Надо сказать, что опасения по поводу вариоляции были не такими уж и надуманными. Иногда привитые заболевали оспой в тяжелой форме и умирали. Да, разумеется, от неудачной вариоляции умирали немногие, и в масштабе всей популяции[32] выгода от прививок была несомненной, но с точки зрения конкретного человека, дорожащего своей собственной, единственной и неповторимой жизнью, вариоляция была смертельной лотереей, чем-то вроде пресловутой русской рулетки.
Нигде, и в первую очередь в Великобритании, не проводился тщательный сбор статистических данных по вариоляции, но на основе того, что имеется в нашем распоряжении, можно предположить, что частота смертельных осложнений среди привитых составляла около двух процентов. Это довольно высокая частота – из пятидесяти привитых умирал один.
Другим и, пожалуй, еще более значимым недостатком вариоляций было то, что при неправильной организации они могли вызвать эпидемию оспы, потому что их проведение не сопровождалось надлежащими карантинными методами.
И третье – вариоляция спасала от заболевания оспой далеко не всегда. Известно много случаев, когда привитые люди позже заболевали оспой в тяжелой форме и умирали. Самой громкой из подобных трагедий стала смерть известного хирурга, члена Королевского научного общества[33] Генри Грея, который заразился оспой от своего десятилетнего племянника. В детстве Грей подвергся вариоляции, но тем не менее от оспы это его не спасло.
Самый сильный удар по вариоляции нанес другой британский врач, Уильям Геберден, который высчитал, что за 40 лет с начала проведения вариоляции в Лондоне от оспы умерло на 25 000 человек больше, чем за 40 предыдущих лет. Статистический анализ Гебердена основывался на не очень-то надежных данных, но сама цифра – 25 000! – впечатляла невероятно. Маятник качнулся в обратную сторону. Спасительное средство стало считаться смертельно опасным.
Хотелось бы, конечно, иметь хорошую, добросовестную статистику по вариоляции, хотя бы на примере Лондона, но чего нет, того, увы, нет. С самого начала никто не озаботился тщательным сбором статистических данных, а постфактум их уже не собрать. Ценность исследования, речь о котором пойдет чуть позже, заключается в том, что оно было начато с самого начала (простите автору этот неуклюжий каламбур, но иначе и не скажешь) и проводилось до самого конца.
Во второй половине XVIII века, на пике антивариоляционной истерии, врачи обратили внимание на то, что люди, которые заразились оспой от коров и лошадей, во-первых, никогда не умирают и вообще не болеют тяжело, а, во-вторых, натуральной оспой уже не заболевают.
Во второй половине XVIII века, обратите внимание, а не в «лохматом» XV веке! Но тем не менее на сообщение о коровьей оспе и ее последствиях у людей в Королевском научном обществе внимания не обратили…
Та-да-да-дам! Тут надо дуть в фанфары, бить в литавры и распевать на разные лады: «Авторитет автора значения не имеет!» Так учит Ее Величество Доказательная Медицина. Но лондонские ученые того времени, как, впрочем, и остальные их коллеги, пребывали в плену предрассудков и обращали мало внимания на сообщения провинциальных врачей. А ведь эти врачи, которых звали Джон Фьюстер и Уильям Суттон, не просто поделились своими наблюдениями, а указали путь к спасению человечества. Да, именно так, потому что прививка коровьего оспенного материала предохраняла от заражения натуральной оспой, но не вызывала летальных осложнений.
Мы же с вами не просто так, любопытства ради, рассматриваем историю появления вакцинации, верно? Мы оцениваем исторические события с точки зрения доказательной медицины. Для нас имеют ценность следующие обстоятельства:
– вариоляция была создана на основе наблюдений – люди заметили, что повторное заболевание оспой невозможно и решили использовать это знание, полученное практическим путем;
– методом проб и ошибок было установлено, что оспенный материал, взятый у больного человека, нужно подвергать выдержке в сухих и прохладных условиях; или, как вариант, нужно брать материал у больного легкой формой оспы;
– на основании простейших и неполных статистических исследований было установлено, что вариоляция представляет собой довольно опасный метод (умирал каждый пятидесятый и могли возникать эпидемии при несоблюдении карантинных мер при проведении вариоляции);
– но при всех своих недостатках вариация была выгодна[34];
– сообщению о течении коровьей оспы у человека светила британской науки не придали значения, поскольку оно исходило от «неавторитетных» авторов.
Фьюстер и Суттон явно не были бойцами. Не получив отклика на свое сообщение – ну, хотя бы письма, а не публикации, – они никаких дальнейших действий предпринимать не стали. Достоверно не известно, знал ли другой провинциальный врач по имени Эдвард Дженнер о наблюдениях своих коллег и о том, что они не получили ответа из Королевского научного общества. Но Дженнер поступил правильно. Он не стал писать письма столичным ученым, а пошел практическим путем – в мае 1796 года привил восьмилетнего Джеймса Фиппса оспенным материалом, взятым от доярки, болевшей коровьей оспой.
