— Разница в том, что, раз начав, ты уже не позволяешь им бежать и жаловаться на тебя в полицию, — возразил Томас. — Ты держишь их, пока они не умирают.
Мадригал расхохотался, нимало не задумываясь о том, насколько искренне звучит его смех в сложившемся положении. У меня даже зародилось впечатление, что вампир слегка съехал с катушек.
— Томас, Томас, — ласково произнес Мадригал. — Этакое бедное, жалостное сердечко. Так заботишься о здоровье своих коровок — так, словно сам никогда их не отведал. Словно не убивал их сам.
Лицо Томаса снова сделалось непроницаемым, но глаза вспыхнули внезапным гневом.
Улыбка Мадригала сделалась шире. Зубы его ярко блеснули в темноте.
— Я бы на твоем месте кушал досыта. А ты... что ж, в отсутствие твоей маленькой темноглазой шлюшки...
Выражение лица Томаса не изменилось ни на йоту. Дробовик рявкнул еще раз, и картечь полоснула Мадригала по коленям. Еще больше бледной крови забрызгало гравий.
Вот блин...
Мадригал снова съежился отболи, не в силах даже крикнуть.
Томас поставил башмак ему на шею. Лицо его так и оставалось непроницаемо-ледяным, если не считать полыхавшей в глазах ярости. Он дослал в патронник новый патрон и держал теперь обрез одной рукой, приставив ствол к скуле Мадригала.
Мадригал застыл, перекосившись от боли, широко раскрыв полные паники глаза.
— Никогда, — очень тихо и отчетливо произнес Томас. — Никогда не смей говорить о Жюстине.
Мадригал не произнес ничего, но мои инстинкты вновь взвыли. Что-то в том, как он держался, что-то в его взгляде подсказывало мне, что он играет. Он намеренно завел разговор о Жюстине. Он играл на чувствах Томаса, отвлекая нас.
Я оглянулся и увидел, что Глау поднялся на ноги, как будто это не он только что получил в грудь смертельную дозу картечи с расстояния в десять футов. Более того, он во весь опор несся через стоянку, направляясь к стоявшему футах в пятидесяти от него фургону. Он бежал совершенно бесшумно, не хрустя гравием, не скрипя ботинками, и на мгновение мне показалось, что я вижу дюйма полтора воздуха между его подошвами и землей.
— Томас, — сказал я. — Глау убегает.
— Не дергайся. — бросил Томас, не спуская глаз с Мадригала.
Я услышал хруст гравия, стук когтей, и из тени, в которой прятался Томас, вынырнул Мыш. Мимо меня он пробегал еще в неспешном, прогулочном темпе, но к моменту, когда Глау добрался до фургона, Мыш разогнался до скорости хорошего скакуна. Мне даже померещилось разлившееся вокруг пса сияние, что-то вроде огней святого Эльма. Не добегая до Глау нескольких футов, Мыш взвился в прыжке. Я увидел отражение лица Глау в ветровом стекле фургона, его широко раскрытые от потрясения глаза. А потом Мыш с размаху тараном врезался Глау в спину.
Удар сбил его с ног и с жуткой силой швырнул на мятый бампер фургона. Глау приложился от души — даже на расстоянии в полсотни ярдов я услышал хруст ломающихся костей. Голова его ударилась о капот и отскочила резиновым мячиком. Глау сполз с бампера на землю и остался лежать бесформенной кучкой.
Мыш приземлился и тут же крутанулся мордой к Глау. Несколько секунд он напряженно, широко расставив лапы, смотрел на него. Потом копнул гравий задними лапами, словно вызывая на драку.
Глау не шевелился.
Мыш фыркнул и, мотнув мордой, чихнул — выразительно, словно произнес вслух: «Вот так!»
А потом пес повернулся и, чуть припадая на одну лапу, затрусил ко мне. На морде его сияла гордая собачья улыбка.
Он привычно сунул свою лобастую башку мне под руку, и я привычно почесал его за ухом. Что-то в груди моей разом отпустило, словно лопнул невидимый нарыв. Моя собака жива и здорова. Может, взгляд мой и затуманился немного. Я опустился на колено и охватил рукой шею этого мохнатого увальня.
— Умница, пес, — сказал я.
Мыш гордо вильнул хвостом и прижался ко мне.
Удостоверившись, что глаза мои просохли, я поднял голову и увидел, что Мадригал смотрит на пса с нескрываемым ужасом.
— Это н-не собака, — прошептал вампир.
— Но за сухарик «Скуби-Снэк» сделает что угодно, — заверил я его. — Колитесь, Мадригал. Зачем вы в Чикаго? И какое отношение имеете к нападениям?
Он облизнул губы и мотнул головой.
— Я не обязан вам отвечать, — заявил он. — И у вас нет времени заставить меня. Стрельба. Даже в этом квартале полиция приедет очень скоро.
— Верно, — согласился я. — Поэтому все будет очень просто. Томас, как только услышишь сирену, жми на спуск.
Мадригал поперхнулся. Я улыбнулся.
— Мне нужны ответы. Только и всего. Ответьте на мои вопросы, и мы уйдем. В противном случае... — Я пожал плечами и сделал неопределенное движение в сторону Томаса.
Мыш покосился на него и негромко зарычал.
Мадригал посмотрел на лежавшего Глау: тот, Бог свидетель, начал шевелиться — правда, оглушенно и бестолково. Мыш зарычал громче, и Мадригал сделал попытку отодвинуться от моей собаки чуть подальше.
