— Слушай, но есть ведь пытки, от которых не остается следов. Когда душат пакетом или удары валенком…
— Когда бьют, следы остаются всегда. — Похоже, что проснувшийся в Зуле оратор был в ударе. — А чтобы душить — нужно связать. Значит, останутся следы от веревок. Так? Нет… они его будут холить и лелеять, сдувать с него пылинки.
Миша разлил остатки коньяка и поставил пустую бутылку на пол возле ножки стола.
— Они будут его пугать… — сказал он, помрачнев. — Чем можно испугать?
Этот вопрос уже не был риторическим, и Андрей, не ожидавший, что разошедшийся друг обратится к нему, замешкался с ответом.
— Могут пугать, — не дождавшись ответа друга, Зуля начал сам загибать пальцы, — тем, что будут бить. Так? Могут грозить убийством…
— Голод, холод… — подхватил Андрей, предлагая возможные «методы воздействия», которые не оставили бы следов.
— Да, кстати… — Миша задумался. — Ну, голод — это очень долго. А вот засунуть его в холодильник…
Мужчины снова задумались. Впереди была ночь. А ночь в холодильнике могла сломить или даже угробить кого угодно.
— Слушай, — осторожно подал голос Андрей, — ну, я думаю, что они его сильно припрут, он подпишет все, да и хрен с ним, с этим кафе! Главное, жив останется.
Он уже принял Зулину версию о том, что Леху выгодно оставить в живых и после подписания документов.
— И потом, если Анвар сегодня же свяжется с Мамаем, то, скорее всего, они оставят его в покое до выяснения отношений, согласен?
— Это — да, — кивнул Миша.
— Ну а как они еще могут на него надавить? — Теперь Цилиндр начал убеждать Зулю, что ситуация под контролем. — Пугать больше нечем…
Зуля вдруг вскочил, в ужасе посмотрев на друга.
— Что?! — Андрей тоже вскочил.
— Ксюха! — прошептал Миша и бросился к телефону.
Он пробежал пальцами по кнопкам «самсунга».
Несколько бесконечных секунд друзья ждали, пока аппарат пропищит номер и пошлет позывной. Наконец раздался гудок.
Трубку взяли тут же.
— Да? — Голос Оксаны.
— Ксюх, — облегченно выдохнул Миша.
— Ты, Миш? Что-нибудь… — Напряженная пауза.
— Да нет пока. Я хотел проверить, как у тебя дела. Все… — Миша проглотил слово «нормально».
— Все спокойно, — поняла его запинку девушка.
— Ну, если что… Я буду перезванивать, ладно?
— Конечно. Спасибо. Я буду все время дома.
Голос ее дрогнул, и Оксана повесила трубку.
— С ней все в порядке. — Зуля медленно положил трубку. — Наверное, с ней ничего не должно случиться.
— Они бы забрали ее сразу, — кивнул Андрей. — Теперь они будут бояться засады. И надеюсь, засада там уже есть.
— Да, хорошо бы… Будет забавно, если пикеты выставят и те и другие.
Они проговорили еще около получаса. Потом Цилиндр засобирался, делясь впечатлениями и высказывая предположения о дальнейшем развитии событий.
— В общем, — подвел он итог, — я завтра еду с Анваром, ты — с Оксаной. Вечером я сам позвоню.
Проводив Андрея, Зуля повернулся к вышедшей из комнаты Кате. Наткнувшись на выжидающий взгляд, Миша стушевался.
— Тут вот… — сделал он неопределенный жест, то ли извиняясь за бестактность, то ли придумывая на ходу легенду о странном визите друга. — Дело одно возникло…
— Что-то с Лешей? — Катя смотрела серьезно и взволнованно.
Зуля нахмурился. Несколько мгновений он сверлил девушку взглядом.
— Ты что, подслушивала? — спросил он с нехорошей хрипотцой в голосе.
Катя вспыхнула, возмущенная подобным обвинением, и какое-то время они жгли друг друга грозными взорами.
Первой взяла себя в руки Катя. Лицо ее разгладилось, она сделала шаг к Мише и обвила его шею руками.
— Какой же ты дурачок, Михаил Зуленич. — Она ткнулась носом в его плечо. — Только я знаю, какой же ты дурачок…
ГЛАВА IV
Тысячи людей ежегодно бесславно заканчивают свой жизненный путь под колесами автомобилей. И хотя существует мнение, что погибнуть под колесами «линкольна» менее обидно, нежели угодить под «Запорожец», желающих попасть под колесо любого диаметра и цвета крайне мало. Тем не менее большинство из тех, кто погиб в автокатастрофах, были сами повинны в своих бедах. Невзирая на знаки, разметку и светофоры, забыв об элементарном здравом смысле и инстинкте самосохранения, люди бросаются поперек движения лимузинов, грузовиков и автобусов, катков, словно им в случае неудачного маневра будет позволено — как в компьютерной игре — начать все сызнова. Ан нет: визг тормозов, чей-то крик, удар… Вот, собственно, и все. Пожалуйте, мил человек, на кладбище! А то бывает и куда хуже…
К чему я это? А к тому, что все погибшие в так называемых ДТП, несомненно, тысячи, если не миллионы, раз слышали о том, что улицу нужно переходить только на зеленый сигнал светофора. Они бы и сами подтвердили это. Так что же? Почему не убереглись они от опасности?
