— Грубый ты какой-то, — покачал головой Леонидыч. — И боюсь, что канализация ожидает тебя. Отпускай!
Леха снова полетел вниз, и снова хрустнули суставы.
Боль была адской. Настолько адской, что Леха не мог поверить, что ему могут сделать еще больнее. Непостижимость происходящего с ним приводила его к мысли, что это должно сейчас кончиться, прекратиться. Не суть важно как: ворвутся ли в подвал омоновцы, сжалятся ли над ним его мучители, рухнет ли на их головы тяжелый железобетонный свод или просто-напросто он, Леха, потеряет сознание и получит передышку. Или, наоборот, проснется…
Но его снова поднимали и снова отпускали. Боль не притуплялась, а становилась все сильнее, до судорог, до рвотных спазмов. ОМОН не спешил на помощь. Свод не рушился. Сознание Леху не покидало, и происходящее не было сном.
Возможно, Леха и остановил бы рекетиров, приняв их условия, но от боли он практически перестал соображать, и новые рывки лишь встряхивали его сознание, заставляя вздрагивать и бормотать что-то бессвязное.
Еще дважды Леонидыч обращался к нему с вопросами, но Леха в ответ лишь мычал ругательства да пытался плюнуть в палача кровавой слюной. Промахнулся.
Леху поднимали все выше под потолок и снова отпускали, вслушиваясь в чавкающий звук, издаваемый разбитыми суставами. Леха переводил невидящий взгляд с потолка на расплывающееся в тумане лицо Леонидыча и удивлялся, как люди выносили такие пытки и как ему самому удается оставаться в сознании.
— Стой! — спохватился наконец Леонидыч. — Вырубился парень. Опустите его на пол. Надо, чтобы очухался.
Ассистенты отпустили веревку, мягко спустив бездыханное тело на пол.
— Поливайте его пока водичкой, — деловито отдал распоряжение Леонидыч. — А я пойду наверх, звякну Туче.
Один из парней наклонился над Лехой, нащупывая на шее пульс. Другой взял ведро и отправился за водой.
Первый из аргументов в стиле ретро не убедил Леху в правоте его похитителей.
ГЛАВА V
Георгий заехал за Андреем ровно в десять. Минута в минуту. Мужчины молча кивнули друг другу, пожали руки и спустились вниз.
У подъезда стояла поблескивающая вымытыми и натертыми воском крыльями бордовая «девятка». В машине сидел водитель, которого Георгий лишь коротко представил:
— Это — Батыр.
«Шестерка, — машинально отметил про себя Цилиндр. — Ему даже не положено знать, как зовут пассажира».
Машина вырулила на проспект и помчалась на юг.
Настроение у Андрея было приподнятое. Не сказать хорошее — обстоятельства этого рандеву были не слишком приятными, — скорее боевое. Он ехал помогать другу, сопровождаемый впечатляющей, достойной свитой. Андрей чувствовал, что правота и сила на их стороне; факт, что Мамай принял вызов, говорил о том, что Леха жив. Иначе о чем можно говорить? Анвар дал слово организовать встречу в такое-то время и сдержал свое слово безоговорочно, значит, Цилиндр обратился по верному адресу. И теперь где-то в условленном месте сидел в ожидании неотвратимого возмездия за свое вероломство некто Мамай. Андрей чувствовал себя охотником, идущим к месту засады на затравленного накануне зверя, которому он не оставил ни единого шанса.
Машина выехала на Варшавку и полетела по левому ряду, легко оставляя справа и сзади прочих участников движения, включая обвешанные всякими прибамбасами иномарки и вечно спешащих таксистов.
Батыр поставил кассету с какой-то импортной попсой. Георгий пристально посмотрел на него, но ничего не сказал вслух, а тот следил за дорогой и не заметил этого неодобрительного взгляда.
Они стремительно удалялись от центра, и Андрей терялся в догадках, куда же они едут. За город? Вместе с этим предположением родилась мысль о том, что они едут к той самой загородной даче, где прячут Леху, и что, возможно, история с похищением счастливо завершится прямо сегодня. Правда, начнется другая история — с определением гонорара «героям-освободителям», но об этом думать не хотелось.
Андрей чуть опустил стекло, и свежий утренний воздух взлохматил ему волосы, захлопав по щекам и лбу.
Андрей откинулся на спинку сиденья, повернув лицо к жестким струям. На некоторое время ощущение свежести отвлекло его от мыслей о том, что может ждать в конце этого путешествия.
— Цилиндр. — Георгий тронул его за локоть, возвращая к реальности. — Надо немного побазарить.
Андрей удивился. Он решил, что разговор сейчас пойдет о вознаграждении за «крышу», и ему показалось странным, что Анвар перепоручил обсуждение столь щекотливой и скользкой темы молодому боевику. Но разговор был не об этом.
— Значит, так, — начал Георгий. — Они (не было нужды расшифровывать, кто имеется в виду под этим «они»), скорее всего, будут отмазываться так. Они скажут, что мы с тобой, типа, в стороне, да? Что это их дела, их бабки, а мы с тобой не должны лезть. Поэтому ты четко говори, что этот Леха тебе должен. Понимаешь? По-любому говори, что он брал у тебя деньги на кафе. Тогда ты будешь пострадавший, а мы за тобой. И тогда они не отмажутся, да? И как бы тебя ни разводили, стой на своем, потому что, если собьешься, придется вытягивать не твоего другана, а тебя. Понял, да?
