Видимо, взгляд Климова был такой пристальный, что Юля невольно посмотрела в его сторону. Узнала, попыталась улыбнуться, задержаться.
— Здравствуйте, Юрий Васильевич…
— Здравствуйте, Юля.
Климов шагнул к ней — и тут же в бок ему уперся ствол:
— Гуляй, укроп. Не до свиданок.
Боец, державший Юлю под руку, смотрел в упор пустыми блеклыми глазами.
Климов отступил.
— А где Иван Максимович?
— Он дома, — на ходу сказала Юля, — у него сердечный приступ. Я сделала укол, хочу просить…
Последних слов Климов не понял. Не расслышал. Но то, что у бойца гражданской обороны со спецназовской эмблемой на груди в руках был не десантный и не самозарядный карабин Симонова, которыми вооружались спецкоманды, уловил четко. Пустоглазый ткнул его стволом охотничьего карабина «Тигр». Можно допустить, что для гражданской обороны выделили этот тип оружия, но как тогда понять десантный «камуфляж», значки, эмблемы и шевроны спецподразделений.
Климов проводил взглядом Юлю, увидел, что подвели ее сперва к «УАЗу», но сказавший что-то Слакогуз махнул рукой и указал на шахтоуправление.
Юля уже сама заторопилась к зданию.
«Значит, за ее отцом пошлют машину, — отходя от толпы женщин, решил Климов, — вон как облегченно-радостно, почти вприпрыжку, побежала Юля. Вроде как и не было аварии, тревоги и немедленной эвакуации. Совсем еще ребенок. Идеальный разрез глаз».
Федора Дерюгина Климов заприметил возле старика, который был на похоронах бабы Фроси. Он что-то говорил Дерюгину, а тот лишь кивал время от времени головой. Гривасто-длинные нечесаные космы Федора спутались и намокли. Дождь усилился, ветер крепчал и становилось зябко.
— Мотать тебя набок! — обрадовался Федор Климову и тотчас обнял, шепнул на ухо: — Махнем по маленькой?
— Потом, — ответил Климов, — будет время.
Федор на поминках вел себя довольно сдержанно, пил мало, но сейчас дохнул таким перегаром, что у Климова свело губы гримасой отвращения. Все-таки он пьяниц не терпел. Чтобы скрыть неприязнь, спросил:
— Петра не видел?
Федор тупо посмотрел на Климова и даже отстранился:
— Здрасте вам, ведь вы в соседях, а не… Откуда мне… — Он вскинул голову, забросил волосы назад, пьяно качнулся. — Я же сразу за базарчиком живу, мотать тебя туда, четвертый дом под цинком…
По-видимому, чтобы Климов лучше понял, он взял его под локоть и повел к воротам, показать оттуда, где его «фазенда». Климов хотел спросить, куда так рано мог уехать Петр, но в это время впереди в воротах показался черный «рафик». Климов сразу шагнул в сторону и спрятался за спину Федора, благо, тот был шире в плечах.
— Иди вот так, — шепнул Федору Климов, и они пропустили мимо себя микроавтобус. — Теперь замри.
— Ты че? — стал поворачиваться Федор. — Когти рвешь?
— В прятки играю.
— С кем?
— Со Слакогузом, — в спину Федора ответил Климов и скомандовал, чтоб тот двигался прямо. — В толпу, Федор, в толпу.
Федор уловил суть сказанного и вразвалочку стал пробираться ближе к центру сгрудившихся мужчин. Многие его знали, пропускали вперед, здоровались, просили закурить, подмигивали, щелкали по горлу. Климов делал вид, что движется сам по себе, и вскоре оказался у машины Слакогуза, в первых рядах толпы. Федора он по-прежнему держал перед собой.
В отличие от своего окружения, Слакогуз одет был в милицейскую форму, выглядевшую весьма невзрачно на фоне темно-пятнистых «камуфляжей» десантников и агрессивно-черных костюмов спецназовцев. В этой форме Слакогуз ходил по городу, в этой форме его знали, в этой форме ему верили…
Сейчас он вытирал лицо платком и слушал, что ему докладывал боец из «рафика».
— У Хорошилова искали? — Да.
Слакогуз сунул платок в карман брюк, одернул полу мокрого плаща и спрыгнул с крыши милицейского «УАЗа».
— Все проверили?
— Под ключ.
Парень в каске и бронежилете ответил не по форме. Не «так точно», а «под ключ». Климов это сразу уловил, насторожился. Шепнул Федору: «Вот так и стой», вжал в плечи голову, чуть присел, стал ниже, меньше, незаметней, осторожно продвинулся вперед, проталкивая Федора поближе к Слакогузу. Маневр удался. Они были почти рядом.
Парень, докладывавший Слакогузу, перекинул автомат из левой руки в правую, и Климов увидел на его кисти несколько татуировок. Четыре «перстня», один крест и кличка Кент. Судя по кресту и «перстням», парень был осужден за воровство по статье сто сорок четвертой, а до заключения два года провел в дисциплинарном батальоне за преступление, совершенное в армии.
Прошел тюрьму, да не простую, а «особого назначения». Кличку дали в камере.
Климов еще раз глянул на парня и подумал, что бойцы в гражданской обороне очень милые ребята. Просто класс!
Он хотел уже было выбираться из переднего ряда, как из-за «УАЗа» быстро, уверенным шагом вышли двое: оба в «камуфляже», но без касок и оружия — санитар Сережа и сам Климов, собственной персоной. Что рост, что плечи, что посадка головы — все поразительного сходства. А главное, лепка лица… глаза… их цвет, разрез и выражение… Даже небритый подбородок — один к одному он, старший инспектор угро Юрий Васильевич Климов, только с усами.
