Сухмет понял, какую клятву сейчас давал Лотар.
– Все не так просто, мой господин. Если это произошло с тобой, значит, так было предопределено. Закон Кармы один для всех, его невозможно изменить или обойти…
Лотар горько рассмеялся.
– Значит, тебе не в чем меня упрекнуть. Если я стану тем, что подсказывает мне моя судьба, значит, я буду всего лишь следовать своей карме.
– Закон Кармы – не отговорка для ленивых духом или… Прошу простить меня, господин. Я не должен был так говорить.
Хорошо, подумал Лотар, что теперь он знает это. Старик оказал ему бесценную услугу. Теперь он будет готов… К чему? Он не знал, но его решимость, когда нужно, будет тверже.
– Послушай, а откуда ты знаешь, что со мной произошло? Я тебе ничего не рассказывал…
– Ты не раз впускал меня в свое сознание. Чтобы вернее помочь тебе, я прочитал многое из твоего прошлого, причем яснее, чем ты способен рассказать.
Лотар попробовал вникнуть в выражение лица Сухмета, но не смог. Долгий и сложный разговор почти лишил его тех сил, которые он набирал весь день.
– Хорошо. Тогда так, Сухмет, попробуй найти спуск к озеру. А ты, Рубос, как и я, восстанавливайся, как это ни трудно. Почему-то мне кажется, сейчас это самое главное.
ГЛАВА 24
Спуск к подземной реке Сухмет увидел внутренним зрением, когда уже готов был признать, что не может это сделать. Он рассказал Лотару о тех сложных, тяжелых, опасных переходах, которые им предстоят, тот решил, что на это не стоит тратить ни силы, ни время.
Как оказалось, Сухмет сунул в сумку несколько лепешек, когда собирал вещи в зале, так что даже голод им не грозил в ближайшие дни, хотя воды было мало. Настолько мало, что хочешь не хочешь, а пришлось отправляться в путь, когда и раны Рубоса не подзажили, и Лотар толком не мог двигаться самостоятельно, и – самое главное – Сухмет еще не мог уверенно сказать, что знает, где находится выход. Он лишь чувствовал направление, где земли над их головами должно стать меньше.
– Я бы предпочел, чтобы ты твердо знал, где нам выползти на поверхность, – пробурчал Рубос по этому поводу.
– Я смогу найти выход, господин, не сомневайся. Когда подойдем ближе, станет виднее.
Лотар старался не комментировать действия старого раба. Его поразило, как технично Сухмет вошел в состояние глубокого, но абсолютно контролируемого транса, насколько легко выделил из себя легчайшую субстанцию внимания и провел ее в считанные часы почти по всему подземелью и как быстро он пришел в себя после этого трюка. Даже Лотару потребовалось бы после этого не один день лечиться, как после тяжелой раны. Лотар молчал, потому что его впервые за последние недели стало одолевать сомнение в своем совершенстве.
Они почти не разговаривали несколько часов. Наконец Рубос, а за ним и Лотар просто повалились на каменный пол в какой-то сухой пещерке. Тогда Сухмет достал из сумки и разломил на неравные части лепешку. Себе он взял значительно меньше, чем дал Лотару, а тому – меньше, чем Рубосу. Неодинаково они разделили и воду, с той разницей, что Лотару досталось больше всех.
– Много еще осталось? – спросил Рубос, пытаясь поудобнее устроиться на россыпи камней, на которой даже его дубленый зад чувствовал себя не очень удобно.
– Мы не прошли и трети дневного перехода, господин.
– И много у тебя в запасе таких дневных переходов?
– Четыре.
Рубос вздохнул.
– Придется еще попотеть сегодня. Двенадцать дней мы здесь не продержимся.
– Да, не очень-то мы легки на ногу в этом лабиринте.
– Это все из-за моей слепоты, – проворчал Рубос. Чувствовалось, он уже давно собирается это сказать. – Вот если бы Сухмет снова дал мне эту повязку на лоб, я бы прибавил…
– Нет, господин, это невозможно. Ты только-только стал поправляться, а повязка будет тянуть из тебя силы. Ты можешь оказаться не готовым, когда ее действительно придется повязать.
– Что ты имеешь в виду? В этой темноте никого и ничего быть не может.
– Это как раз неизвестно, – чуть слышно ответил Сухмет.
– Просто Сухмет понял, что я думаю об этом уже несколько часов, – произнес Лотар, хотя ему вовсе не хотелось раскрывать рот.
– И ты тоже? И чего же ты ждешь, продолжения?
Лотар провел рукой по горлу. Хотелось пить. Кроме того, он стал очень плохо ощущать мир, залитый солнцем и радующийся жизни высоко вверху, за бесконечным сводом земли над головой. Вероятно, он устал от того приема, который Сухмет показал им для восстановления энергии и который Лотар пытался практиковать все время, пока они шли.
– Я буду рад, если все действительно окажется завершенным.
Рубос покрутил головой, то ли не соглашаясь, то ли стряхивая пыль с волос.
– А мне кажется, уже ничего просто быть не может.
Они посидели еще немного. Лотар поправил ремни на груди и встал, покачиваясь, горбясь под низким и угрожающим потолком. Это было сигналом. Рубос тоже стал подниматься и сделал это довольно легко – его мысли приняли новое направление. Теперь он почти не ощущал ни темноты вокруг, ни неверной дороги под ногами, ни усталости от чрезмерных и ненужных напряжений в своем большом теле.