Цилиндр понял. Предстояла игра. Игра нешуточная и чреватая неприятностями в случае провала. И подобное начало покоробило его. Такие вещи нельзя было обсуждать второпях, в последний момент. Неужели Анвар отнесся к предстоящей встрече столь беспечно? Что-то здесь не то. Может, Анвар готовит ловушку самому Цилиндру, чтобы, в самом деле, вытаскивать двоих, а потом, соответственно, за двоих и рассчитаться? Вряд ли. Слишком опасное дело, слишком серьезный противник.
— А если они спросят самого Леху? — Цилиндр наскоро проговаривал возможные варианты, чтобы не попасть в ловушку самому или не навредить другу.
— А! Все нормально! Если он сообразит сказать, что должен, — хорошо, будем делить бабки втроем. Если нет, то будем, типа, требовать его выдачи, чтобы рассчитаться, а там посмотрим.
Цилиндр понимал, что Георгий в целом прав, предлагая этот план действий, позволяющий предъявить неоспоримые права на Лехину голову, однако то обстоятельство, что придется темнить, чтобы восстановить справедливость, несколько подпортило ему настроение.
— Хорошо, — тем не менее согласился он с предложенным планом.
— А! А то Анвар уже говорил. Он так конкретно не базарил по телефону, но сказал про долг, туда-сюда… Понимаешь, да? Чтоб все срослось у вас с ним…
Андрей согласно кивал, почти не слушая перешедшего на совершенно лишние комментарии осетина. Тот оказался гораздо более словоохотлив, чем это представлялось вчера, и Цилиндра раздражала пустая болтовня провожатого. Он смотрел в окно, щурясь от бившего в лицо воздуха, и думал о том, как нерационально, неправильно устроен мир.
Машина между тем свернула с Варшавки на кольцо и понеслась на восток с какой-то сумасшедшей скоростью. Андрей невольно бросил взгляд на спидометр: стрелка трепыхалась вокруг отметки «сто десять». Не хватало еще, чтоб их тормознули гаишники или чтоб они попали в аварию и бесславно окончили дни в одной из грязных палат Института Склифосовского.
Но Батыр вел машину уверенно, почти не двигая руль и не делая ни одного лишнего движения. Шестерка-то шестерка, но после какой-нибудь погони такой водитель мог резко пойти вверх, набрав разом немало очков.
Андрей поймал в зеркало лицо Георгия. Тот тоже любовался видами из окна, погруженный в свои мысли. О чем он думал? О предстоящей встрече? О лаврах, которые она может принести ему? Или о чем-нибудь отвлеченном?
Сам Андрей думал о том, что ему предстоит играть роль разгневанного кредитора, чтобы спасти друга, роль противоестественную и малоприятную. Но, как говорится, с волками жить — по-волчьи выть. Очень верное наблюдение.
По легенде Анвара, Цилиндр больше не был Лехиным другом, но был одним из тех, кто жаждал Лехиной крови. Цилиндр не чувствовал себя охотником, преследующим загнанного зверя, теперь он ощущал себя серым хищником в одной из стай. Он был таким же, как и его враги, таким же, как и его теперешние союзники. Он больше не ехал восстанавливать попранную справедливость — он ехал отнимать, выгрызать свой кусок добычи.
Машина проехала по кольцевой уже прилично. Андрей прикинул в уме пройденный маршрут и решил, что они, пожалуй, сделали немалый крюк. Впрочем, поехав через город, они не смогли бы мчаться с такой скоростью.
Наконец Батыр снова свернул в город и завилял загадочными петлями по неприлично одинаковым кварталам новостроек.
Андрею показалось, что через один из дворов они проехали дважды. Впрочем, даже если и так, совсем неудивительно, что бандиты, отправляясь на встречу, заметают следы.
В одном из дворов Батыр остановился.
Тихий дворик, окруженный серо-голубыми башнями, саженцы на газонах вдоль окон, бабушка на лавочке. Идиллическая картинка в стиле городского пейзажа.
Цилиндр повернул голову и вопросительно посмотрел на Георгия.
— Посидим тут немного, — не поворачивая головы, тихо сказал тот, не сводя взгляда с угла дома.
Цилиндр пожал плечами и стал озираться по сторонам.
По всей видимости, они уже приехали на место или почти приехали. Вряд ли встреча будет происходить в этом дворе или в одной из квартир: на ограниченной площади щекотливость темы могла подвигнуть одну из сторон на организацию засады. Интересно, где же тогда это произойдет? Цилиндр плохо знал этот «спальный» район и не представлял себе, где именно находится. Будь рядом Анвар, Андрей непременно спросил бы его о плане дальнейших действий, но спрашивать о чем-то этого молодого парня ему не хотелось. Нужно было тоже держать марку.
Из-за угла дома появился человек. Неторопливо вышел, держа руки в карманах джинсов, и остановился, тоже озираясь.
Батыр переключил передачу, готовясь ехать.
Человек еще раз крутанулся на месте и снова удалился за угол. Батыр тронул вслед за ним.
«Девятка» медленно завернула за угол и, проехав вдоль дома, снова встала.