Джимми, водитель «фольксвагена», знал свою работу. Он привез шефа к нужному подъезду, но не высадил, пока сам не вышел и не оглядел все вокруг. Только убедившись, что рядом с подъездом никого нет – жаркий день, детишки качаются на качелях в середине большого двора, с ними и бабушки, а родители, вероятно, на работе, – только после этого он выпустил из салона Дроуди, подал ему завернутые в газету розы и, заперев машину, двинулся следом.
На шестой этаж поднялись без лифта. Возле квартиры Нолиной Эрнст развернул розы и отдал газету Джимми. Тот поднялся на пол-этажа выше и стал читать эту газету. А Дроуди нажал кнопку звонка.
Он услышал веселую трель за дверью. Лина открыла, кутаясь в шерстяную шаль. Молча впустила и захлопнула дверь. Дроуди протянул ей цветы и хотел приобнять, но она отстранилась, ладонью помахивая перед лицом и показывая, что он может заразиться ее насморком. Да, действительно, вид ее не говорил о здоровом организме. Простуда. А может быть, и грипп. В России это и в самом деле опасно.
Так же молча прошли в гостиную. Громко глотая и покашливая, Лина почти просипела, что сейчас заварит чай и принесет сюда. Она вышла на кухню, а Дроуди мягко поднялся из кресла и быстрым внимательным взглядом обвел всю комнату. Заглянул в другие, никого не увидев, начал внимательно изучать те места возле потолка, где бывает наиболее удобно ставить всяческие технические штучки. Но все в этой квартире было достаточно запущено, вон и паутинки в углу качаются, и пыль наверняка лежит на резном буфете толстенным слоем… Любят эти русские всякую старинную чепуху, но никогда не вытирают на ней пыль.
Вошла Лина с подносом, на котором стояли большой расписной заварной чайник и две чашки на блюдцах. Еще была сахарница, полная сахарного песку.
Дроуди сел, а Лина налила ему и себе по чашке желто-красного цейлонского чая и хрипло спросила, сколько ложечек сахара положить ему. Дроуди спросил, нет ли кускового сахара, потому что с песком он пить не привык. Лина кивнула и хотела уже пойти снова на кухню, но задержалась, взяла с мраморной буфетной доски черную кожаную папку на молнии и бросила ее на колени Дроуди. Тот взял папку в руки и вопросительно посмотрел на Лину.
– Здесь все, чего вам не хватало, – сказала она. – Глядите. А то потом скажете, что вас снова обманули!
Он раскрыл папку и мгновенно углубился в чтение. Затем, на миг оторвавшись, почти неуловимым движением достал из кармана крохотную капсулку, оглянулся на дверь в коридор и выщелкнул ее прямо в Линину чашку. Через несколько секунд бросил на чашку взгляд: капсулка полностью растворилась. А Дроуди продолжал листать страницы с чертежами и расчетами…
Джимми читал газету. Точнее, делал вид, что читает, поскольку и разговаривал-то по-русски с трудом, не говоря уже о грамматике. Не его это дело.
Он неожиданно услышал, как на лестничной площадке, над ним, хлопнула дверь и из нее вышли люди. Они подошли к двери лифта и стали его вызывать наверх, но лифт не шел. Тогда женский голос предложил:
– Ну чего, так и будем стоять, как дураки? Эй, внизу! – Она постучала по двери лифта, разнося грохот по всем этажам. – Вот же дураки!
– В самом деле, пойдем пешком, тут невысоко, – ответил мужчина.
Раздались шаги по лестнице, и мимо Джимми прошла парочка. Миловидная девушка посмотрела на него и приветливо улыбнулась. Джимми слегка подмигнул ей и отвернулся к окну.
И в этот же миг сильнейший и резкий удар по шее сзади кинул его на каменный пол…
Богаткин с тремя оперативниками вышел из соседней квартиры на лестничную площадку. Один из оперов бесшумно вставил ключ в улитку английского замка и повернул. Дверь без щелчка приоткрылась. Из соседней квартиры выглянул еще один оперативник и шепотом произнес:
– Она возвращается.
Богаткин достал пистолет, тихо взвел его и махнул рукой.
Оперативники с грохотом ворвались в квартиру. Дроуди и сообразить ничего не успел, как его руки, прижимавшие к груди папку с документами, были схвачены наручниками.
– Что?! – закричал он.
– Тихо, – сказал Богаткин, входя и засовывая уже разряженный пистолет в подмышечную кобуру.
Лина стояла возле стола. Машинально взяла свою чашку с чаем и поднесла ко рту.
Богаткин перехватил ее руку:
– Пожалуйста, поставьте на место и больше к ней не прикасайтесь. Он что-то бросил в чашку. Не исключаю, что там яд. Вы ведь ему больше не нужны.
Дроуди сделал попытку оттолкнуть оперативников, державших его руки прижатыми к груди, освободиться от папки.
– Не старайтесь, ничего не получится, – сказал Богаткин.
– Ах ты, грязная скотина! Свинья! – воскликнула Лина. – Цветочки он принес, сволочь!
– Он, вероятно, не знал, что на могилу у нас принято класть четное количество цветов, – кивнул на букет один из оперативников.
Дроуди, кажется, уже пришел в себя:
– Не понимаю, что нужно этим людям, Лина? И что есть сви-ня?
