— Вы сорвали эвакуацию класса, самовольно ушли в другую сторону и в конце концов вылезли в окно, что совершенно недопустимо, — вставила Римма Донатовна. — И это ты называешь — как лучше?
Директор кивнул.
— Ильин был в туалете… — начал Валя.
— Ильина я отпустила, — согласилась математичка, — а вас нет.
— Ему там плохо было. Он кричал, — добавил Лёва.
— Ильин, ты кричал? — Римма Донатовна повернулась к Севе.
Сева молча смотрел куда-то в сторону.
— Ильин, что с тобой было в туалете? — попытался уточнить директор.
Сева молчал. Он сосредоточенно рассматривал аквариум в углу кабинета.
Тогда Римма Донатовна обратилась к Лёве и Вале:
— Вы представляете, что будет твориться, если все начнут в окна вылезать?
Ребята кивнули. А Валя ещё и некстати улыбнулся, потому что буйная фантазия уже нарисовала в голове эту картину: раздаётся звонок с последнего урока, и все ученики со всех этажей школы с портфелями и сменкой, как мартышки, вылезают из окон и отправляются по домам. А за ними и учителя. И даже сама Римма Донатовна и директор. Словно муравьи из муравейника.
— Он ещё и смеётся над нами! — возмутилась математичка.
Валя срочно попытался вспомнить что-нибудь неприятное и перестать улыбаться. Воображения у него хватало — он мог вспомнить массу таких вещей, — и теперь на его лице отражалась настоящая мировая скорбь. Но совершенно некстати он представил, как это выглядит со стороны, и снова с трудом сдержал улыбку.
Елена Анатольевна сказала:
— Я надеюсь, они всё поняли. Да?
— Да, — кивнули ребята.
Валя старался изобразить и удержать самое невинное выражение лица.
Сева продолжал заворожённо смотреть на аквариум, где совершали бесконечный круговой заплыв три полосатых барбуса.
— Я думаю, мальчикам надо извиниться, — классная руководительница попыталась нащупать выход из сложившейся ситуации.
— Извините, — послушно сказал Валя.
— За что? — дотошно уточнила Римма Донатовна.
— Что вылез через окно.
— Ну ладно. А остальные?
Сева молчал.
Взрослые посмотрели на Лёву.
— А я не буду извиняться, — вдруг сказал он.
— Почему? — удивился директор.
— Вот, если бы это был настоящий пожар, мы бы Ильина по-настоящему спасли. Правильно?
— Правильно, — согласился Пётр Игнатьевич. — Но тревога была учебная. Так? А значит, все должны действовать по инструкции. Да? Да. А в инструкции нет пункта вылезать в окно.
— А если бы настоящая? — не соглашался Лёва. — Если во время реального пожара все будут ждать своей очереди на выходе и даже не попытаются открыть окна, очевидно же, что они от дыма задохнутся! Зачем тогда тренироваться, если тренировка неправильная?
Директор вздохнул.
Вдруг дверь открылась, и в кабинет заглянула женщина — испуганная, встрёпанная, в нелепой старой вязаной кофте. Она быстро окинула всех каким-то шальным взглядом, остановив его на Ильине:
— Севочка! Вот ты где! Еле нашла тебя. Что случилось?
Она моментально сгребла мальчика в охапку, прижав его к себе двумя руками, словно птица, крыльями закрывающая птенца. Теперь её взгляд был направлен на директора. Женщина ждала объяснений.
Ей вкратце рассказали, что произошло.
— Просто Сева кричал, — объяснил Лёва, — и мы решили, что ему плохо, что его надо на улицу поскорее… не оставлять же его в туалете…
— Милые мои, дорогие мои! — Теперь Севина мама пыталась и Лёву с Валей обнять своими «крыльями». — Спасибо вам! Вы Севе помогли, не оставили его. Вы настоящие друзья. Вам уже, наверное, сказали, какие вы молодцы, — (остальные взрослые недоумевающе переглянулись), — а у Севы ведь режим, ему пора домой… Мы пойдём? — Она посмотрела на директора, и он пожал плечами, что вполне можно было расценить как положительный ответ. — Пойдём, Севочка. А эти ребята пусть в гости к тебе потом приходят, хорошо? Сева, ты хочешь, чтобы мальчики к тебе в гости пришли?
Сева кивнул.
— Вот и славно, — продолжила мама. — Покажешь им своих питомцев?
— Да, — ответил Сева.
Это было его первое слово в кабинете директора.
— Ну, мы пойдём. А вы заходите, я пирожков напеку.
Она уже уводила сына за дверь, когда Сева вдруг оглянулся и спросил директора:
— А вы зачем рыбкам пластиковые растения посадили?
Директор удивлённо посмотрел на него, потом на аквариум:
— Так удобнее.
— Это вам удобнее. А рыбкам так хуже, — произнёс Сева. — Им живые растения нужны.
— Живые там почему-то не выживают, — вздохнул Пётр Игнатьевич.
— У вас света для них мало. Зелёным растениям нужен свет для фотосинтеза. Есть специальные лампы, вам одной небольшой будет достаточно для этого объёма. Я могу вам принести, если хотите. У меня есть одна старая.
— Нет, не надо… Я сам что-нибудь придумаю.
— Только не тяните, рыбкам же плохо.
— Да, да, обязательно поставлю лампу. Всё, все свободны.
