Он застыл, как мраморная глыба, но его глаза… Если бы она не знала, что все, что он делал, ложь, она бы сказала, что в его глазах стояли слезы.
Но это лишь отблеск заходящего солнца, решила она. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, совсем потерянной.
— Чего ты теперь хочешь? — горько спросила она. — Ты ведь, наверное, уже добился своего? — Она закрыла лицо руками, заново пережив его измену. — Я снова повела себя ужасно глупо.
Он начал молча шагать туда-сюда. Взад-вперед. Словно по камере, которую покинул с намерением предать людей, которые могут стать его друзьями и даже полюбить его.
Лицо Кейна было как гранит. Ни единого движения. Ни одной эмоции в глазах. Ей казалось, что она смотрит на кусок каменной глыбы.
— Я должен повидать твоего дядю.
— Я не поведу тебя, — мрачно сказала Ники. — Мне все равно, что ты сделаешь со мной.
Он встал перед ней на колени.
— Помоги мне, боже, — произнес он. — Ты ведь не думаешь, что я… — его голос задрожал.
— Ударишь меня? — спросила она и коротко рассмеялась. — А почему нет? Ты поступил гораздо хуже! Я бы предпочла, чтобы ты честно причинил мне боль. Ну, например, оружием. Или кулаками. Это было бы лучше, чем твои… сладкие речи.
Вдруг ее эмоции прорвались наружу. Она протянула руку и ударила его так сильно, как могла, даже сильнее, чем ожидала от себя. Он не уклонился от ее удара, не шевельнулся, и она увидела след своей руки у него на лице, капли крови, выступившие на губах.
Совершенно опустошенная, она отстранилась от него. Она ждала ответных действий. Но он продолжал стоять перед ней на коленях. Он был как статуя и не отрываясь продолжал смотреть на нее.
— Черт тебя возьми, — сказала она.
Он закрыл глаза, и левая его рука сжалась в кулак.
— Прости меня, — прошептал он. — Я так перед тобой виноват.
— И это ты говоришь после того, как получил свои проклятые деньги? — спросила она, и слезы снова брызнули из ее глаз. Она всхлипнула и отвернулась.
— Я никогда не лгал тебе, — тихо произнес он.
Она рассмеялась и поняла, что начинается истерика. Ее трясло от смеха и рыданий. Как можно одновременно так сильно любить и ненавидеть? Она посмотрела на его страдающее лицо и еще раз убедилась в том, что любит его. Ей захотелось дотронуться до его лица, разгладить жесткие линии вокруг его глаз и напряженно сжатых губ.
Он снова протянул к ней руку.
— Ники, я не говорил тебе правду, но и не лгал. Я также не лгал и о своих чувствах.
Небо за ним было кроваво-красным. В последних лучах заходящего солнца в его лице появилось что-то демоническое.
— Я доверяла тебе, — прошептала она.
Кейн наклонил голову, закрыл глаза, и глубокий стон вырвался из его груди. Ей очень захотелось поверить в то, что его страдания искренни. Но она не могла. Она больше никогда никому не сможет доверять. Особенно Кейну О'Брайену.
Ей снова захотелось причинить ему боль. Но не физическую, а такую же, какую он причинил ей.
— Где же твой друг? — спросила она. — Как далеко он? И какая была назначена цена? Знаешь ди, мой дядя дал бы больше, — она громко рассмеялась. — Из-за всего этого у тебя шрам? И именно поэтому ты искал более выгодную сделку? И что же ты собирался сделать со мной? Просто соблазнить?
Он не двигался, потом потянулся и взял ее руки в свои. Они были ледяные.
— Никогда не думай так, — сказал он, и ей показалось, что голос его дрогнул. — Господи, я ведь пытался тебя оставить в стороне от всего этого. Я пытался.
— Но я не позволила тебе, — возразила она. Теперь она понимала, что он был прав. Он в самом деле пытался предотвратить это. Это она соблазнила его. Она вела себя очень глупо.
— Нет, — сказал он, будто бы прочитав ее мысли. — Черт побери. Я… тоже очень этого хотел. Видит бог, я не должен был этого делать, но…
— Но тебе все еще нужна была карта, тебе необходимы эти последние несколько миль, чтобы получить свои грязные деньги, — закончила она его мысль. — Или же ты только хочешь попросить прощения? Или и то, и другое? За сколько ты продался?
Он пристально взглянул на нее.
— Я хочу, чтобы ты показала мне дорогу, — бесстрастно произнес он. — Полиция знает слишком много. Они уже совсем близко. Тебе и Робину необходимо уехать отсюда. Я должен заставить твоего дядю понять это.
— Где сейчас полицейский отряд? — хмуро спросила она.
— Черт возьми, это не отряд. Я видел, как ты умчалась из города, и понял, что ты что-то услышала. Я приехал сюда один. Но у твоего дяди осталось очень мало времени.
— Как ты нашел меня?
— Часть пути я знал. Потом услышал твои выстрелы, затем увидел следы.
— Лжец. Шпион. Какие еще у тебя есть таланты? Или ты всегда был ищейкой?
— Нет, — устало сказал Кейн. — Они собирались повесить меня.
— И ты решил спасти свою жизнь, сначала войдя к нам в доверие, а потом предав нас?
— Если бы это было так, то я, разумеется, принял бы предложение твоего дяди, — заметил он.
