— Вот именно…, — сфыркнула она волосы с губ. На секунду задумалась. — Ты хочешь и рыбку съесть, и в масле покататься?
— Ничего я не хочу. Я желаю тебя.
— Обойдешься… Когда получишь развод, тогда и посмотрим.
— Да боюсь я этого развода, — занервничал он.
— А я боюсь этого…, — в ответ возразила она.
— Но ты же не девушка?
— Не знаю…
— Как это! — притворно удивился он, уверенный в обратном.
— Вот так, — подружка отвела глаза. — Всякое бывает.
— Тогда почему артачишься? — разочаровался он. — Я же не съем.
— Не артачусь… а опасаюсь последствий. И еще…
— Но я туда не буду, — нетерпеливо перебил Дока.
— И еще, — повторила девушка. — Я не уверена, что стала женщиной.
— Давай проверим.
— Как?
— Пальцем.
Она отвернулась, соображая, что сказать. Тонкие ноздри подетгивались, над верхней губой выступили бисеринки пота. Было видно, что сомнения мучали ее давно, может быть, по этой причине согласилась встречаться с женатым мужчиной. Мнение улицы все–таки было сильно, и надежда за замужеством скрыть девичий грех представлялась единственно правильным ходом. Дока пальцами легонько пошевелил волосы на лобке. Жесткая канва трусов успела вдавиться в кожу на верхней стороне ладони. Помедлив, он чуть сдвинул руку вниз, нащупывая заветный вертлявый шарик. Девушка не шелохнулась, она словно решила впасть в забытье. Уставившись в одну точку, закусила губу и засопела через ноздри. Тогда, отбросив сомнения, он принялся массировать клитор, одновременно фалангой пальца нашаривая внизу вход во влагалище. Жесткий захват коленями слабел, локоть девушки упирался в его грудь не так сильно. Зато дыхание учащалось, быстрее поднимался и опускался впалый под платьем живот. Скоро Дока смог убрать ее руку в сторону и припасть к закрасневшимся щекам, к капризным еще уголкам рта, к шее своими жадными губами. Наконец, указательный палец вошел туда, куда направлял его хозяин, стало, как всегда, приятно и щекотно. Осторожно, чтобы не потревожить задумчивости подружки, он продвинулся по каналу вглубь тела, наткнулся вдруг на ту самую, знакомую с далекого детства, преграду. Поводив подушечкой по краям, ощутил как бы в стороне узкое углубление. Не переставая покрывать поцелуями лицо девушки, втолкнулся в этот проход. Фаланга вошла полностью, но дальше снова путь преграждало мягкое препятствие. Или подружка расслабилась не полностью и мышцы влагалища до сих пор оставались сокращенными, или она действительно была еще девственницей. Поелозив туда–сюда, Дока убрал руку, вытер ее о траву, в голове возник бесхитростный план. Когда он сформировался полностью, Дока решительно взялся за резинку от трусов. В этот момент следовало бояться лишь одного, чтобы не получилось так, как произошло в первую брачную ночь с женой. Предусмотрительно носком ботинка определив земляной бугорок и опробовав его на прочность, он накрепко запомнил, что член следует совать не прямо, а чуть в сторону, по направлению к углублению. Затем как можно спокойнее произнес:
— Я проверил, ты уже не девственница.
— Правда? — словно очнулась подружка. Приподнялась на локтях, во все глаза разглядывая Доку. — А как ты это узнал?
— Девственная плева отсутствует, — не переставая расстегивать ремень и сбрасывать свои штаны, авторитетно заявил он. — Она должна быть у входа, а я пролез пальцем до самой шейки матки.
Не давая опомниться, он стащил с партнерши трусы и вошел в нее стоящим колом членом. Наверное, она не успела сообразить, что происходит, потому что только и сумела выпучить огромные зрачки и слабо вскрикнуть. Тонкая фигурка закостенела от охватившего ее страха. Быстро дотолкавшись до препятствия, Дока нашарил ногой кочку, чуть приподнял член в направлении углубления и с силой двинул тазом вперед, одновременно за талию дергая девушку на себя. В этом вопросе он успел пройти настоящую школу, три дня позора первой брачной ночи запомнились на всю оставшуюся жизнь. Он ощутил, как легко поддалась преграда, как лопнула она со слабым щелчком на головке члена. Девушка изогнулась, засучила руками и ногами, завихлялась телом, изо всех сил стараясь выскользнуть из под партнера. С корнем вырывая пучки пожухлой травы, с придушенными вскриками отползла назад едва не на пару метров. Но Дока вцепился в талию словно клещ под кожу. Насмерть. Первая сладостная волна народилась где–то в паху, выгнала через шкуру наружу липкую влагу, встряхнула Доку, снова накатила шумным валом. Пот из–под волос побежал по виску, по затылку, заструился прохладным ручейком по спине. А он все дергался и дергался, кончал и кончал, как в первый раз по настоящему, когда жена разрешила отвязаться в полный рост. Тогда, после трех месяцев совместной жизни, она прекратила стучать кулаками по чем попало и щипаться, а сама, с остервенением целуя, прижала его к себе. Наверное, в тот момент и она кончила в первый раз.
— Ты что–то порва–ал…, — захлебываясь хлынувшими из глаз слезами, запричитала девушка. — Там треснуло…
Усилием воли подняв голову кверху, помутневшим взором Дока осмотрелся вокруг. На лугу по прежнему было пустынно.