Это еще не все, дальше будет самое важное – после того как привитый мальчик в легкой форме переболел коровьей оспой, Дженнер попытался заразить его материалом, полученным от больного натуральной оспой. Попытка оказалась неудачной – мальчик натуральной оспой не заболел. Дженнер не только убедился в безопасности предложенного им метода, но и доказал его эффективность (конечно, хотелось бы, чтобы в эксперименте участвовал не один человек, а хотя бы шесть или семь, но где в захолустном городе Беркли[35] можно было взять столько желающих?).
Через два года после этого эксперимента Дженнер опубликовал брошюру «Исследование причин и действие коровьей оспы», в которой описал свой метод вакцинации (метод назвали «вакцинацией» от латинского слова «вакцина» – коровья, впоследствии название коровьей прививки стало общим для всех прививок). Логично было бы ожидать публикации этой работы в журнале, издаваемым Королевским научным обществом, но общество отказалось публиковать столь «ненаучное» сообщение[36]. Человечеству повезло, что доктор Дженнер был не только умен, но вдобавок упрям и настойчив.
Таким образом, великая прививочная эпопея, начавшаяся в начале XVIII века с вариоляции, проведенной Эдварду Уортли Монтегю, закончилась в конце этого века публикацией отчета о вакцинации, сделанной Джеймсу Фиппсу.
В Соединенных штатах была своя эпопея и своя Мэри Уортли Монтегю – преподобный Коттон Мазер, известный как своими проповедями, так и политической деятельностью. Короче говоря, это был уважаемый и влиятельный человек, один из столпов бостонского общества первой половины XVIII века.
В 1706 году один из рабов Мазера, получивший в Америке библейское имя Онисим[37], рассказал хозяину, как его в Африке в детском возрасте привили от оспы[38] жидкостью, взятой из оспенного пузыря больного человека. Метод был тот же самый, что и в Османской империи – каплю жидкости наносили на царапину на коже. Мазер решил, что в случае появления в Бостоне оспы он непременно применит африканский метод.
Случай представился спустя полтора десятка лет, в конце апреля 1721 года, когда в порту Бостона пришвартовался британский военный корабль «Сихорс». На следующий день после прибытия у одного из членов команды появились признаки оспы. Несмотря на принятые карантинные меры, оспа перекинулась в город и начала стремительно распространяться по нему.
Мазер сразу же направил местным врачам сообщение о методе вариоляции (тогда в Америке его называли «инокуляция»). К тому времени Мазер успел обсудить этот метод с некоторыми европейскими учеными, состоявшими с ним в переписке. Мнения европейских ученых должны были подкрепить слова раба. Мазер указал в своем сообщении, что он уже сделал вариоляцию самому себе, шестилетнему сыну, двухлетней дочери и одному взрослому рабу.
Как вы, наверное, уже догадались, предложение Мазера было воспринято, мягко говоря, без особого энтузиазма. Энтузиазм проявил только врач по имени Забдиэль Бойлстон, который первым делом привил своего двухлетнего сына, а затем стал делать прививки всем желающим.
Желающих было не так уж и много. Дело в том, что деятельность Мазера и Бойлстона бостонское врачебное сообщество восприняло в штыки. Их объявили безответственными людьми, которые верят в глупые выдумки и своей деятельностью способствуют распространению болезни. Сопротивление прививкам было хорошо организовано. Оппоненты Мазера и Бойлстона основали общество антипрививочников и начали проводить шумную кампанию в прессе. Одни говорили, что прививки бесполезны, другие утверждали, что прививки способствуют распространению болезни, а третьи называли деятельность Мазера и Бойлстона кощунственной. В результате население Бостона очень быстро настроилось как против прививок, так и против тех, кто их пропагандировал. Дошло до того, что в окно дома Мазера бросили бомбу с зажженным фитилем. Взрыва, к счастью, не произошло, но можно представить себе состояние человека, которого за благие дела благодарят подобным образом.
Главным рупором антипрививочников стала газета The New-England Courant, основанная Джеймсом Франклином, старшим братом будущего президента США Бенджамина Франклина. Оба брата были противниками вариоляции. Впоследствии Бенджамин Франклин изменил свое мнение. Это случилось после того, как в 1736 году умер от оспы его четырехлетний сын. «Я горько сожалел и продолжаю сожалеть о том, что не привил ему оспу посредством инокуляции, – писал Франклин в своей автобиографии. – Я пишу об этом для родителей, которые отказываются от этой процедуры, понимая, что никогда не смогут простить себе, если их чадо погибнет от инокуляции. Но мой пример показывает, что точно такое же горе и сожаление могут иметь место и в случае отказа, поэтому выбирать следует то, что безопаснее».