Омоновцы, козырнув, бросились к подъезду.
Сысоев еще раз огляделся по сторонам, дождался, пока бравые патрульные скроются за дверью подъезда, сел в свою «девятку» и, дав с места по газам, быстро укатил в направлении центра.
— Мамай, — Глупый выглядел встревоженным, — мент твой звонил. Ругался по-черному.
Глупый был в армии Мамая чем-то вроде пресс-секретаря. Он общался с ходоками от коммерсантов, с посланцами других бригад, ментами, всякой канцелярской шушерой. Он определял значимость того или иного сообщения или визитера и решал, стоит ли сообщать о них непосредственно Мамаю или же поручить разобраться одному из его заместителей.
На сей раз сомнений быть не могло, случай оказался важный. Конфликт со старшим сыскарем мог вылиться в крупные неприятности, и Глупый не мешкая отправился к Мамаю с докладом.
— Что там? — Мамай оторвался от бумаг.
— Да плохо. — Глупый махнул рукой. — Кричит, что если к вечеру не отловим этих двоих, то он… Просил не обижаться. Он оцепление может держать только до вечера. Очень много народу задействовано. Если узнают на его верху, что он всем личным составом свидетеля отлавливает, то начистят ему пятак… А он нам.
— Ну, — Мамай не подал виду, что новость была действительно неприятная, — это он много на себя берет. А вот то, что эти два сайгака до сих пор бегают, мне тоже совсем не климатит.
На самом деле новость, принесенная Глупым, была скверной не только сама по себе. Сысоев впервые угрожал. И угрожал столь явно. Это был плохой знак. В конце концов, он мент, а значит, всегда был, есть и останется по другую сторону баррикад. Что бы их ни связывало, Сысоев не моргнув глазом мог утопить их всех ради своей выгоды. И утопить тем глубже, чем больше темных дел связывало старшего следователя с Ордой. Этот ход нужно было упредить. Но как, когда? Вопрос выходил непростым и в то же время жизненно важным.
— Что там от Анвара?
— Все то же. — Глупый пожал плечами. — Бабки передал, а про этих двоих пока глухо.
Мамай покачал головой:
— Нужно было больше ломануть. Раз тачка осталась, значит, не все еще сдоили.
— Да не. — Глупый скептически покривился. — Анвар говорит, они больше не собрали бы. Ну, может, сто десять наскребли бы, если б времени побольше было…
— Ладно. — Мамай встал и прошелся по комнате. — Но как они умудрились этого торгаша упустить? Уму непостижимо! Может, дать им ребят в помощь? А то, если эти гаврики уйдут… И сами могут напакостить, и мент с кашей будет жевать. А, Глупый?
— А что наши? В лицо их не знают… Одну девку убрали, а другая схоронилась куда-то… Где мы их пасти-то будем?
— Дело не в этом. — Мамай задумчиво рисовал на листке непонятную закорючку.
Глупый внимательно слушал.
— Интересно у Анвара получается. Мальчик-ботаник, который даже в армии не служил, — Мамай пририсовал к закорючке две черточки, и нагромождение линий вдруг стало человечком с поднятыми руками, — вдруг за здорово живешь…
Глупый уже уловил смысл и заранее согласно закивал.
— За здорово живешь обезоруживает стрелка, кладет трех человек и сматывается, не сказав последнего прости.
Глупый хотел было что-то добавить, но Мамай остановил его, вскинув руку.
— И что интересно! Стрелок-то Анваров остается жив. Напрашивается очень интересный вывод.
— И ведь Анвар обещал передать нам труп… — осторожно вставил Глупый.
— Да, — кивнул Мамай. — Обещал труп фраера, а вышло…
— Получается, — Глупый еще понизил голос, — что за Анваром конкретная бочина…
— Получается, что так, — кивнул Мамай, пристально глядя на советника.
— Значит, он должен ответить? — Этот вопрос Глупый произнес практически одними губами.
— Значит, — Мамай пронзил нарисованного человечка огромной стрелой и теперь старательно прорисовывал ее оперение, — нужно дать людей для контроля над ситуацией. И как только они решат свою проблему, мы решим свою.
Глупый понимающе кивнул. Только что они поставили крест на сильном авторитете. Решение не шуточное. Операция филигранная, и ошибаться тут нельзя.
— Кого пошлем? — Глупый еще тешил себя надеждой, что ему удастся избежать личного участия в деле, в котором можно запросто лишиться головы.
В этот момент в комнату постучали.
— Ну?
Вошла секретарша Мамая.
— Нил, тебя… — Она покосилась на Глупого. — Вас к телефону просят…
— Гамбург?
— Нет, местный… — Секретарша смутилась, поняв, что допустила промах, предугадав следующий вопрос.
— Кто местный? — Мамай в сердцах бросил на стол золоченый «паркер» и, не дожидаясь, пока девушка начнет лепетать что-то невразумительное, подошел к телефону.
Этот аппарат был обвешан всеми возможными датчиками, дешифраторами и системами защиты. Индикаторы говорили, что все в порядке. Звонок был из таксофона в районе Большой Полянки. Может, снова мент?
— Слушаю.