— Ой, больно, ой, мамочка-а…, — растрепав длинные волосы, продолжала сбрасывать его с себя она. — Отпусти меня, дурак. Кровь течет… там разорвалось…
Он не поддавался. Он понимал, стоит обрести свободу, в горячке она может побежать в милицию. Потом поздно будет доказывать, что согласилась пойти с ним в это уединенное место сама.
— Остатки, наверное, — пытаясь собрать разбегающиеся мысли и сгруппировать мускулы, через силу прошепелявил Дока.
— Какие остатки-и? От чего-о?… — не унималась партнерша.
— От плевы от девственной… Или снова успела зарасти.
— Кто… заросла?
Дока промолчал, постепенно к нему возвращались и разум, и чувства. И первой ясной мыслью, неторопливо завладевавшей всем существом, была мысль о последствиях за лишение чести несовершеннолетней девственницы. В крайнем случае, за подобное полагается тюремная камера на долгие годы, в случае исключительном — исключительная же мера наказания. То есть, расстрел. Где–то он успел прочитать об особенностях русского менталитета, в какой–то запрещенной книжке, подпольно ходившей по студенческим аудиториям вместе с «Одним днем Ивана Денисовича». В книжке той черным по белому было прописано, что русский человек сначала пернет, а потом оглянется, сначала свернет с дороги, после покосится на того, кого сшиб. Сперва высморкается и харкнет, потом возьмется оттирать одежду того, кого обляпал соплями. Теперь, на пограничном — между и между — примере пришла пора убедиться в этом самому, ничем он не отличался от описанного русского. Что стоило потерпеть еще хотя бы месяц, если жена не желала удовлетворять его сексуальных потребностей, развод не заставил бы себя долго ждать. В данной истории выхода из ситуации, кроме как до последнего удерживать девушку возле себя, он не видел.
Но подружка продолжала остервенело вырываться. Уж и член выскочил из влагалища, зарылся в высохших колючих стеблях, и попавшие под ноги трусы девушки затрещали по швам, а она все плакала, размахивала руками, била по земле пятками. Он не ослаблял тисков, он соображал, что это последняя его надежда на положительный исход дела хотя бы сейчас, а дальше как судьба распорядится. Придя в себя окончательно, зашептал на ухо ласковые слова, перемежая их уверениями, что возьмет развод и женится на девушке. Ведь не зря же они встретились в доме у грузчика и полюбили друг друга с первого взгляда.
— Я тебя не люблю… И никогда не любила, — вскинула на него налитые страхом глаза подружка. Поддернула сопли. — Я люблю… одного парня, а он меня бро–осил.
— Если бросил, то возвращаться не стоит, — рассудительно заметил Дока, вместе с облегчением испытывая вдруг ниоткуда возникшее непритяное чувство ревности. Значит, не показалось ему то углубление, а было на самом деле. Может быть, девушка давно не девственница, а он тут переживает. Спросил осторожно. — Это у тебя с ним, что ли, было?
Она долго не отвечала, затихая в его объятиях. Поняла, что в горячке выплеснула то, о чем говорить не следовало. Откинулась на траву, размазала слезы по лицу, но саднящая боль в области паха не давала спокойно лежать. Девушка снова засучила ногами, пытаясь от нее как–то отвлечься. Не утерпела, уперлась ладонью в подбородок Доки:
— Отодвинься, я посмотрю, что у меня болит.
— А что там может быть. Там все нормально, — лихорадочно придумывая новое оправдание, чуть отклонился он. Вспомнил вспухшие с капельками крови половые губы жены, растертые его членом при первых контактах. — Просто немного крови выступило. Мы же с тобой не каждый день этим занимаемся. Это когда постоянно, тогда все входит в норму.
— Крови!? — испуганно вытаращила она глаза. — Какой крови? Ты что–то порвал?
— Ничего я не рвал, уже так было. Растерлись, говорю, друг о друга. Твоя и мой.
— Тогда почему саднит внутри?
— Потому что у меня большой член. Из–за того и расходимся, что врачи посоветовали жене искать другого полового партнера. Она всегда близость переносила болезненно.
— А ты ничего не порвал?
— Нет. Я бы почувствовал и продолжать бы не стал, — спокойно соврал Дока. — Наверное, твой парень постарался до меня. А ты так и не ответила на этот вопрос.
— Ничего у меня с ним не было, и не любила я его вовсе, — противореча сама себе, всхлипнула девушка. — Гонялся, как лохматый шарик, а после начал встречаться с Ленкой с другой улицы.
— Не обманывай, только что ты рассказывала обратное, — протянул он, боясь спугнуть наметившийся контакт.
— И ты от меня уйдешь, — вдруг со вздохом, прерываемым глубокими всхлипами, сделала заключение подружка. — Слабохарактерная я.
Они пролежали в траве до глубокого вечера. Истерика то накрывала девушку с головы до ног, то так же внезапно прекращалась. Непроглядная тьма опустилась на луг, принеся с собой колючий холод. Ни звезд, ни луны, лишь неподалеку изредка взлаивала бездомная собака, да со стороны города доносился приглушенный автомобильный гул. После того, как Дока ощутил, что подружка почти смирилась с тем, что с ней произошло, он встал, поддернул брюки. Взглянув на ее ноги, подумал, что неплохо бы ей где–то подмыться. Когда шли сюда, возле окраинных домов стояла уличная колонка, но до нее требовалось еще дойти. Помнится, родная жена в первый день после брачной ночи не могла ходить. Передвигалась как на деревянных ходулях, будто Дока забыл вытащить член из влагалища. Но супруга действительно б