Помощь спешила с берега. Стремительным кролем приближалась Наташа, а вслед за ней, тоже кролем, плыл рыжеголовый Булочкин.
Наташа подхватила Ветку под другой локоть, и теперь они двигались к лодке, которая от прыжка Тиграна Саркисовича удалилась на порядочное расстояние.
И тут к их лодке подплыл Костя Булочкин. Он вставил весла, перевалился через борт и, тряхнув своей шевелюрой, погреб навстречу утопающему и спасителям…
Жора смотрел то на секундомер, то на реку, туда, откуда из-за излучины вот-вот должны были появиться лодки. Он укомплектовал команды более или менее равноценными силами. На прикидках они приходили почти одновременно. И все-таки он отдавал предпочтение первой. Там загребным, то есть гребцом, ближним к корме, был Борис, парень довольно крепкий. Неожиданно ловким, с хорошей координацией, оказался Теоретик. Конечно, если бы он усадил Тиграна и Бориса в одну лодку, они быстро бы всех обошли. Но это было бы неинтересно и принесло меньше пользы. Поэтому с Тиграном оказался Костя Булочкин. В третьей и четвертой лодках ребята были по отдельности, может, чуть послабее, но как команды могли вполне тягаться с первой и второй.
— Кто же все-таки будет первым? — волнение передалось и Терентьеву.
Он стоял рядом с Жорой, всматриваясь в пустую гладь реки. Издали до них доносились шум и крики. Но небольшой изгиб русла и прибрежные деревья не позволяли видеть борьбу на первой половине дистанции.
Наконец показались лодки. Одна, другая. Они приближались к финишу. Жора недоумевал. Это были третья и четвертая. Где же остальные? Вот появилась и первая. Почему она так отстала? А где вторая? Размышлять уже было некогда. Жора засекал время и записывал показатели на листке.
Три лодки пересекли линию финиша. Ребята сидели усталые, наклонившись вперед, тяжело дыша.
Жора понял, что со второй лодкой что-то произошло.
— Да чего там говорить, Ветка во всем виноват, — Мамалыкин обреченно махнул рукой. — Из-за него и мы отстали.
— Что он натворил?
— Они гребли с Тиграном…
— Как «гребли с Тиграном»? Там ведь Костя?
— Вы же сами заменили Костю.
— Когда? Да что вы, ребята!
— А мы решили, что это вы. Увидели, что Ветка бежит в Костиной майке, и решили…
Возмущению Жоры не было границ, когда от Наташи и Тиграна Саркисовича он узнал подробности событий. Все осуждали Ветку, но, случайно бросив взгляд в гущу мальчишечьих и девчачьих лиц, Жора увидел голубые глаза, смотрящие куда-то в сторону. Катя Бережкова явно была на стороне виновника происшествия.
Глава седьмая КОСТЯ БУЛОЧКИН БЬЕТ ЛЕВОЙ, ИЛИ ПОСЛЕДСТВИЯ УДИВИТЕЛЬНОГО КРОССА
Косте Булочкину говорили:
— Слушай, Булка, ты что, притворялся?
— Не-ет, — пожимал плечами Костя.
А дело было в том, что начал вдруг Булочкин классно бить по мячу. Вернее не «вдруг», потому что Жора показал ему (как и всем) несколько ударов. Но когда стали их отрабатывать, у Булочкина пошло. Удар у него был сильный и точный. Вратарь Андрюша Пастушков готов был провалиться сквозь землю.
— Талант, — приговаривал Жора. — Талант. Включил бы я тебя в сборную бить пенальти.
Бить пенальти — это, конечно, здорово. Но если весь матч пройдет без одиннадцатиметрового? Что будет делать на поле Костя?
В игре Булочкин терялся. За мяч бороться не мог: смелости не хватало. А если мяч как-то и попадал ему, Булочкин стремился поскорее от него избавиться. Да и бег был тяжеловат у Кости.
Все это понимал не только физрук, но и сам Булочкин. Поэтому, когда Жора предложил ему специальные тренировки, Костя с радостью согласился. По утрам и вечерам Костя бегал. Поначалу без времени и на небольшие дистанции. Затем Жора стал брать в руки секундомер.
— Делаешь успехи, — говорил он. — Но еще много нужно работать.
Он заставлял Булочкина бегать по футбольному полю с мячом. Бить запретил. Разрешалось одно — гонять и гонять, и не отпускать от себя мяч.
Костя даже возненавидел этот путающийся под ногами мяч. Как хотелось стукнуть по нему, чтобы удар гулко отозвался по всему телу, а мяч — упругий и яростный — влетел под самую планку. Но бить по нему нельзя. Мяч был, как ядро, привязанное к ногам. Он и Косте не давал убежать в сторону, и сам не мог укатиться по собственной воле.
После очередной игры первой сборной со второй Жора сказал Булочкину, которого он все же включил во вторую:
— Недоволен я тобой, Костя.
— Мало бегал, Георгий Николаевич?
— Да нет, стал ты подвижнее, но не в этом все дело.
Булочкин взглянул на физрука. Они шли вдвоем по дорожке. Рядом никого не было.
— А в чем?
Жора не торопился ответить. Шел молча.
Вдруг остановился.
— Только не обижайся.
— Ну что вы, Георгий Николаевич.
— Вот парень ты вроде крепкий… — начал Жора.
Булочкин скромно отвел глаза в сторону.
— …А трус.
Костя поморщился, но промолчал.
— На тебя несколько раз с мячом выходил Ветка. Почему не пытался отнять?
— У Ветки? Вы же знаете, как он водится.
