— Что ты с ней сделала? — обернувшись к нагине, возмутилась я.
— Предложила конец страданий, — хищно ухмыльнулась Тейран’раш. — Для тебя же не секрет, что харгу больше не в силах исполнять свои обязанности?
— Это тоже твоя работа? — заподозрила я.
Нагиня покачала головой и с жуткой улыбкой призналась:
— Я пыталась посеять мрак в её душе, но, пока харгу поддерживал великий шеш, я ничего не могла сделать. Впрочем, веры тёмного нага оказалось мало, эта женщина так сильно боялась утратить своё положение, что свет Хатэм постепенно угас в её душе. В конце концов она предала своего шеша.
— Это ложь, — пробормотала я. — Дарна могла бы подстроить гадость мне, но она бы ни за что не согласилась предать Даррак’сеша. Харгу — верная жрица Алоби и проводница света Хатэм!
— Как мило, — протянула нагиня и в ярости щёлкнула хвостом по полу. — Ты такая же добросердечная и легковерная, как мой брат.
Подползла ко мне и, наклонившись, разомкнула губы в оскале. Я заметила, что её клыки ещё длиннее и острее, чем у Даррак’сеша, и по спине побежали мурашки.
— Вы оба так яростно заботитесь о жалких червяках, что ползают по этому мерзкому мирку!
— Жалких червяках? — выпалила в гневе. — Ты о подданных Даррак’сеша? Они же наги! Существа, подобные тебе…
— Замолчи! — в бешенстве взвизгнула Тейран’раш. — Эти слабые твари никогда не сравнятся с детьми богов! Глупые, бестолковые, жадные существа, заботящиеся лишь о самих себе. Думаешь, они ценят усилия моего брата? Осознают, на какую жертву ему и мне приходится идти ради их жалких жизней? Нет! Они лишь ползают у его ног, понимая, что иначе им не выжить. Но скоро всё закончится.
Она наклонилась ещё ниже, приблизила своё лицо к моему.
— Сегодня этот мир сгинет в огне. Ты, харгу и все эти жалкие червяки исчезнут… Разве что жрецы Садэка выживут, ускользнув в Коридор миров. А мы с братом наконец обретём свободу!
Когда раздвоенный язык Тейран’раш коснулся моего лица, я едва сдержала крик ужаса. Помнится, в свой первый визит я любовалась красотой светлой нагини, но сейчас дочь богов казалась мне олицетворением зла!
— Ты чудовище…
— Как и мой брат, — поднимаясь на модном хвосте, высокомерно согласилась нагиня.
— Ты ошибаешься! — запальчиво воскликнула я. — Дар совсем другой. Да, сначала он кажется холодным, непробиваемым и чересчур властным. Но потом понимаешь, какое у него доброе сердце. Видишь его заботу о других, уважаешь твёрдость его убеждений и решений. Не думаю, что нашёлся бы властитель более достойный, чем мой муж. И он ни за что не позволит погибнуть своей шеше!
— Вижу, ты его боготворишь, — саркастично фыркнула Тейран’раш. — Но тебе придётся разочароваться. Я-то знаю, какой он на самом деле! Ты для него забава, не более. Брат заигрался, но он тоже мечтает вырваться из этого вечного ада!
Недовольно щёлкая хвостом по каменному полу, она подползла к статуе Садэка.
— Наказание, которое придумали жестокие боги для своих детей.
— Наказание? — прошептала я и упрямо покачала головой. — Нет… Даррак’сеш счастлив здесь. Ему нравится править народом!
Тейран’раш зашипела, свернув кольца, будто ей воткнули под чешуйку раскалённую иглу:
— Щ-щ-щ-щаслиф-ф-ф?!
Казалось, вот-вот над её головой раздуется капюшон, как у кобры.
— Ты хоть представляешь, каково это — каждый день биться насмерть с тем, с кем когда-то делил одну утробу?
Глаза этой фурии переливались жуткой тьмой, от которой сердце замирало в груди, а по спине прокатывались волны колких мурашек.
— Умирать, умирать, умирать…
Голос рассерженной нагини становился всё громче, больно резал по перепонкам.
— Чтобы этот жалкий мирок продолжал жить?!
Я заметила, что харгу шевельнулась, и бросилась к ней, чтобы помочь подняться, но Дарна отпихнула меня. С трудом удерживаясь на дрожащих руках, она невидяще посмотрела перед собой.
— Великая шеша, — прошептала женщина, и с её губ на пол вязко упали капли крови. — Прими мои душу и тело…
Резко обернувшись к нагине, я процедила:
— Ты её заколдовала?!
Тейран’раш дёрнула уголком красивых пухлых губ и высокомерно вздёрнула носик.
— Как ты себе это представляешь? Я дочь богов, но не богиня. Говорю же тебе, бестолковая женщина из Коридора миров, что харгу сама обратилась ко мне. Взывала о милости и молила о конце страданий.
— Вряд ли она просила о своей смерти и гибели всего мира, — едко заметила я.
— Разумеется, она не горела желанием умереть, — ехидно хмыкнула светлая нагиня. — Совсем наоборот! Она желает стать жрецом Садэка и уйти в Коридор миров за миг до того, как Алоби раскалится добела.
Перед глазами встала жуткая картинка, которая заставила меня содрогнуться.