Когда все ушли, Пётр Игнатьевич сел перед аквариумом и стал наблюдать за рыбками. Глупые барбусы тыкались мягкими губами в пластиковые листья искусственных водорослей.
— Живые растения, значит, вам надо? — спросил он. — Живые вы сожрёте. Живых вам тут не напасёшься…
Барбусы молчали. И Петру Игнатьевичу даже показалось, что молчали они с укоризной.
Глава 5. Охота на паука
— Бася очень любит спать на моей кровати. А ещё она ест мух. Ловит и ест. Хотя мы её и так хорошо кормим. Если не может поймать, то злится и бьёт хвостом в разные стороны. Когда ловит мух на окне, даже горшки с цветами роняет. И зубами так делает: «Ц! Ц! Ц!» И глаза у неё становятся круглыми и тёмными! — Это Даша Березина увлечённо рассказывала о своей кошке.
Елена Анатольевна, классная руководительница пятого «А», была одновременно и учителем биологии. Все ребята сходились во мнении, что её кабинет самый замечательный в школе. Стены украшены живописными плакатами и таблицами, в многочисленных цветочных горшках росли и цвели разнообразные представители флоры. Фауну же представляла черепашка Глаша в стеклянном террариуме.
Сегодня Елена Анатольевна пообещала поставить хорошую оценку за интересный рассказ о домашнем питомце. Это на самом деле был отличный шанс, потому что не все умеют складно жонглировать незнакомыми словами, а в биологии их много. Например, в прошлый раз Валя, рассказывая про строение клетки растения, забыл, что как называется, поэтому цитоплазму назвал цитаделью, вакуоли вакуумом, а клеточная оболочка в его версии была оснащена не порами, а норами. Теперь ему срочно надо было исправлять ту двойку. Проблема заключалась в том, что у него не было домашнего питомца, только младшая сестра, которая на звание питомца никак не тянула.
— Молодец, Березина, — похвалила Елена Анатольевна. — Пять. Кто ещё хочет выступить?
Руки поднял чуть ли не весь класс. Выбор учительницы пал на Лину Красухину.
— У нас живёт собака, — бодро начала она.
Про свою собаку Лина могла рассказывать часами, это все и так знали.
— Можно я про твоего кота расскажу? — тихонько спросил Валька Лёву.
Друзья сидели, по обыкновению, на последней парте, у окна, где их было почти не видно.
— Валяй, мне не жалко. Только имя другое придумай. Мне же тоже надо рассказывать.
Лёва услышал сбоку какой-то шорох и посмотрел на соседний ряд.
Генка Волочаев что-то быстро спрятал под парту. А у сидевшего перед ним Севы почему-то была расстёгнута молния на рюкзаке.
— У нас живёт белый кот по имени Фунтик… — рассказывала о своём питомце Катя Варенникова.
Про её Фунтика класс и так был уже наслышан, особенно девочки.
— Давайте это будет последний кот на сегодня, — предложила Елена Анатольевна. — Мы уже про стольких услышали, что они, наверное, все в голове смешались. И про собак тоже хватит. Вот если у вас живёт кто-то, о ком сегодня ещё не рассказывали, тогда пожалуйста.
Половина класса разочарованно вздохнула.
— Эх, не выйдет про кота… — И Валя Ветров судорожно начал листать в телефоне странички Интернета: — Кого же тогда выбрать…
Стас Коробейников рассказал про хомячков, Алла Перегудина — про попугайчика.
Затем поднялся Сева Ильин и заявил, что у него пропал контейнер с пауком-птицеедом.
— Я точно помню, что принёс его с собой, — объяснял Сева, — и ещё был маленький контейнер со сверчками — ими кормят пауков-птицеедов. Но он тоже пропал.
— Сочиняешь! — выкрикнул Коробейников. — Если он птицеед, то зачем ему сверчки?
— Ничего я не сочиняю, — упрямо повторил Сева. — Их так называют, потому что первые исследователи на Суринами видели, как пауки нападают в том числе и на мелких птиц, а Мария Сибилла Мериан на своей гравюре изобразила нападение птицееда на колибри. Но вообще эти пауки питаются разными насекомыми, иногда мелкими грызунами и даже рыбой.
— Что, рыболовную сетку вместо паутины плетут? — хохотнул Коробейников.
— Нет, они вообще не охотятся с помощью паутины. Они из засады нападают.
— Хорошо, Ильин, — сказала Елена Анатольевна. — За рассказ ставлю тебе пять. Но приносить в класс питомцев я не просила…
— А я принёс. И пусть мне паука отдадут, — тихо сказал Сева.
— Кто?
— Тот, кто взял. Кстати, его нельзя руками трогать, у него волоски ядовитые…
— Тьфу ты, блин, пакость какая! — Генка Волочаев начал старательно тереть руки о штаны.
— Вот он и взял, — обернулся к нему Ильин. — Я заметил, что у меня рюкзак расстёгнут и контейнеров нет. А он как раз сзади сидит.
— Волочаев, ты паука взял? — спросила Елена Анатольевна.
— Больно надо мне его брать! — фыркнул Волочаев. — Нет у меня никаких пауков! И куда он делся, я тоже не знаю!
В этот момент Лёвка его увидел. Чёрное восьминогое чудовище с рыжими пятнами на туловище и лапах осторожно пробиралось по подоконнику, уставленному цветочными горшками. Размер паука вместе с лапками был примерно с небольшое блюдце.
— Только не кричи, — шепнул Лёва на ухо Вале. — Видишь, на подоконнике?