— Слушай и думай мухой. — Незнакомый голос говорил быстро. — Ты вляпался не в ту лепешку. Ты обидел не тех людей. За ними бегают сейчас и осетины и менты. Понял кто? Твоя задача: не вмешиваться и попридержать черных. Мента и самого Анвара я уговорю не шалить. А то придется ответить за одно недавнее самоубийство. Если с ребятами что случится, то виноватым я выберу тебя персонально. Мы договорились?
— Конечно. — Мамай всегда думал быстро, и сейчас решение пришло мгновенно. Человек, с такой легкостью связавший воедино его самого, Сысоева и Анвара, знал как минимум столько же, сколько и он сам. А значит, шутить не собирался. — Только одна ремарочка: самоубийствами я не занимаюсь. По этой части в спецуре хватает профессионалов…
Незнакомец положил трубку.
Что ж, если звонивший сам «уговорит» и Анвара, и закусившего удила опера, то можно считать, что все закончилось неплохо. Поставить под свои знамена обезглавленную осетинскую бригаду — дело пустяковое. У них не будет выхода: кому они нужны без своего авторитета? А Сысоев… С легализацией многих статей дохода Орды он был нужен все меньше, а беспокойства доставлял все больше. В конце концов, при теперешних оборотах можно было прикупить и кого-нибудь поглавней.
— Что там? — Глупый наблюдал за лицом шефа.
— Все нормально, Глупый. — Мамай усмехнулся. — Один добрый доктор Айболит решил нам помочь. Значит, так. Будет звонить Анвар — меня нет. Сысоев… тоже нет меня. Ребят, ты прав, сдавать не стоит. Так что сидим, курим бамбук, без моей команды даже не пукать. Вопросы?
Вопросов не было.
Зуля положил трубку, и они с Андреем быстро зашагали прочь от будки.
— Думаешь, он клюнет? — Андрей тронул друга за рукав.
— Он не клюнет! — раздраженно ответил Зуля. — Он поймет, что напоролся на гвоздь.
— Думаешь? — с сомнением спросил Андрей, открывая дверцу машины.
— Я буду уверен наполовину, если ты не напутаешь со своими веревочками. — Зуля потер порядком заросшую щеку. — И буду полностью уверен, если ты меня подкинешь в одно место.
— Куда? — поинтересовался Андрей, заводя не успевший остыть двигатель.
— Тут неподалеку, на одну стройку.
— Хочешь украсть кирпич красный шестого сорта?
— Да нет. Палку.
— Какую палку?
— Которая раз в год стреляет.
Андрей пожал плечами. Последние два с половиной часа Зуля говорил исключительно загадками. Но его твердая уверенность в том, что он делает все правильно, и отсутствие собственных идей подвигали Андрея безропотно выполнять команды друга.
— Далеко стройка-то?
— Я покажу.
Они поехали на стройку, где Зуля спрятал ружье.
По дороге Зуля попросил Андрея притормозить у торгового центра. Он вышел из машины и минут через десять вернулся со странной сумкой в руках.
— Что это? — поинтересовался Андрей, трогаясь.
— Сумка.
— А почему такая длинная?
— Это для клюшек. Клюшки для гольфа. — Зуля улыбнулся, вспомнив эпизод из фильма «В джазе только девушки». — Это сумка для самой большой клюшки.
Андрей покосился на друга. Положительно рядом с ним сидел совершенно незнакомый человек. Но, что самое интересное, Андрею нравились эти перемены. Предчувствие того, что происходящие с приятелем метаморфозы — лишь прелюдия больших дел, кружило голову и заставляло жать на газ, не обращая внимания на знаки. Знаки? Это в прошлом!
— Здесь. — Зуля указал на лаз в заборе.
Андрей подрулил поближе и остановился. Друзья вышли из машины. Зуля подвел Андрея к месту, где было спрятано оружие. Вытащив ружье, он аккуратно уложил его в купленную сумку, а потом снова убрал в свой тайник.
— Это чтоб ты знал, — прокомментировал он. — На всякий случай.
— А сколько там пуль? — Андрей задумчиво смотрел на тайник.
— Два заряда. Пойдем.
— Куда сейчас? — Андрей не двинулся с места, продолжая что-то обдумывать.
— Сейчас я смотаюсь на Петровку. Есть одно дельце. А часа через два нам бы надо опять состыковаться. Причем тебе придется бросить машину. Пообедаешь пока.
— Значит, у меня есть два часа? — Андрей пристально посмотрел другу в глаза.
— Ну, около того, — кивнул тот.
— Тогда я бы съездил по одному делу.
Миша подозрительно посмотрел на друга.
— Я не засыплюсь, — уверенно сказал Андрей. — Через два часа я буду где скажешь. Только одолжи мне свою «палку». — Он кивнул на тайник.
— Постарайся поосторожней…
ГЛАВА XVIII
Анвар нервничал.
Жизнь порядочно потрепала его, не раз проведя через огонь и воду, и удивить или испугать старого бандита было не просто. Дважды в него стреляли, и теперь даже угроза смерти не могла выбить его из колеи. Но неизвестность… Анвар привык бить первым, бросаться на врага прежде, чем тот успеет занести руку.
Сегодня он был вынужден ждать. Ждать, пока противник сделает свой ход, чтобы тут же ответить на него смертоносным ударом. Ждать Анвар не любил.
И, что было обиднее всего, сегодня его переиграли два сопляка, у которых еще молоко на губах не обсохло, два торгаша, с которыми обращались как с дойными козами, не приняв их всерьез.