ных камней (достоверных "чашечников", по мнению эстонских исследователей) вообще не обнаружено. В Латвии и Литве известно лишь о нескольких "чашечниках".
Большинство эстонских "чашечников" – это одиночные валуны, принесенные ледником из Фенноскандии во время последнего оледенения. Их размеры значительно разнятся – есть величиной с небольшой дом, а есть и такие, которые может поднять человек. Вероятно, самый большой "чашечник" в Эстонии – это валун Лехмья-Лоо в приходе Юри уезда Харьюмаа. Его высота 3 метра, а в обхвате – 23. А самый маленький был обнаружен в Ранну, уезд Тартумаа: он имеет размеры всего 10,6 на 9,1 на 3,6 сантиметра.
Количество "отметок" на этих камнях также варьируется от одной до нескольких десятков. Однако 70 процентов эстонских "чашечников" имеют менее 10 "отметок". Что означает количество этих отметок — вопрос до сих пор открытый, однако некоторые археологи предполагают, что число отметок может соответствовать каким-то образом числу землевладельцев в местности, ее экономическому значению. Причем на некоторых "чашечниках" лунки выбивались иногда повторно – старые при этом иногда полностью или частично разрушались.
Отметки имеют обычно круглую форму. Но не всегда – несколько "чашечников" Эстонии имеют искусственные углубления воронкообразной, а также овальной формы.
На некоторых "чашечниках" углубления соединены бороздками. Попадаются бороздки и кольцевой формы. Например, "чашечник" Лауритсакиви ("Камень Св. Лаврентия") в Куусалу помимо обычных чашеобразных углублений имеет две кольцевые формы, 5 сантиметров в диаметре. Попадаются и искусственные углубления иной – четырехугольной и треугольной – формы.
Иногда, помимо самих чашеобразных углублений, на этих камнях встречаются другие символы и даже цифры – некоторые из них явно были вырезаны позднее самих "чашек" и никак не связаны с ними.
Так, встречаются изображения крестов (известно как минимум 16 таких камней), латинские буквы, как, например, в деревне Каликюла в уезде Ляяне-Вирумаа, цифры – возможно, они служили межой или даже вехой. Подобный камень с грубовато вырезанным на нем крестом автор этих строк видел у дороги в лесу в городке Эльва в Тартумаа. Иногда соседствуют и цифры, и крест.
Некоторые, как например, Лауритсакиви в Куусалу, имеют, кроме "чашек", несколько изображений – креста, решетки и так далее. Анализируя эти изображения на Лауритсакиви, ученый Густав Вилбасте даже пришел к выводу, что он обозначал границы владений местной церкви и соседнего монастыря. Помимо букв, цифр и изображений креста, встречаются на "чашечниках" Эстонии и другие символы – углубления, полоски, геометрические фигуры.
Вплоть до начала XX века многие камни были связаны с теми или иными традициями местных жителей. Считалось, что камни "лечат". Им делались подношения – иногда в виде даров нового урожая, молока коровы, крови или мяса зарезанной скотины. Многие из этих камней связаны со священными рощами. Местные жители традиционно приписывали появление этих отметок на камнях деятельности легендарных, мифологических героев, святых. Некоторые камни называют следами Бога, героя эстонского национального эпоса Калевипоега, нечистой силы и так далее. Иногда считают, что "чашечники" обозначают места, где зарыты сокровища.
Скорее всего, появление "чашечников" связано каким-то образом с земледелием – так как во всем регионе Фенноскандии они встречаются лишь в тех местах, где возможна обработка земли. Там, где из-за природных условий люди могли заниматься лишь охотой и разведением оленей, подобные камни встречаются довольно редко.
В Эстонии, где ввиду небольших размеров страны, климатические различия крайне несущественны, "чашечники" встречаются в районах нынешних или бывших (пустошей) сельскохозяйственных угодий, жилья, дорог. Конечно, можно допустить, что на полях и вообще в окультуренном ландшафте легче найти такие камни, чем в глухом лесу. Однако тот факт, что "чашечники" в Эстонии не встречаются на недавно освоенных землях, подтверждает предположение о привязке этих камней к местам древнего или средневекового землепользования. Да и сконцентрированы они в Эстонии в местах, где наиболее плодородные и удобные для обработки почвы, которые были освоены еще в древние времена. Наибольшая же концентрация "чашечников" наблюдается там, где проходили границы древних поселений. На этом основании эстонский ученый Вальтер Ланг выдвинул предположение, что "чашечники" служили для обозначения подобных границ.
Для датировки "чашечников", к сожалению, отсутствуют сопутствующие им культурные слои или артефакты. Хотя, как правило, локализация "чашечников" связана с захоронениями бронзового (1 000-500 гг. до н. э.) и раннего железного (500 г. до н. э. -50 г. н. э.) века.