Яицкий Анатолий Дмитриевич. Он же Бейцал Виктор Григорьевич. Он же Фельдюга, Бондарь, Чистый. Главарь воровской банды. Считалось, что за ним десятки трупов, но взять его с поличным не могли, он уходил от следствия легко и просто, всегда чистым: компромата на него не водилось. Банда была крепкой, сплоченной. Не зря он довольно рано стал авторитетом. Климов знал его в лицо по фотографиям, да и, когда Климов учился в Высшей школе, коллеги из московского «угро» говорили, что у него среди блатных есть копия-двойник, считай, близнец. Шутка природы. А может, папа невзначай… использовал копирку… Смех смехом, но теперь Климов узнал, что значит истинное сходство, как будто в зеркало смотрел. Убедился воочию.
Чистый стоял, скрестив на груди руки, а санитар Сережа диктовал приказы:
— Весь списочный состав в автобусы и в штольню!
Слакогуз с готовностью кивнул.
— Сейчас вторую партию отправим.
— Чтоб ни одной души, ты понял? Ни одной! Ни на улицах, ни в домах, ни в подвалах…
— Понимаю.
— Сараи, чердаки проверит Чистый.
Тот и ухом не повел. Стоял как вкопанный, слегка расставив ноги, скрестив руки. Пристально смотрел на Федора. Наверное, оттого, что он был выше всех, шире в плечах, и сам стоял, скрестив на груди руки, растопырив локти, и покачивался, встряхивая головой. Климов притих за спиной Федора и вдруг услышал его голос:
— В плен не брать, косых достреливать.
Кто-то хохотнул.
— Молчать! — прикрикнул на Федора боец гражданской обороны, по-прежнему стоявший возле Слакогуза. — Вшивота…
Смех оборвался.
— Бичей, гостей, командированных, — начал опять приказывать Сережа, — в мой отсек. Для регистрации.
— Проверим, кто есть кто, — подал свой голос Чистый.
Федор сразу оглянулся, посмотрел на Климова, мол, это ты сказал или я что? Того? Крыша поехала? Климов приложил палец к губам, зажмурил один глаз и показал, что прячется. Даже голос у Чистого один в один как у него.
Федор стоял с растерянным видом. Хмыкнул, посмотрел на Чистого, еще раз оглянулся на Климова, убедился в схожести черт, помедлил и сказал:
— Адажио под майонезом.
«Вот-вот, — подумал Климов, — черт-те что», — и тихо прошептал:
— Я тоже так считаю.
— Жениться и повеситься, — откинул волосы со лба к затылку Федор, и Климова обдало брызгами. — Брательник твой?
— Троюродный, — ответил Климов так, чтоб Федор понял: никакой он не брательник.
— А похож, как близнец. — Федор стоял уже вполоборота.
— Бывает, — недовольно буркнул Климов. — Стой прямо. Дай послушать.
— Вода, продукты — это на тебе, — ткнул пальцем в Слакогуза санитар Сережа, — а я займусь охраной, транспортом, постами, связью с центром. — Он указал на рацию в кармане куртки. — Отловлю могильщика, проверю пропускные пункты, заколпачу зону. — Он загибал поочередно пальцы и вскоре сжал два кулака, как будто угрожал или же требовал свое. — Залижем слезы и кранты с фифуром!
Последнюю фразу, сказанную в сердцах Сережей, можно было перевести как своеобразный девиз и целевое указание: «Получим деньги и сожжем трупы!»
От удивления Климов застыл на месте. Все стало ясным. Город захватила банда.
17
Если интеллигент держится за шляпу, значит, он боится, что ее унесет ветер. А если за нее хватается матерый сыщик? Это значит лишь одно из двух: или его крепко по ней стукнули, или он желает от нее избавиться.
Запахло жареным, и Климов это уловил мгновенно. Только загорелось в другом месте, совсем не там, где он предполагал. Не Слакогузу он понадобился, а Сереже. «Могильщиком» тот явно нарек Климова. «Ну что ж, придется оправдать данную кличку. Честь обязывает», — так про себя подумал Климов и, присев, стащил с головы шляпу. Вид у него при этом был такой, точно он решил просить на пропитание. Климов прижал шляпу ногой, тщательно вытер об нее подошвы и отпихнул как можно дальше, в сторону. Затем дернул Федора за локоть, показал глазами, мол, пошли, все уже ясно. Присев еще ниже в самой толчее толпы, снял с себя плащ.
— Держи, — сказал он Федору, проверив предварительно карманы. — Баш на баш. — И показал на облезлую, зашитую в нескольких местах кожаную куртку.
— Угу, — все понял Федор и снял куртку. — Мне лучше босиком, чем без лаптей.
Плащ был ему коротковат, узок в плечах, но он выпятил грудь и вздернул подбородок:
— Граф Табуреткин собственной персоной.
— Князь, — подыграл ему Климов и надел куртку. Она была как раз, в том смысле, что нисколько не стесняла. Это для его дальнейших действий подходило. Избавившись от шляпы и плаща, Климов решил уйти из загона, вырваться из мертвого угла, в который его подло заманили, впрочем, как и всех жителей этого маленького городка. Но уходить надо одному, брать с собой Федора нельзя. Он пьян еще после вчерашнего, да и могут начать стрелять.