— Вон там Галерея знаменитостей, — пояснил их проводник, показывая на проход слева от лестницы. — Министерские службы мсье де Бриена наверху, там же находится и военное министерство.
Поднявшись на один лестничный пролет, они пересекли целую анфиладу комнат, где уже сидело в ожидании множество людей, и вновь оказались в галерее, более широкой, с окнами в сад.
Эта галерея вела к кабинетам и бюро, где работали писцы, клерки, служащие и секретари. Освещалась она лампами-подсвечниками, охраняли ее французские гвардейцы. Именно здесь располагались министерские службы государственных секретарей, в том числе Служба депеш и шифровальное бюро.
На каменных или деревянных скамьях сидели слуги и ливрейные лакеи, несомненно, ожидавшие распоряжений или вызова в тот или иной кабинет.
Совбёф подошел к одному из сержантов французской гвардии в кирасе и вступил с ним в беседу.
— Секретарь графа предупредил нас, — заявил сержант, выслушав Совбёфа. — Вас ждут, мсье.
Он постучал в дверь, и один из лакеев открыл ее. Вновь переговоры, теперь уже короткие, и наконец, служитель впустил Луи. Перед тем как войти в маленький кабинет, Фронсак поблагодарил своих проводников.
В кабинете при свете двойного подсвечника работал секретарь, в очках, с квадратным воротничком.
— Вы маркиз де Вивон? — спросил он, поднявшись с места.
— Да.
— Государственный секретарь ждет вас.
Секретарь направился к средней двери и тихо постучал. Ему ответили, и он вместе с Луи вошел в кабинет министра.
Это была просторная комната, великолепно освещенная благодаря большой люстре из прозрачного кристалла. В огромном камине черного мрамора потрескивал веселый огонь. Камин был обрамлен гипсовым фризом. В углу стояла обитая ковром банкетка, на которой лежали сумки с документами. Рядом возвышался массивный шкаф с изящными дверцами, чуть поодаль ждали посетителей несколько кресел и табуретов. На левой стене висел портрет королевы.
Министр, облаченный в шелковый камзол, жестом приветствовал Луи и предложил сесть в одно из обитых бархатом кресел, стоявших перед рабочим столом красного дерева. Стену за его спиной расписывал, вероятно, Филипп де Шампань или кто-то из его учеников, Луи узнал Минерву в полном вооружении, Аполлона в окружении муз и сидящее на троне Великодушие, наблюдавшее за людьми.
Секретарь безмолвно удалился.
— Я не задержу вас надолго, мсье Фронсак, — объявил Ломени де Бриен. Весьма элегантный способ намекнуть посетителю, что мсье де Бриен не сможет уделить ему много времени. — Но перед вашей встречей с Россиньолем я хотел бы чуть подробнее объяснить, почему Франции угрожает настоящая катастрофа, если враги будут знать содержание наших депеш.
Вы хорошо знаете, какие стороны противоборствуют в этой войне, шевалье. Для простоты можно сказать, что имеются два союза. В нашем лагере находится Швеция, с которой нас связывает прочный договор, заключенный два года назад. К нам также примыкают Соединенные провинции, равно как несколько городов, герцогств или государств империи, таких как Саксония.
Против нас эрцгерцог Австрийский, нынешний император, а также его кузен Филипп IV Испанский. Оба они Габсбурги. Вокруг них кружат несколько государств и княжеств, которые либо поддерживают их, либо занимают позицию благожелательного нейтралитета. В отдалении от воюющих, соблюдая видимость нейтралитета, располагается Святой престол, клонящийся все же в сторону империи.
К переговорам, которые открываются в Мюнстере и Оснабрюке, стороны выработали твердые позиции. Мы требуем оставить за нами Эльзас,[15] три епископства — Мец, Туль и Верден, и, разумеется, Лотарингию,[16] которую мы отобрали у герцога Карла IV, слишком часто нас предававшего. Мы хотим также сохранить свое влияние в захваченных нами Каталонии и Россиньоле, но при этом соглашаемся уступить часть Люксембурга и Франш-Конте. Равным образом мы должны сохранить Пиньероль, Казаль и окончательно оградить Савойю от любых поползновений со стороны Испании. Сверх того, мы требуем свободу для немецких городов и княжеств, которые нас поддерживают, и настаиваем на свободе вероисповедания для всей Европы.
Этот последний пункт является ключевым для предотвращения новых войн. Германия почти сто лет живет на условиях Аугсбургского мира,[17] однако этот договор должен быть пересмотрен, поскольку протестанты становятся все более и более многочисленными. Мы защищаем свободу исповедовать протестантизм в католических государствах и стоим за отмену принципа cujus region, ejus religio, который вынуждает подданных принимать религию своего правителя.
Одним из самых спорных моментов остается независимость Соединенных провинций. Насколько мы уверены в наших шведских союзниках, настолько же хрупок союз с голландцами. Договор 1635 года с Соединенными провинциями предусматривал разделение Нидерландов на две страны после ухода испанцев. Мы могли бы уступить Каталонию Испании в обмен на часть Нидерландов. Но это означает, что должен быть общий мирный договор между нами, Соединенными провинциями и Испанией. И в этом состоит большая трудность, ибо в Нидерландах существуют три партии. Одна хочет продолжать войну с Испанией и сохранить союз с нами. Это партия Вильгельма Оранского. Вторая желает мира с Испанией, но и сохранения нашего союза. Наконец, третья жаждет мира любой ценой, даже ценой разрыва с нами. Сторонники этой третьей партии заправляют в провинции Голландия и обладают наибольшим влиянием. И мы знаем, что в данный момент они ведут тайные переговоры о сепаратном мире с Испанией.
