Себ втянул голову в плечи.
— Не важно. Знаю, это не оправдание. Только на меня будто находит что-то. А теперь получается, что я подвел и своих приемных родителей, и тебя тоже. П-прости. Это больше не повторится. Я пойму, если ты не захочешь меня видеть.
Он наконец оторвал взгляд от рукавов, виновато посмотрел на нее и тут же отвернулся сложить карандаши и альбом. Мэй подошла ближе, потом еще ближе…
Себ обернулся и вздрогнул от неожиданности: Мэй стояла совсем рядом.
— Запомни: еще раз брата тронешь, считай, что ты труп… — Она одарила его чуть скованной улыбкой. — Может, когда-нибудь твое тело отыщут на краю вселенной, по кускам.
Себ нервно прыснул в кулак и попятился.
— И я не буду встречаться с тем, кто так себя ведет, — продолжила Мэй. — Хотя… ты меня поддержал, когда мне было паршиво, а тебе ведь досталось гораздо больше. Так что пока считай, что мы дружим, а там — будет видно. Годится?
Себ прямо-таки засиял, радуясь, как ребенок, и вдруг стал еще симпатичнее. Мэй порывисто взяла его за руку. Он вздрогнул, но вырываться не стал.
— Было бы классно… дружить.
— Соображаешь, — одобрила Мэй. — А ведь могло закончиться хуже. Пришлось бы сделать из тебя отбивную и бросить тут кому-нибудь на съедение.
Они зашагали к дверям рука в руке.
Вины за собой Мэй старалась не чувствовать. Она ведь не солгала — Себ ей нравился. А если его приемные родители — не сахар, то она попробует ему помочь. В конце концов, он ее подбодрил в трудный час, хотя был с нею едва знаком. Опять-таки, Себ догадался, что Джеми не так прост, а еще видел Джеральда за колдовством, так что нелишне за ним приглядывать. Ради брата. Уж тут-то ей не в чем себя упрекнуть…
Мэй толкнула дверь, протиснулась на полшага впереди Себа, и полуденное солнце ударило ей в лицо, ослепив на миг.
Вдобавок теперь, после приезда братьев Райвз, необязательно оставаться в одиночестве. Что плохого в серьезных отношениях? Впервые в жизни Мэй решила заняться личной жизнью, вместо того чтобы распутывать чужие проблемы.
Поток солнечного света померк, рассыпался у нее перед глазами яркими пятнышками. Мэй недоуменно моргнула: прямо перед ней стоял Джеми — наверное, увидел, как она вошла в художественный корпус, и решил дождаться у входа.
Брат оторопело, будто не веря своим глазам, глядел на их с Себом сцепленные ладони.
— Привет… — начала Мэй.
Джеми не отрывал от сестры застывшего, оскорбленного взгляда. Оторопь сменилась неприкрытой яростью.
— Послушай… — воскликнула Мэй, но брат стремительно выбежал на улицу.
Она отпустила руку Себа и бросилась за братом, однако Джеми уже и след простыл.
Мэй искала его почти час, потом плюнула и пошла домой — поднялась по ступенькам, открыла дверь и застала мать за чаем с посланницей колдовского Круга.
— Это, э-э… — промямлила Мэй — само красноречие и смекалистость.
Аннабель Кроуфорд старательно играла роль радушной хозяйки, но бледность и излишняя суетливость делали ее похожей на чрезвычайно вежливого упыря.
Посланница в элегантном деловом костюме казалась куда более нормальной, хотя Мэй могла запросто вообразить ее в джинсах и свитере, заботливой матерью одной из школьных подруг. Посланница слегка наклонила голову, и из-под темных волос показалась серьга — круг с крошечным, но острым кинжалом внутри.
Алан как-то объяснил, что колдуны заставляют своих посланников носить этот символ — обещание смерти любому, кто решит им помешать. Что ж, Мэй всегда считала, что украшения должны быть со смыслом. Впрочем, этой посланнице опознавательных знаков не требовалось: едва завидев ее, Ник и Алан обнажили мечи. В ту памятную встречу она улыбнулась напомаженной улыбкой директрисы — слишком спокойно, почти жестоко, — и произнесла:
— Черный Артур просил передать, что время вышло. Он хочет вернуть свое.
Тогда Мэй не знала, ни кто такой Черный Артур, ни что именно ему нужно. Теперь дело обстояло иначе, вот только имя посланницы по-прежнему оставалось неизвестным.
Аннабель два раза моргнула, словно отбила морзянкой: «У меня гостья, а ты вломилась, как слон в посудную лавку».
— Моя дочь, Мэвис, — произнесла она извиняющимся тоном. Трудно было сказать, что, по мнению Аннабель, заслуживает больших извинений: внезапное появление дочери или ее выкрашенные в ярко-розовый цвет волосы. — Это Джессика Уокер, моя коллега. Хочет получить в совете разрешение на перепланировку.
— Моя клиентка собирается открыть здесь филиал своей фирмы, — пояснила Джессика Уокер и наигранно улыбнулась. — Мы ведь уже встречались, не так ли, милочка?
— Не может быть! — удивилась мать.
При виде откровенно издевательской улыбки Джессики Мэй вдруг нащупала опору среди объявшего ее моря паники, так же деланно улыбнулась в ответ и, подражая насмешливо-холодному тону посланницы, спокойно подтвердила:
— Совершенно верно.
— Они с друзьями как-то обратились ко мне по поводу одного внеклассного задания, — пояснила Джессика для Аннабель. — Вы братьев Райвз знаете? Такие славные ребята…
— Нет, с ними я незнакома, — проговорила хозяйка, слегка нахмурив седые брови.