Известно, что в Финляндии, в частности в Саво, традиция наносить чашеобразные отметки на камнях была жива дольше, чем в других частях Скандинавии и Эстонии, – некоторые из них относятся к периоду между 600 и 800 годами.
По находкам в Куусалу и Айнду (около Вильянди) можно сделать вывод, что отметки на этих камнях появились не позднее 1100-1200 годов. Основываясь на близости многих "чашечников" к могильникам бронзового и раннего железного века и сравнивая эстонские камни с датировкой аналогичных объектов в соседних странах (Швеции, например), а также сопоставляя с возрастом близлежащих археологических находок, можно предположить, что чашеобразные углубления на некоторых камнях относятся к концу бронзового века.
Происхождение и распространение обычая делать подобные отметки на камнях вписывается в контекст скандинавского культурного влияния в бронзовом и раннем железном веке. Так как чашеобразные отметки были единственным мотивом в скандинавской резьбе по камню железного века, можно предположить, что обычай вырезать "чашки" распространился на восточные берега Балтики во времена, когда петроглифы уже не делались, а традиция "чашек" была еще жива.
Что же касается изначального предназначения этих углублений, вырезанных на камнях, то единого мнения на этот счет не существует, и как заметил шведский археолог Гёран Буренхульт, что "попыток интерпретировать чашеобразные отметки делалось не меньше, чем число самих таких "чашек".
Вначале предполагали, что небольшие "чашки" в камнях – это углубления для жертвоприношений. Однако ныне исследователи проводят четкое разграничение между камнями "со знаками" (в данном случае – "чашками") и камнями-жертвенниками. Высказывались также робкие догадки, что их использовали для летоисчисления. Но серьезные исследователи сразу отсекают возможность трактовки "чашечников" – по крайней мере в Северной Европе – как объектов для астрономического наблюдения. Есть предположения, что они были как-то связаны с культом поклонения предкам.
Связь чашечников с границами владений и сельскохозяйственных угодий хоть и довольно очевидна, однако не дает ответа на вопрос об их предназначении. Изначально это не были межевые камни, так как на них нет никакой информации о владельце (владельцах), и вообще они вряд ли служили средством общения.
Связывают их с культом плодородия и сопутствующими ему обрядами, с культом огня, даже с добычей болотной руды… Однако ни одна из этих гипотез не является окончательно достоверной.
Ясно одно: раз "чашечники" весьма многочисленны и распространены по весьма широкой зоне, они должны были служить понятой и доступной всем цели.
Священные валуны
Однако вернемся в Россию. Загадочные камни, в том числе и "чашечники", встречаются и в других, не только северных и северо-западных регионах Центральной России, например, в урочище Чертово Городище в Калужской области, в Ярославской, Тульской областях.
В Тульской области ряд чашечных камней обнаружен в районах населенных пунктов Красный Холм (верховье реки Непрядвы), Белоозеро (Кимовский район), Сабурово (Куликово Поле). Во всех последних трех случаях камни-"чашечники" не являются самостоятельными, а принадлежат мегалитическим культовым комплексам, контролируемым другими, более "важными" камнями.
Во многом это все предположения, так как искусственное происхождение многих "мегалитов" Русской равнины, чаш, следов и даже рисунков на них остается под вопросом.
Искусственное происхождение, и соответственно имя "мегалит" приписывают, например, впечатляющему монументу в районе верховьев Дона – Конь-Камню на реке Красивая Меча. Первое упоминание о нем относится еще к XV веку: о нем говорится в описании путешествия в Кафу русского купца Голохвостова в 1499 году: "Клалися в судно на Мече у Каменного коня".
Вес основного блока Каменного коня – более 20 тонн. Он установлен на трех каменных опорах на берегу Красивой Мечи около села Козье. У местных жителей с ним связано немало легенд, поверий и преданий. Его еще с XIX века описывали многие исследователи. А в конце ушедшего века стали высказываться и предположения о функции этого камня как некоего прибора, предназначавшегося в древности для выполнения астрономических наблюдений.
В любом случае ясно одно – даже если внушительной величины валуны, какие являются редкостью в равнинных районах Центральной России, и не имеют ничего общего с мегалитами, а "письмена" и знаки на них – чисто природного, естественного происхождения, эти камни долгое время служили предметом поклонения и объектом совершения различных языческих или вообще колдовских обрядов.
Особое место среди камней и древних каменных сооружений Европейской части России занимают сейды и лабиринты Севера.
Культ сейд, или священных саамских камней, существовал по всей территории, населенной некогда саамскими племенами. В Карелии сейды известны на островах Немецкий Кузов и Русский Кузов около побережья Белого моря в районе Кеми, около озера Паанаярви (на горах Кивакка и Нуорунен, у самой границы с Финляндией), на горе Воттоваара и, возможно, на горе Большая Ваара на северном берегу Петрозаводской губы. Обычно сейды располагаются на покатых скалистых склонах. Некоторые из них представляют собой естественные валуны и камни.