— Тогда что? Что они тебе предложили? — настойчиво продолжала расспрашивать Ники.
— А ты поверишь, если я скажу тебе?
— Нет, — ответила она. — Я не поверю ни одному твоему слову.
Она увидела, как дернулась его щека.
— Тогда все это не имеет никакого значения, не правда ли? — вздохнул он.
Но это имело значение. Она очень хотела, чтобы это имело значение, она должна была знать. Чего он так сильно мог желать, когда рисковал всем, включая… их отношения? Возможно, он лжет, скорее всего, это так… но все-таки она должна услышать это из его собственных уст.
— Да, не имеет… но я хочу знать, — продолжала настаивать она. — Я хочу знать, почему.
— Это связано с моим другом, — тихо сказал он. — С очень близким другом.
Она пристально посмотрела на него. Он уже упоминал раньше какого-то друга. Несколько раз. Она не могла спросить то, что хотела знать. Значит, он важнее аля тебя, чем я?
— Все из-за друга? — переспросила она, не в силах больше злиться на него. — А какие у тебя были планы относительно меня?
Какое-то время он смотрел на нее:
— Со мной нет никакого отряда. Но я подозреваю, что скоро он здесь будет. Они могут выследить меня так же, как я выследил тебя. Поэтому я должен повидаться с твоим дядей.
Она отвернулась:
— Он убьет тебя.
— Вполне вероятно.
— Тогда зачем?
— Я хочу, чтобы он отослал тебя и Робина.
— Нет, — она отвернулась.
Он схватил ее за плечи, затем крепко прижал ее к себе.
— Черт возьми, Ники, ты должна меня послушать.
Он достал револьвер и передал его ей:
— Возьми его себе, если хочешь. Но ты должна отвести меня в Логовище к Нату Томпсону.
В его голосе звучали умоляющие нотки, которых она никогда раньше не слышала. Он был таким хорошим. Очень, очень хорошим. Она почти поверила ему. Она очень хотела поверить ему. Ее боль бы уменьшилась, если бы она думала, что он защищал друга, а не себя. Но так ли это?
Наконец она поднялась, чувствуя ужасную слабость в ногах. Рыдания отняли у нее последние силы, которых и так не осталось после всего, что она пережила. Но она заставила себя взять револьвер и навела его на Кейна.
— Я могу убить тебя.
— Я знаю.
Их глаза встретились. Его взгляд был таким глубоким, просто бездонным. Она подумала, что совсем не знает его.
— Почему я должна вести тебя туда?
— Если не ради себя, то хотя бы ради Робина. Я должен убедить твоего дядю отослать вас. Я не хочу… чтобы кого-нибудь из вас убили.
Она выпрямилась.
— Логовище — мой дом.
— Это пристанище убийц.
— А кто ты, Дьявол? Я читала объявления в газетах. — Она увидела, как что-то промелькнуло в его глазах, когда она произнесла его прозвище. Она взглянула на его лицо, на шрам, на вновь отросшую щетину, которая делала его лицо более жестким. Она увидела его настороженный взгляд, губы, которые когда-то ее целовали, а теперь стали чужими. Ее бросало то в жар, то в холод. Сердце молчало, хотя влюбленная женщина в ней все еще помнила вкус их поцелуев.
Она встретилась с ним взглядом.
— Я ненавижу тебя, — произнесла она. — Я никогда не отведу тебя в Логовище, поэтому ты можешь сейчас меня схватить. По крайней мере, тебе будет что показать за свои кровавые деньги.
Ее рука, державшая револьвер, опустилась. Она хотела застрелить его, причинить ему боль, подобную той, какую он причинил ей. Но она могла лишь бросать ему в лицо жестокие слова, которые, в общем-то, ничего не значили.
Он продолжал стоять, не двигаясь. Взгляд его ничего не выражал. Он хотел было что-то сказать, но плечи его вдруг поникли. Маленькие островки чувства, которые еще оставались в ее сердце, исчезли, когда она увидела его поражение. Она сжала кулаки. Она не подойдет к нему. Она не будет ему снова доверять. Никогда.
Наконец он потянулся за револьвером, взял его из ее рук и, направив его в землю, трижды выстрелил.
Ники сглотнула. Она понимала, что он делает, — подает кому-то сигнал. Кому? Людям ее дяди? Он должен понимать, что они убьют его. Он согласен на это? Или условный знак для полицейских?
— Со мной нет никакого отряда, — тихо сказал он, будто прочитав ее мысли.
— Тогда уходи, — прошептала она. — Уходи, пока не появились люди моего дяди.
— Не могу.
Казалось, его взгляд пронзил ее насквозь, затем он улыбнулся. Нежной, открытой улыбкой. Его рука потянулась к ее лицу, он ласково погладил ее щеку.
— Помнишь кузнеца из Сан-Антонио, о котором я говорил?
Она напряженно кивнула.
— Отвези туда Робина. Тот кузнец и его жена — очень хорошие люди, они помогут вам. Не переживай из-за меня. Держитесь с Робином подальше отсюда. Тогда все будет в порядке. — Он вздохнул, и его лицо стало менее напряженным. — Я не имею права хоть в какой-то мере рисковать тобой, — немного помолчав, сказал он, — но…
Ники не могла отвести от него взгляда. Его слова звучали как завещание. И они станут завещанием, если он немедленно не уедет. Логовище было достаточно близко, там могли услышать выстрелы.