– Доброе утро, – улыбнулся я сонному другу.
Уснул он прямо в верхней одежде, хорошо хоть обувь и пальто успел снять. Кстати, наш новый знакомый, отельный работник, все-таки сдержал слово и принес два чистых полотенца, две простыни, два пододеяльника и две наволочки. Когда я в коридоре у него спросил, можно ли мне принести еще одну подушку, так как одной для нас с Марком было катастрофически мало, он развел руками и сообщил, что, увы, ничем помочь не может, подушки закончились. Однако предложил мне сходить в магазин, который откроется к одиннадцати, и купить. Естественно за свои деньги. Вот такой сервис. Они заботятся о комфорте своих гостей, эти работники «Догма Инн»!
– Доброе, Домми. Сейчас бы кофейку, как я люблю, – пробормотал Марк. – Может, спустимся вниз, поищем какое-нибудь кафе неподалеку. Позавтракаем, покурим. Как тебе идея?
– Идея отличная. Вот только вблизи этого чертового «Догма Инн» присутствует лишь полицейский участок, а кругом одни леса. Вот такие новости. Как ты наверняка заметил, здесь даже не везде асфальтированная дорога есть. А магазины и все заведения открываются не раньше одиннадцати. В этом городе, понимаешь ли, спят долго.
– Понятно, ну давай тогда спросим у нашего нового друга, есть ли у него кофе и что-нибудь перекусить за дополнительную плату. А затем отправимся в участок!
– Я уже все узнал, пока ты спал. В общем, перекусить есть, но чашка кофе – пять долларов, яичница с беконом – десятка. Бутылка пива…
– Не продолжай. Боже, они что, здесь по десять штук в месяц зарабатывают все, раз могут себе позволить платить столько за кофе? По виду – не похоже.
– Себе не могут, а вот позволить платить такие деньги нам – это да. Слушай дальше, впереди самое интересное. Знаешь, во сколько открывается полицейский участок?
– Ой, только не говори мне…
– С половины двенадцатого, Марк!
Он демонстративно закатил глаза.
– Это точно тот город, который я нашел на карте? Меня не покидает чувство, что мы с тобой попали в параллельную реальность. Ты только взгляни на этот номер. У нас в стране приговоренных к двум пожизненным заключениям в лучших условиях содержат. Хочу заметить, в гораздо лучших условиях. Убираются за ними утром и вечером. А они книги читают, телевизоры смотрят, некоторые в интернете любовные романы заводят или денежные разводы придумывают. У-ублюдки… – Марк уже окончательно проснулся (видимо, от ярости) и теперь сидел на кровати, стягивая рубашку, чтобы наконец переодеться. – Знаешь, была история: в тюрьме один детоубийца публично пожаловался на то, что ему не дают положенные двести миллилитров соевого молока в день, обкрадывают минимум на двадцать. И как ты думаешь, всерьез начали разбирательство! А еще один был, так тот пожаловался, что в его салат с беконом попал черный волосок. Требовал немедленно уволить повара.
– И что? – заинтересовался я.
– Ну тут на тормозах спустили.
Я прищелкнул языком:
– Завидую я их условиям содержания! Насильники и детоубийцы живут в тюрьмах как боги, а мы, законопослушные граждане, – как облезлые голодные собаки. Все обгладываем кости куриные.
– Зря ты сказал о курице, – произнес Марк и сглотнул слюну. – Ладно, пойдем отведаем их парижский завтрак и кофе.
– Почему «парижский»? – на всякий случай уточнил я.
– Мне как-то напарник говорил, что только в Париже, в ресторане с видом на Эйфелеву башню кофе может стоить больше пяти долларов.
– Твой напарник явно не знал о Догме. И о столовой, расположенной на первом этаже знаменитого «Догма Инн», где два маленьких окна, и оба они открывают изумительный вид на мусорные баки.
– И что мне не сиделось в тепле и уюте? – вопросил Марк куда-то в пустоту. – Дома было гораздо комфортнее.
– Ладно, пойдем. Первое впечатление может быть обманчивым.
– Ага, если только речь не идет о зеленом, протухшем мясе, из которого на волю карабкаются черви.
Марк идеально описал наши впечатления об этом удивительном месте. Точнее, наши первые впечатления от него. Я бы не смог сказать лучше. Такое чувство, что мы попали в прошлое лет эдак на пятьдесят, в те времена, когда не было цветных фотографий (здесь на стенах висели только черно-белые) и никаких сотовых телефонов (на первом этаже мотеля стоял массивный городской аппарат, который, наверное, представлял огромную ценность как уникальный раритет). Вместо мобильных мелодий здесь слышались щебетание птиц, ругань какого-то пожилого мужчины с женщиной на улице и свист чайника. Да настойчивый такой свист, словно о нем забыли на длительный срок.
– Уважаемый портье…
Мы подошли к стойке ресепшена. В этом отеле ресепшеном назывался деревянный комод, за которым стояли маленький письменный стол и стул; на столе лежала стопка каких-то листов.
И там никого не было.
– Господа! – На этот раз Марк позвал громче в надежде на то, что кто-то из владельцев этого сомнительного заведения, живущих в соседних комнатах, отзовется и поможет решить главную дилемму этого утра: где взять кофе и здравый смысл?