– Я объясню вам. Вы достаточно понимаете по-русски? Или нужен переводчик? – сказал Богаткин.
– Я плохо это… понимаю-у.
– Давно? – удивился Бргаткин.
– Я требую-у, чтоб был… есть представител посольства ю-эс-эй. Я есть американский гражданин!
– Все у вас будет, мистер Эрнст Питер Дроуди. И «представител» тоже будет. Но вы лукавите, вы же отлично владеете русским.
– Это есть весь мой словарный запас.
– Ну, во всяком случае, то, что я вам сейчас скажу, вы поймете. Я, полковник Федеральной службы безопасности Богаткин, только что задержал вас, господин Дроуди, в тот момент, когда вы получали от российской гражданки Нолиной секретные материалы, касающиеся боеголовки торпеды типа «Шторм».
– Я ничего не получал! Это – провокация!
– Не надо, факт передачи зафиксирован на видеопленке. Эти впечатляющие кадры, как и ваша попытка отравить госпожу Нолину, зафиксированы видеокамерой и будут предъявлены представителю американского посольства в Москве. А теперь мы составим протокол задержания и отправимся в следственный изолятор Лефортово.
– Я не стану подписыва-ать!
– Это ваше право…
Дроуди попытался еще посопротивляться, разыгрывая из себя невинную жертву, которая явилась к знакомой женщине и попала в такой просак. Богаткин повторил уже ранее сказанное:
– Не стоит валять дурака, господин Дроуди. Вас же учили в военно-морской разведке, что иногда нашему брату случается и проигрывать партию, поэтому в любом случае следует держать себя достойно. Пойдемте.
Спускаясь по лестнице, Дроуди почему-то внимательно посмотрел на поднимающегося ему навстречу высокого, под стать ему, примерно сорокалетнего светловолосого мужчину. Он даже остановился и впился в него глазами. Но Александр Борисович Турецкий достаточно холодно посмотрел на него и посторонился, пропуская мимо себя.
– Это кто? – уже внизу вдруг спросил Дроуди, как будто этот вопрос стал важным для него.
Богаткин усмехнулся: в конце концов Сашка поступил по-товарищески – и поэтому ответил:
– Тот, кто вас вычислил, господин Дроуди. Довольны?
Эрнст Питер Дроуди ничего не ответил…
– Ну вот и закончилось, – сказал Турецкий, входя в квартиру Ангелины. – С вами, полагаю, все в порядке?
Но она не отвечала, лишь продолжала кутаться в шаль, сидя в глубоком кресле.
– Видите теперь, с кем вы имели дело? – спросил он, глядя на стол, на котором стояла чашка так и не выпитого чая Дроуди и блюдечко, чашку с которого увезли с собой на экспертизу. – Богаткин прав, наверняка сильнодействующий яд, который судебно-химическая экспертиза не сразу, поди, и обнаружит. А ваш диагноз был бы простой: что-нибудь вроде спазма сосудов, приведшего к летальному исходу… Скажите, Ангелина Васильевна, а этот вот типчик вам не знаком? – Турецкий достал из кармана и помахал в воздухе квадратной фотографией, сделанной только что спецкамерой.
Она взяла фото в руки.
– Да, я знаю его. Он водит машину у Дроуди. Зовут Джимми. Это он и увез в тот день меня с дачи… когда убили Самарина. Он и мешок с тем, что было на столе, потом выбросил в мусорный бак. Но я его видела только один раз – в тот день…
– К сожалению, – сказал Турецкий, забирая у нее фотографию, – наша с вами работа на сегодня еще не закончена. Вы себя нормально чувствуете? За исключением… я понимаю.
– Более или менее. Лучше бы, конечно… но если нельзя…
– Давайте доведем до конца. Мы сейчас проедем на дачу Самарина в Серебряном Бору и проведем с вами следственный эксперимент. Вы покажете, где и как все происходило, мы снимем на пленку, после чего вы сможете отдохнуть.
– Что поделаешь… – обреченно произнесла она и поднялась. – Только, если вы помните, я уже говорила, что находилась на кухне, готовила закуски. Поэтому ничего не видела, только слышала. А уже потом сам Дроуди мне показал, как произошло самоубийство. Точнее, как он сумел завернуть руку Севы, а уже тот сам случайно нажал на курок.
– Вот вы все это нам и покажете. Как он, в свою очередь, показывал вам.
…Советник посольства Соединенных Штатов в Москве не примчался, а, можно сказать, прилетел в Лефортово, едва американцам сообщили о задержании господина Дроуди.
Господину Саймону Лайонсу, прекрасно говорившему по-русски, а также уже переставшему скрывать эти свои знания, нередко приходилось исполнять не самую приятную роль: стараться выручать соотечественников, влипавших в весьма неприятные истории. Но что касается шпионажа! Как-то в последние годы Бог миловал… И вот – на тебе!
Господин Лайонс – Львов по-русски – был немедленно проинформирован в посольстве, кто такой Эрнст Питер Дроуди и чем он конкретно занимается в качестве руководителя фирмы «Нептун». Получалось так, что в историю тот попал действительно грязную. А на фоне шума, поднятого вокруг гибели российской подводной лодки «Сокол», тут вообще запахло большой и опасной политикой.
И Лайонсу было предложено руководством посольства постараться перевести дело с задержанием американского гражданина на коммерческие рельсы: мол, ничем противозаконным в России этот бизнесмен не занимался.