
– Ну, чего надо?
Взгляд ее больших зеленых глаз был подозрительным и настороженным.
Я решил не терять время и потому перешел на понятный ей язык.
– Я готов заплатить за кое-какую информацию, – начал я и протянул ей визитку. – Уделите мне десять минут, и вы получите двадцать долларов: никаких налогов и гарантированная секретность.
Мисс Дредон осилила текст на визитке с тем страдальческим выражением лица, которое обычно бывает у людей, с трудом разбирающих длинные слова. Сделав над собой усилие, чтобы не шевелить губами, она дочитала до конца, затем еще немного приоткрыла дверь и сунула мне карточку обратно:
– Сначала покажите деньги.
«Да она сама непосредственность, – подумал я. – Сразу переходит к сути дела и не утруждает себя ненужными вопросами».
Я достал бумажник и показал ей две новенькие хрустящие десятидолларовые купюры. Но не отдал, а только показал их.
Красотка посмотрела на них, как маленький ребенок смотрит на мешок Санта-Клауса, и открыла дверь.
– Входите же. Не знаю, кто вы, но мне не терпится прибрать к рукам денежки. А вам точно только информация нужна?
Я прошел мимо нее в комнату, чуть побольше, чем напротив, и гораздо более опрятную и уютную. Здесь имелись диван, канапе, два кресла, на полу лежала пара дорогих китайских ковриков, на столике в нише окна стоял горшок с красно-желтыми бегониями.
Я положил шляпу на стул и подтвердил, что нужна только информация.
Мисс Дредон протянула белую руку с темно-красными отполированными ногтями.
– Тогда половину вперед. Не то чтобы я вам не доверяю, но такое у меня правило. Хотите выпить? Виски или, может, кофе?
Я дал ей одну десятидолларовую купюру и отметил про себя, что расследование обойдется мне дорого. Все утро я только и делал, что раздавал собственные деньги.
Девица сложила купюру и спрятала ее в лифчик.
Я попросил виски. Красотка оказалась вовсе не скупа и протянула мне бутылку и стакан, чтобы я сам себе налил.
– Дайте мне секунду, я только выпью кофе.
Пока ее не было, я залпом выпил два стакана.
Девица принесла поднос, поставила его на стол и плюхнулась на диван, выставив напоказ длинные стройные ноги, которые могли бы меня всерьез заинтересовать, не будь моя голова забита вопросами другого рода. Заметив мой пристальный взгляд, она прикрыла ноги и вскинула брови:
– Так кто вы такой: частный коп или что-то вроде?
– Что-то вроде. Не совсем, но не важно.
– Я так и знала. Как только я увидела вас, то сразу поняла, что вы не обычный гость. У вас красивые глаза. Вы точно не хотите немного развлечься?
Я начал было вежливо отказываться, но девица остановила меня взмахом руки и широкой дружелюбной улыбкой:
– Забудьте об этом, мой дорогой, я пошутила. Не так уж часто я встречаю здесь симпатичного мужчину, который не пускается во все тяжкие, едва закрыв дверь. Это что-то новенькое, и мне это нравится. Что вы хотите узнать?
Я налил себе третий стакан.
– Меня интересует Грэйси Леман. Вы ее знаете?
Лицо мисс Дредон помрачнело.
– Черт побери! Неужели вы готовы впустую потратить хорошие деньги, чтобы узнать о ней?
Виски был так хорош, что я почти пришел в себя.
– Я работаю на клиента, у которого неприятности с полицией. Грэйси могла бы ему помочь. Вот и все.
– Ну так пойдите и поговорите с ней. Я-то тут при чем?
– Сомневаюсь, что теперь она сумеет помочь расследованию. Она мертва.
Девица вздрогнула и пролила немного кофе на голое колено. Она выругалась себе под нос, поставила чашку и вытерла колено носовым платком.
– Обязательно пугать меня? – Не услышав от меня ответа, она продолжила: – Она действительно мертва?