— Даже если я все скажу, что помешает вам убить меня сразу, как вы узнаете все, что вам нужно?
— Мадригал, — негромко произнес Томас. — Ты злобный сукин сын, но ты все еще мой родственник. Я предпочел бы не убивать тебя. Мы сохранили жизнь твоему джанну. Сыграй честно, и вы оба уйдете живыми.
— Ты занял сторону этого смертного типа против своих, Томас?
— Моя родня выгнала меня взашей, — напомнил Томас. — Я берусь за любую работу, какую могу найти.
— Вампир-пария и чародей-пария, — пробормотал Мадригал. — Полагаю, в этом можно отыскать и преимущества — вне зависимости от того, как обернется война. — Мгновение он смотрел на Томаса в упор, потом перевел взгляд на меня. — Я хочу услышать вашу клятву.
— Будет вам клятва, — сказал я. — Ответьте мне честно, и вы покинете Чикаго невредимым.
Он судорожно сглотнул и скосил глаза на обрез, все еще упиравшийся стволом ему в щеку.
— Клянусь и я, — произнес он. — Я скажу правду.
Что ж, договорились. Очень многое в сверхъестественном мире определяется жестким законом, традицией, регулирующей взаимные обязанности хозяина и гостя, а также незыблемостью высказанной вслух клятвы. Я мог положиться на клятву Мадригала.
Скорее всего.
Томас посмотрел на меня. Я кивнул. Он убрал башмак с шеи Мадригала и отошел на шаг, опустив обрез, хотя и не слишком расслабляясь.
Мадригал сел, посмотрел на свои ноги и поморщился. От них исходили негромкие потрескивающие звуки. Кровотечение уже прекратилось. Я мог видеть кусок его ляжки в месте, где брюки порвались. Кожа там пузырилась и шевелилась на глазах; на ней вдруг вспух волдырь размером с хорошую сливу и, лопнув, выплюнул круглую картечину, со звоном упавшую на гравий.
— Начнем с простого, — сказал я. — Где ключ от наручников?
— Фургон, — невозмутимо ответил он.
— Мои вещи?
— Фургон.
— Ключи. — Я протянул руку.
Мадригал достал из кармана ключи со стандартным прокатным брелком и бросил их мне снизу вверх.
— Томас, — сказал я, поймав их.
— Ты уверен? — спросил он.
— Мыш присмотрит за ним. Я хочу снять эту гребаную штуковину.
Томас взял ключи и не спеша подошел к фургону. Прежде чем отпереть дверцу, он машинально покосился на свое отражение в ветровом стекле и пригладил волосы. Тщеславие, имя тебе — вампир.
— Теперь настоящий вопрос, — повернулся я к Мадригалу. — Ваша роль во всех этих нападениях.
— Никакой, — негромко ответил он. — Ни в подготовке, ни в осуществлении. Меня записали на конвент больше года назад.
— С моей точки зрения, не самое убедительное алиби, — заметил я.
— Но это так, — настаивал он. — Ну конечно, меня это изрядно развлекло. И да... — Он прикрыл веки, и голос его сделался вдруг хриплым. — Этот... этот ураган. Ужас. Глубокая ночь, шквал страха во всех этих душах...
— Бросьте все эти вампирские штучки, — перебил я его. — Отвечайте на вопрос.
Он омерзительно улыбнулся и показал на свои заживающие на глазах ноги.
— Смотрите сами. Я кормился, и кормился сытно. Особенно сегодня. Но даю тебе слово, чародей, кем бы ни были эти твари, это не моих рук дело. Я здесь всего лишь зритель.
— Если это правда, — сказал я, — какого черта тогда вы схватили меня и притащили сюда?
— Ради прибыли, — признался он. — И развлечения тоже. Я не позволяю смертным увальням разговаривать со мной, как ты. Но раз уж я так и так решил наказать тебя за дерзость, я подумал, не извлечь ли из этого и практической пользы.
— Боже, храни Америку, — только и сказал я.
Вернулся Томас с моим магическим инвентарем: посохом, рюкзаком, бумажным пакетом с разнообразными цацками и старомодным ключом с большими зубьями. Я сунул его в скважину браслета, с трудом повернул непослушными пальцами левой руки и стащил-таки эту чертову штуку с запястья. Мгновение кожу чуть пощипало, и я попробовал включить свою магию. Никакой боли. Что ж, я снова сделался чародеем.
Я нацепил свои амулет, браслет и кольцо. Потом пощупал рюкзак проверить, на месте ли Боб. Он никуда не делся, и я с облегчением перевел дух. Познания Боба в сверхъестественных вопросах уступали лишь его же феноменальной неспособности отличать добро от зла. Попади его знания не в те руки — страшно представить, сколько неприятностей оно может причинить.
— Нет, — тихо произнес я. — То, что вы, Мадригал, оказались там, — не случайность.
— Я же сказал...
— Я вам верю, — кивнул я. — Но и не считаю это совпадением. Я полагаю, что у вас имелась причина быть там. Возможно, такая, о которой вы и сами не догадывались.
Мадригал нахмурился и на мгновение слегка встревожился.
Я пожевал губу и продолжал размышлять вслух:
— Вы на виду. Известно, что вы питаетесь страхом. Вы находитесь в состоянии войны с Белым Советом — дважды два дает четыре. Дважды четыре — восемь. — Я покосился на Томаса. — Кто бы ни стоял за нападениями фагов, ему — или им — хотелось, чтобы я решил, будто во всем виноват Дарби.
Брови Томаса взмыли вверх — до него тоже дошло.