– Нет, все-таки, что там ни напишут ашмилонские борзописцы, а дело было славным, – сказал он шепотом, который пролетел по коридору, как острый удар копья.
Лотар, неожиданно для себя, тоже усмехнулся. После этого оба наемника с удовольствием расхохотались.
– Только мне не все понятно. Вот ты, Сухмет, могучий волшебник, но и притворщик каких поискать. Почему ты сразу не положил всю рать Конада, если это стоило тебе только взмаха руки?
– Это стоило мне не взмаха руки, господин. И в этом не было нужды, пока в башню вползала лишь пара дюжин не очень обученных гурхорцев. Вот когда они отрезали путь наверх, а господин мой решил, куда следует отступать, тогда это было к месту.
– А что, собственно, «это»? – включился и Лотар. – Я вот тоже не понял, что ты сделал там, в зале. Ты все что угодно можешь вот так взорвать, как вулкан?
Сухмет издал странный звук, в котором слились и известная толика самодовольства, и досада мастера на зрителей, которые так и не оценили истинного совершенства.
– Нет, конечно. Я долго прослужил у одного из забытых ныне волшебников, у которого была только одна страсть – он изучал всевозможные способы возжигания огня и достиг в этом совершенства. Я тоже кое-чему у него научился.
– Ничего себе «кое-чему», – пробурчал Рубос.
– Уверяю тебя, господин, я владею лишь малой частью подлинного мастерства. Когда стало ясно, что мы долго в том зале не продержимся, я вдруг вспомнил, что эти шары на подставках являются магическими лампами, содержащими остатки зеленой пирогранной земли, открытой еще…
– Ты попонятнее говори, – напомнил Рубос.
– Ну, в общем, это такой состав, который может испаряться несколько сот лет и гореть холодным, но исключительно ярким пламенем. Вы видели его сами, так что можете судить.
– Надо признаться, огонь этих ламп не очень красив, – подал голос Лотар.
– Это просто потому, что земли в сосудах осталось немного.
– Нет, погоди. Ты хочешь сказать, что вот эти медные шарики в два моих кулака могут гореть день и ночь семьсот лет или даже больше?
– Почему семьсот? – удивился Сухмет.
– Блех сказал, что башню замуровали семьсот лет назад, – пояснил Лотар. – А когда мы вошли, все лампы до единой горели.
– Вот в чем дело… Нет, конечно. Семьсот лет они не горели. Принцесса зажгла их пять лет назад, когда искала убежище для Нуримана.
– Стоп, – сказал Лотар и тут же воткнулся носом в спину Рубоса, замершего как скала. – Я имел в виду, что теперь уже мне не все стало понятно…
– А-а, я-то подумал, ты что-то услышал.
Они пошли снова.
– Чего ты не понимаешь, господин мой?
– Ты что же, с самого начала знал, что главную опасность во дворце представляет принцесса?
– Конечно.
Несколько шагов они прошли в молчании.
– Так ты и про Нуримана все время знал?
– Меня купили вместе с ним, как же я мог не знать про него?
– Так, значит, это ты готовил его для набегов на город? – пророкотал Рубос.
– Я раб, я поддерживал его жизнеспособность. Такие демоны на самом деле очень уязвимы. Лишившись надлежащего ухода, они обычно оставляют наш мир и уходят в свои измерения…
– Я не о том. На тебе есть частица вины за всех погибших.
– Не будешь же ты, господин, винить слугу на псарне за то, что его сворой король травит непослушных подданных? Выбор дичи – не мое дело. Я лишь держу псов и забочусь, чтобы они были к определенному времени в хорошей форме.
– Вообще-то псы и такое исчадие ада – не одно и то же. Псы годны и на что-то хорошее. А это…
– Нет, господин. С помощью демонов, подобных Нуриману, Харисмус много веков назад за считанные месяцы очистил леса Северного континента и сделал их пригодными для людей.
– Но потом-то он, наверное, вернул их обратно, туда, где они постоянно живут? – спросил Рубос.
Сухмет не отвечал. Лотар почти физически почувствовал, что внимание старика теперь направлено на него.
– Ладно, с этим понятно, – сказал он. – Знаешь, Сухмет, у тебя очень непростое понятие о морали. Похоже, ты разделяешь предмет и его действие. Или даже злодея и его возможности.
Сухмет повернулся, поклонился и снова зашагал вперед как ни в чем не бывало. Он знал, что Лотар видит его.
– Иначе я не смог бы заниматься магией.
– Пожалуй, – согласился Лотар. – Вот тебя купили с Нуриманом вместе. Наверное, твой прежний господин был малоприятным типом?
– Я очень устал от него, – просто сказал старый раб.
– И всего-то?
– Это главное, что я могу про него сказать.
– Как его звали?
– Почему «звали»? Его зовут среди людей, как и всегда, – Нахабом.
Теперь Лотар остановился одновременно с Рубосом. Они некоторое время даже не дышали, услышав это имя. Нахаб – этим существом пугали детей и проклинали на вечные времена. Его именем творились самые ужасные преступления, какие только могли вообразить себе люди. Это было имя соперника самого Демиурга, имя покровителя всей мировой боли, скорби и отчаяния. Он был всесилен и всесущ, почти как Бог. Он был самим дыханием мирового зла, поддерживающего в равновесии баланс мироздания.