— Мэвис показалась мне очень толковой девочкой, — продолжила Джессика, одарив Мэй очередной сияющей улыбкой. — Не за горами выпускной, — добавила она. — Ты не думала о стажировке? Моему клиенту нужна помощница, да и твое резюме такое место работы только украсит…
— Так далеко я не загадывала, но спасибо за предложение, — сказала Мэй.
Аннабель, которая не ожидала подобного ответа дочери, зарделась от удовольствия — хорошо хоть, посланница не заметила.
Джессика как бы невзначай обратилась к хозяйке дома:
— Если вас не очень затруднит, не могли бы вы принести еще печенья? Очень уж оно у вас вкусное.
— Да-да, конечно. — Мать глянцево улыбнулась, жеманно поднялась, расправила жемчужно-серую юбку и удалилась на кухню.
Мэй неторопливо прошлась по бежевому ковру гостиной — мол, это ее дом, ее вотчина, куда нагло вторгся враг, — и села в кресло, все еще хранящее тепло тела ее матери.
— Чего от меня хочет Круг Обсидиана? — холодно спросила она.
— А почему ты решила, что меня послали именно они? — невозмутимо осведомилась Джессика.
Конечно, ведь были и другие круги, которые тоже могли заинтересоваться Джеми. И как это Мэй раньше не сообразила?
— Не важно, какой круг, — ответила она. — Меня интересует, что им нужно.
Джессика скрестила ноги, прошелестев дорогими чулками.
— Достойный ответ. А я-то после нашей апрельской встречи решила, что ты совершенно не в курсе положения дел.
— Стараюсь.
— И что же тебе известно о посланниках, Мэвис?
— Меня зовут Мэй.
— Ах, в честь Мэй Уэст? — уточнила Джессика и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Наверняка ты слышала, что у нас есть способности к магии, но людей мы не убиваем, а только оказываем колдунам определенные услуги, в обмен на которые получаем колдовскую силу. Тебя ничто в этой версии не смущает?
— Что вы имеете в виду?
— Многие посланники готовы пойти на убийство ради обладания собственной колдовской силой, — тихо ответила Джессика. — К сожалению, мы неспособны удерживать достаточное количество магической энергии, необходимое для подчинения демонов нашей воле. Да, мы рождаемся с магическими способностями, но они до смешного невелики. Нам доступна всего лишь самая слабая магия. Кстати, ты знала, что это наследственное?
Ник считал, что он — колдун, потому что его родителями были Артур и Оливия. Джеральд тоже говорил о колдовском предке.
Конечно, — невозмутимо кивнула Мэй, хотя никогда прежде об этом не задумывалась.
— В некоторых семьях этот дар на время пропадает, а потом появляется — нежданно-негаданно, словно утраченное сокровище. Только тебе его не досталось. Неужели ты совсем не держишь зла на брата за то, что вся эта роскошь с рождения доступна ему одному?
— Нет, — ответила Мэй.
— Он станет великим колдуном, — продолжила Джессика, как будто не слышала ответа. — Недаром Джеральд с ним так носится. Твой брат будет повелевать громами и молниями, носить кольцо лидера. А ты только и умеешь, что плясать в круге на Ярмарке чуть лучше других, завлекая демонов. Это так несправедливо! Вот если бы у тебя была подобная сила…
Мэй не спеша обдумала слова Джессики, вычленяя главное. В конце концов, не важно, что у нее существуют врожденные магические способности, пусть и очень слабые. Гораздо важнее то, что на Ярмарке полным-полно шпионов, которые работают на колдунов, иначе, откуда бы им знать, как она танцует.
— Я не держу зла на брата, — сказала Мэй. — Вот мой ответ на ваш вопрос. Не держу, не держала и впредь не собираюсь. Я его люблю.
— Интересно, насколько сильна братская любовь? Как ты думаешь, Джеми согласится разделить с тобой колдовскую силу? — спросила Джессика. — Ведь это возможно, стань он колдуном, а ты — посланницей. Носи он печать, а ты — символ, тебе стоило бы только захотеть…
— То есть уговори я его примкнуть к Обсидиановому Кругу…
— Можно и к другому. Впрочем, Джеральд Линч — весьма одаренный юноша.
— Ну еще бы, — хмыкнула Мэй.
— Ты, конечно, слышала о колдовских печатях, — продолжала Джессика. — Они указывают на принадлежность колдунов к определенному кругу и действуют подобно меткам демонов — именно печати позволяют колдунам пополнять магическую энергию.
Мэй вспомнила, как колдунья Оливия, оттянув ворот блузки, показала черную метку Круга Обсидиана, четко выделяющуюся на бледной коже. «Среди тех, кто отмечен этой печатью, чистых нет», — сказала она, и ее выцветшие голубые глаза блеснули, как у голодного зверя. А Джеральд и эта женщина, которая так сейчас запросто сидит у них в гостиной, хотели поставить такую печать на Джеми!
— По слухам, Джеральд изобрел совершенно новый тип метки, — произнесла Джессика. — Впрочем, некоторые утверждают, будто он нашел способ ставить целый ряд необычных меток, хотя это, скорее всего, уже сказки. Так вот, эта новая метка якобы основана на изображении с кольца главы Обсидианового Круга: шипастые змеи, кусающие себя за хвост. Если это правда, такая сила заслуживает внимания. — Губы Джессики дрогнули в улыбке, крохотные кинжалы серег зазвенели, как колокольчики на ветру. — Ее вполне достаточно для обуздания любого демона.