Никто не вышел, никто не отреагировал на его крик. Тогда мы решили сами зайти в так называемую столовую и попробовать отыскать там еду. Но едва я выключил чайник, чтобы его свист не сводил нас с ума, как вдруг из ниоткуда возникла пожилая женщина лет семидесяти с лишним – мы не сразу ее заметили, так как она стояла за нашими спинами.
– Кто такие? Руки вверх! – рявкнула она строгим, возмущенным голосом.
Марк и я повернулись, как по команде.
– Простите за вторжение, мы гости этого отеля, остановились на втором этаже. Прежде чем зайти сюда, честно пытались дозваться до кого-нибудь на ресепшене, чтобы нас напоили кофе и накормили завтраком.
– А-а… Я уже старая. Глуховата на правое ухо. Вас Ник принял? Что-то я вас вчера не видела.
– Мы в пять утра приехали, – ответил Марк. – Внутрь нас пустил такой среднего роста мужчина, постарше меня, в клетчатой рубашке и…
– Понятно, это он. Чего он мне не сказал? Ну да ладно. За сколько он вас поселил? Скажу прямо, чтобы между нами не возникало недосказанности: геям двойная оплата! И без разговоров! Закрыли тему, больше к ней не возвращаемся. Давайте живо еще пятнашку.
– Во-первых, мы не геи! А напарники! А во-вторых…
– Знаю я вас, напарников, с виду милые такие, дружелюбные, детям морды строите, а по ночам потолок из-за вас сыпется у нас с мужем в комнате. Нет, тут без разговоров – либо двойная оплата, либо вон! – Она показала на входную дверь.
– Постойте… Значит, вы говорите, ночь в вашем отеле стоит пятнадцать баксов? – Похоже, Марк услышал только то, что ему хотелось услышать. – Так я заплатил вашему Нику за четыре ночи, и как раз двойную плату. Он сразу предупредил, что для нас с напарником здесь индивидуальные условия.
– Ну хорошо, тогда живите. Вон на плите чайник, на верхней полке навесного шкафа – чай, кофе, сахар. В общем, все, что нужно, есть.
– Держите. – Марк протянул старухе двадцать долларов.
– Это что еще за деньги? – прищурилась она.
– За кофе и чай. По десять за стакан.
– Вы что, с неба на землю упали или деньги граблями гребете? Случайно, не в правительстве работаете? – хохотнула она. – Кофе и чай входят в стоимость проживания. Но только по чайной ложке на лицо и не более двух раз в день! И не знаю, сколько вы сахара кладете, а у меня будете тоже по одной ложке на каждую чашку. Я стану следить. А то знаю вас, только скажи, что чай-кофе можно пить сколько влезет, – сразу же влезет все.
– Хоть на этом спасибо, – вяло ответил Марк и спрятал свою двадцатку обратно в кошелек.
Впрочем, я зря подозревал его в избирательности слуха.
– Мы не из правительства, мы детективы, – произнес он, вытаскивая удостоверение и показывая его старухе. – Я – лейтенант Миллер, а это мой напарник… – тут он немного запнулся, – сержант Лоуренс. Можете не переживать, потолок над вашей головой не рухнет, пока мы здесь.
– Боже! Чего ж вы сразу не сказали, а я-то думала туристы. Слышу, что поселились в одном номере, а там еще и одна кровать, подумала, что любовники. У нас тут гей-любовь… ну, не понимают. Мой муж сказал, что заминирует всю улицу, если узнает, что в нашем городе будет проходить их парад.
– Вообще-то права геев защищают во всем цивилизованном мире, вы в курсе? И нет более защищенного человека во всей стране, чем гей. Разве что гей-черный.
– Ну, знаете ли, в нашем городе совершенно другие взгляды и убеждения. Кстати, меня зовут Абба. Мы с мужем – владельцы этого мотеля. А по поводу чая и кофе я пошутила, пейте сколько угодно, не жалейте ни заварки, ни сахара. И с заселением… Сколько, говорите, заплатили? Сто двадцать?
– Да.
– По пятнадцать долларов… – начала она считать вслух, – это восемь ночей у вас уже проплачено. Живите на здоровье и радуйтесь вашему пребыванию в «Догма Инн». Другого такого отеля вам не найти. Вы же приехали расследовать эти страшные убийства, так?
– Так, – быстро ответил Марк и тут же воспользовался новообретенной благосклонностью Аббы: – Спасибо за гостеприимство, очень приятно, особенно в сложившихся обстоятельствах, но хочу заметить, что наш номер не совсем пригоден для жизни. В нем одна узкая кровать, одна подушка на двоих. Стены украшены паутиной, и в воздухе, увы, стойкий аромат подвальной сырости.
– Да? – удивилась женщина, как будто этого не знала. – Ну, в том номере давно никто не останавливался. Дальнобойщики, похоже, нашли новую трассу, а нашим-то зачем отель, у них свои дома. Мы уберемся в вашем номере, не переживайте, приведем все в порядок. А сейчас пойдемте завтракать, господа детективы. Приготовлю для вас первоклассную лазанью, пальчики оближете!
– Во сколько нам это обойдется? – Марк по-прежнему мрачно прикидывал, выдержит ли нагрузку выделенный шефом бюджет.
– По пятнашке за порцию… Шучу! Сегодня – в счет моей гостеприимности.
И она решительно зашагала к холодильнику, по пути доставая из кармана юбки сигарету и зажигалку. Закурила.