Да потому, что никто из них никогда не думал о том, что подобное может произойти не со случайным прохожим, не с соседом, не со слесарем Булочкиным из местного РЭУ, а именно с ним, таким хорошим, умным и везучим.
Парадокс этот, кстати, относится не только к дорожным происшествиям, а ко всему, что зовется несчастьем: пожарам, взрывам газа, утопаниям, отрубаниям себе больших (а равно и всех прочих) пальцев тупым топором и так далее, что только в голову придет.
Леха любил читать детективы, смотрел боевики по видео и криминальные хроники по телевизору, но до последнего момента не верил, что что-нибудь из описанных там событий может приключиться с ним. Даже когда на последней «стрелке» ему пообещали крупные неприятности самым-пресамым открытым текстом, он отнесся к угрозе настолько несерьезно, что приехавшие на встречу вместе с Геной бандиты даже заколебались на минуту, приняв это пренебрежение опасностью за непоколебимую уверенность в собственных тылах.
Сам же он, не слишком посвященный в правила этих игр, был твердо уверен, что свои дикие и необоснованные притязания эти бандюки не осмелятся подкрепить никаким серьезным действием. Видите ли, где-то Леша слышал, что подобное зовется беспределом, а творящие его беспредель-щики автоматически оказываются вне закона, со всеми вытекающими бурным потоком последствиями.
В самом деле, как это один человек может требовать от другого продать что-то за чисто символическую плату? Тем более когда речь идет не о полусгнившем «жигуленке», не о видавшем виды музыкальном центре, не о кишащем клопами просиженном диване, а о доле в совместном предприятии!
Ситуация была тем более возмутительной, что в самом начале совместной деятельности этот самый Гена чуть не на коленях умолял Леху взять его в долю, не сразу внес всю оговоренную сумму, оказался, мягко говоря, посредственным компаньоном. Львиную долю работы, благодаря которой кафе поднялось на столь солидный уровень, проделал именно Леха, вынужденный во благо их предприятия отстранить Гену от руководства процессом и взвалить всю ношу на свои плечи.
В свете этой предыстории поведение Геннадия казалось верхом наглости. Сначала он начал канючить (а потом и требовать) сократить расходы на развитие, увеличив выплаты пайщикам. Леха, которому в тот момент и самому нужны были деньги, поддался на его уговоры. Потом Гена начал носиться с идеей переоборудования кафе в ресторан. Идея эта не пришлась Лехе по душе, но определенные новшества в кафе ввели. После этого Гена пожелал сделать из кафе казино, что вовсе не понравилось Лехе, и на сей раз позиция его была твердой как камень. Какое-то время неуемный компаньон сидел тихо.
Месяц назад Гена вкатился в кабинет к Лехе и с порога объявил, что готов выкупить кафе целиком. Цена, которую он тут же обнародовал, едва превышала его начальный пай.
Леха вспылил и послал визитера в направлении одного анатомического органа, что в общении с людьми делал крайне редко.
Гена ретировался. Неизвестно, в каком направлении он отправился на самом деле, но, объявившись на следующий день в компании какого-то бритоголового мужичка, заявил, что «решение принято».
— Это Миха, — объявил Гена торжественно. — Он от братвы, наша «крыша». Им причитается двадцать процентов предприятия. По десять с тебя и меня. При таком раскладе контрольный пакет акций у нас с ним, и решать, что делать с кафе дальше, будем мы!
Лехе подобная логика не понравилась. В самом начале совместной деятельности компаньоны решили, что Леха берет на себя взаимоотношения с ментами и государственными службами, а Гена — с бандитами, среди которых, по его же словам, у того было множество друзей. В дальнейшем, когда приходилось давать взятки и делать подарки чиновникам разных уровней, Леха честно вынимал необходимые суммы из своего кармана и платил. Поэтому теперь, когда объявились некие «крыши», Леха полагал справедливым, чтобы требуемые деньги и проценты вычитались исключительно из Гениной доли.
Компаньоны, мягко говоря, повздорили. Миха молча наблюдал за происходящим.
Потом Гена со своей «крышей» снова отправился в неизвестном направлении, чтобы возвратиться через пару дней со свитой из четырех таких же бритоголовых парней.
На сей раз в разговоре приняли участие все присутствующие. Проходил он на еще более высоких тонах. Гена вопил о какой-то непонятной справедливости, пришедшие с ним парни орали, что им до лампады все устные договоренности, Леха отстаивал свою точку зрения. В полемическом задоре разбили пепельницу и снова разошлись ни с чем.
Еще два дня Леха разыскивал Гену, чтобы побеседовать один на один и расставить все точки над «i», но тщетно.
Далее Гена появился с новым провожатым, который представился как Туча из Орды. Вопрос на повестке дня стоял все тот же: о продаже Лехой своей доли.
Леха слышал об Орде много разного и малоприятного. Достаточно многочисленная и известная в Москве «бригада», обложившая данью многих знакомых Лехе коммерсантов, не стеснявшаяся кровавых расправ и бесцеремонных наездов. Однако Леха стоял на своем: с одной с