— Не хитри. Не надо. Я же не ругаю тебя за то, что ты не отнял у него мяч. Но ведь ты даже не пробовал помешать ему.
— Ему помешаешь, а потом…
— Что потом?
Костя уставился под ноги.
— Вот я и говорю: трус ты, Булочкин. Учти, в футбол я смогу научить тебя играть. Но если ты сам не захочешь быть смелым, никто тебя смельчаком не сделает. Понял?
Булочкин кивнул головой.
Разговор ему крепко запомнился. Костя и сам порой злился на себя за робость и нерешительность. А с Веткой у него сложились отношения — хуже не придумаешь. После того случая на лодочных гонках Ветка просто взъелся на него. Будто Костя был виноват, что тот наглотался воды. Будто не Костя бросился спасать его и подогнал лодку.
Если бы Булочкин мог представить себя на месте Ветки, он бы кое-что понял. Может, и ему показалось бы обидным, что в его спасении участвовал круглощекий рохля. Может, и ему захотелось бы показать всем, что он все равно ни в грош не ставит этого маменькиного сыночка. Подумаешь — умеет плавать. Вон пробка тоже плавает.
Словом, Булочкину совсем житья не стало. Ветка норовил то ножку подставить, то стакан с компотом опрокинуть, а то вдруг вымажет Булочкина ночью сажей, а утром смеется: «Глядите, булка в черную буханку превратилась!»
Но попробуй с ним свяжись! Руки у Ветки длинные, кулаки костлявые. Как даст разок — неделю с фонарем проходишь.
Была на днях и такая история. Подозвал Ветка Булочкина и в присутствии других ребят сказал:
— На тебе тридцать копеек, и чеши в магазин — привезли мороженое. Возьмешь две пачки и мигом назад. Все понял?
В магазин никому из лагеря ходить не разрешалось. Если кто попадался, наказывали.
Булочкин скис: и Ветке перечить боялся, а пойдешь, того и гляди на неприятность нарвешься.
— У меня тренировка, — пробовал отказаться Булочкин.
— Ничего, я за тебя потренируюсь.
Булочкин уже понимал, что придется ему идти, но все же, цепляясь за соломинку, проговорил:
— А если вожатые заметят?
— Заметят, так в лоб получишь, — надоело уговаривать Ветке. — Топай.
После такого утешения ничего не оставалось, как идти.
Костя сделал невыполнимое: и мороженое купил и не попался.
— А сдача? — потребовал Ветка, принимая пачки мороженого.
Булочкин поспешно извлек из кармана восемь копеек.
— Это все? — прищурившись, спросил Ветка и откусил от брикета.
— Все, — простодушно ответил Булочкин. — Они по одиннадцать копеек стоят.
— Это мы знаем. Я тебе сколько дал?
— Тридцать.
— Правильно, — усмехнулся Ветка. — От тридцати отними двадцать две, сколько получится?
— Восемь.
— А если подумать? — Ветка подмигнул ребятам.
— Восемь, — повторил Булочкин.
— Эх ты, математик! — еще шире заулыбался Ветка. — Получается двадцать восемь. — И серьезно добавил: — Гони сдачу.
— Какую? — возмутился было Булочкин.
— Я тебе сказал, какую. Может, я считать не умею? — Ветка передал ребятам второй брикет мороженого, и тот быстро пошел по рукам. — Отвечай. Что молчишь?
Булочкин смотрел, как белые капли падали с брикета на землю.
— Жарко? — спросил вдруг участливо Ветка.
— Угу, — кивнул Булочкин.
— А мороженое хорошо от жары помогает. Хочешь?
Булочкин сглотнул слюну.
— На кусни, я не жадный, — Ветка протянул брикет Косте, но в последний момент задержал свою руку. — Только вначале ответь.
Булочкин снова уставился на белые падающие капли.
— Тигран, скажи, от тридцати отнять двадцать две, сколько будет?
— Двадцать восемь, — не моргнув глазом ответил Тигран Саркисович.
— Вот видишь, — опять заулыбался Ветка и развел руками.
Стоявшие вокруг ребята с интересом глядели на своего вожака и Булочкина. Они понимали, что идет представление, что дело не в двадцати копейках. Булочкин тоже понял это.
— Молчишь? — Ветка ласково потрепал Костю по щеке, и тот вдруг ясно ощутил, что сейчас произойдет нечто для него, Булочкина, неприятное.
Он протянул Ветке двугривенный.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Ветка, — ты и считать научился. Но может, я ошибся? Может, верно получается восемь, а?
Все засмеялись.
«Еще издеваются», — подумал Булочкин.
— Нет, ты скажи, — не отставал Ветка. — Сколько будет, от тридцати отнять двадцать две?.. Не знаешь?.. Давай на пальцах сосчитаем.
Снова раздался взрыв смеха.
Булочкин повернулся и пошел.
— Ты куда? — кричал ему вслед Ветка. — В кружок юных математиков?
Костя шел, вобрав голову в плечи. Как же злился он на себя, как презирал!
Во время матчей Ветка тоже измывался над Булочкиным. Если рядом никого не было, он говорил:
— Вали, вали отсюда.
Но как «валить» — идет игра, нужно бороться за мяч, нападать или преследовать. Смешно звучит — преследовать Ветку. Костя горько усмехался.
Если же рядом был еще кто-то, Ветка ничего не говорил Булочкину. Он лишь кидал на него короткий выразительный взгляд и делал рывок в его сторону, словно там никого не было. И верно: Булочкин будто не видел ни мяча, ни игрока из команды противника. В предурацком положении оказывался Костя Булочкин.