Какова же позиция империи? Ее представители согласились бы уступить нам несколько пограничных городов в обмен на признание нами выборных прав Баварии и восстановление в своих правах герцога Лотарингского. Они пошли бы даже на то, чтобы отдать нам Эльзас, три епископства и Пиньероль в обмен на окончательный договор о мире.
Это значительные уступки, но для нас недостаточные, ибо мы никогда не уступим в вопросе о Лотарингии. Однако мы узнали, захватив нескольких курьеров герцога Савойского, что ситуация в Австрии настолько скверная, что она готова предложить нам все, что мы хотим.
Мы только что расшифровали послание эрцгерцога Австрийского Фердинанда III его кузену Филиппу IV, в котором он требует заключить мир с Францией любой ценой!
Итак, монсеньор Мазарини желает сохранить твердость. Тем не менее, нам придется пойти на уступки и сообщить о них своим полномочным представителям. Поэтому было бы настоящей драмой, если бы враги выведали наши секреты, как это удалось нам. Курьеры добираются от Парижа до Мюнстера за двенадцать дней. В течение этих двенадцати дней депеши могут быть перехвачены. Только шифровка позволяет сохранить в секрете инструкции нашим послам, д'Аво и Сервьену. Вы с ними знакомы?
— Мне кажется, я не встречался с графом д'Аво, — ответил Луи, — но припоминаю, мсье Сервьен был военным министром.
— Действительно, пятнадцать лет назад. Они очень разные люди. Полагаю, именно по этой причине королева выбрала их. Мсье де Мем, граф д'Аво происходит из семьи государственных советников и председателей парламента. Он человек очень богатый и вместе с тем весьма ловкий. Вы знаете, что он сменил Клода Бутийе на посту суперинтенданта финансов, и эту должность он делит в мсье Ле Байелем. Это блестящий дипломат и тонкий переговорщик, одновременно он склонен к роскоши и расточительству.
Мсье Сервьен — полная его противоположность. Скромный и экономный, хотя он тоже весьма богат. Ему присуща редкая проницательность. Он был послом в Пьемонте, но главное, поддерживал отношения с английскими секретными службами, когда служил интендантом юстиции в Гиэни. Он хорошо знает мир шпионажа и скрытый лик дипломатии. Кроме того, он пользуется полным доверием королевы и Его преосвященства.
Оба находились в Мюнстере несколько недель, чтобы подготовить конференцию, которая откроется в декабре, и только что вернулись. Я должен заверить их, что в нашей корреспонденции не будет никаких утечек.
— Понимаю. Стало быть, мне нужно решить эту проблему к декабрю…
— Именно так. Даже раньше, если возможно…
В это мгновение главная дверь рабочего кабинета открылась, и вошел Ле Телье.
— А! Здравствуйте, мсье Фронсак! — весело сказал он. — Могу я на минутку прервать вас?
Луи поклонился.
— Граф, у меня для вас дурная новость. Монсеньор Чиджи только что прибыл в резиденцию нунция.
— Фабио Чиджи? Но он должен быть в Мюнстере? — воскликнул Бриен, не скрывая изумления.
— Очевидно, он решил сделать небольшой крюк с заездом в Париж.
Ле Телье повернулся к Луи.
— Фабио Чиджи — доверенное лицо папы Урбана Восьмого, который выбрал его в качестве посредника на Мюнстерской конференции. Он родом из Сиены, епископ Нардо, бывший нунций Кёльна. Но главное, нам известно, что он руководит секретными службами Святого престола. Раз он приехал в Париж, значит, на то есть причина, которую нам необходимо знать.
— Вы полагаете, его приезд может иметь отношение к нашему делу? — спросил Луи.
— Тут никогда не бывает совпадений, — мрачно произнес Бриен.
Ле Телье, кивнув, уточнил:
— Это тем более неприятно, что Фабио Чиджи склоняется скорее на сторону Испании.
— Что еще нам известно? — осведомился Луи.
— Немногое, разве что он сделал остановку в Авиньоне, чтобы встретиться с вице-легатом.
— В Авиньоне? — громко переспросил Бриен. — Это странно! Зачем ему понадобилась подобная встреча?
На мгновение разговор прервался. Ломени де Бриен пытался найти объяснение приезду римского посредника. Ле Телье молчал, а Луи ждал.
— Мсье Фронсак, — внезапно произнес Ле Телье, — не могли бы вы объяснить нам, как намерены, действовать?
— Я уже размышлял над этим, мсье. Предполагаю с помощью нескольких верных друзей установить слежку за вашими четырьмя шифровальщиками. Следовательно, мне нужно увидеть их, чтобы знать в лицо, но так, чтобы они не запомнили меня, поскольку я тоже буду следить за ними. Самое лучшее, чтобы меня наскоро представили им в плохо освещенной комнате, не особенно вдаваясь в причины моего появления.