— И я подарю ей эту милость, ведь Дарна привела тебя, — продолжила Тейран’раш и вдруг скользнула ко мне, вмиг обвив кольцами, нежно пропела на ухо: — Ты поможешь мне… И сделаешь это добровольно!
Глава 38
На большой светлой кухне за обеденным столом сидела мать Мии, рядом нервно раскачивался на табуретке Руслан Ильдарович.
— Папа, прекрати! — раздражённо попросила Айнур Руслановна. — Тебе же не пять лет!
— И даже не двадцать пять, — проворчал мужчина, но раскачиваться перестал. — От привычек так легко не избавиться.
Мама Мии промолчала, зная, что Руслан Ильдарович делает так только в минуты наивысшего напряжения. Она перевела взгляд на невероятно огромного мужчину, расположившегося напротив, и снова вздрогнула.
Смотреть на живое воплощение древних легенд было жутковато. Как было бы прекрасно списать всё на галлюцинации или какой-нибудь технологический фокус, но сейчас не время для малодушия. Её дочь в опасности!
— Итак, — отложив ручку, которую всё это время вертела в пальцах (а это признак наивысшего нервного напряжения Айнур Руслановны), подытожила женщина. — Вы не можете вернуться в свой мир, а Мия не может вырваться оттуда.
Страшная правда, которую им пришлось принять, поскольку факты налицо. Мии нет, а вместо неё появился мускулистый полуголый мужчина с килограммом золота на голове и какими-то тёмными сущностями, что крутятся у его ног. Была бы жива мама Айнур, дело бы закончилось изгнанием духов. Но у Руслана Ильдаровича и его дочери прагматичный склад ума.
И, если принять к допущению, что другие миры действительно существуют, то возникал один вопрос…
— Почему у вас не выходит? Вы же полубог, насколько я поняла, — допытывалась Айнур. — И с помощью этой вашей тьмы путешествуете между мирами.
— Я Даррак’сеш, сын богов, — представился гость и сверкнул обсидианом глаз. — Призываю тьму Садэка.
— Значит, вы тёмный маг? — предположил Руслан Ильдарович.
— Тёмный наг, — поправил тот. — Призван богами бороться со своей сестрой, светлой нагиней Тейран’раш, и, убивая её, погружать мир во тьму.
— Звучит жутковато, — поёжилась Айнур и осторожно уточнила: — Выходит, вы злодей? Раз убиваете свою сестру…
— Ночь проходит, и Тейран’раш воскресает, — продолжил странный гость. — Так начинается новый день.
— Похоже на мифологию Древнего Египта, — вставил Руслан Ильдарович.
— А то я не догадалась, — буркнула его дочь и со стоном потёрла лоб. — Всё это словно страшный сон! Дети богов, убийства, магия… И посреди этого безумия моя бедная дочь! Как её вытащить оттуда?
— Ми-йа не вернётся, — холодно отрезал Даррак’сеш. — Она моя шеша и единственная надежда моего народа! Без неё Алоби поглотит свет Хатэм.
— Свет — это же хорошо, — аккуратно промолвила Айнур.
— Если однажды я не могу одолеть сестру, то этот мир сгорит, — ошарашил её гость. — В последнее время всё шло к этому. Тейран’раш становилась сильнее, впитывая тьму Садэка через своих жрецов. Моя же харгу постепенно теряла свет Хатэм, и мрак ослаблял меня. Тут и появилась она, моя шеша. Смелая, как воин, яркая, как солнце, сладкая, как…
— Стоп-стоп! — поспешно прервала его мама Мии. — Мы всё же о моей дочери говорим…
Схватив ручку, она перевернула лист тетради.
— Поправьте меня, если я что-то не так поняла. В вашем мире две противоборствующие стороны. Вы питаетесь светом, но пользуетесь магией мрака. Ваша сестра — наоборот. Верно? Идём дальше.
Она нарисовала две пирамиды, три солнца между ними и исподлобья посмотрела на мужчину.
— А почему вы не наняли новую каргу вместо той, что потеряла божественный свет?
— Харгу, — без эмоций произнёс гость. — Без одобрения Хатэм нельзя заменить её жрицу. Светлая богиня желает, чтобы Дарна победила мрак внутри своего сердца. Я? Даррак’сеш, должен повиноваться воле богини.
— Интересно, — вмешался Руслан Ильдарович. — Почему у вас одна светлая жрица, а у той гадины много тёмных жрецов? Что за вселенская несправедливость?
— Нужно много мрака, чтобы потушить свет, — пояснил Даррак’сеш. — Но лишь один лучик рассеет тьму.
— Философия, — хмыкнул дедушка Мии.
— Значит, Мия каким-то образом поддержала вас, — продолжила Айнур и подалась вперёд/ — Вам совсем не стыдно, что призвали из другого мира ни в чём не повинную девушку?
— Ми-йа появилась в моём мире из-за проклятия, — ледяным тоном рассказал гость. — Она умирала.
Женщина побледнела, а её отец затаил дыхание.
— Я спросил, согласна ли она стать моей женой, — спокойно продолжил Даррак’сеш, — и разделил с ней кровь. С того мгновения проклятие не властно над моей шешей, ибо она — мой свет, а я — её мрак.
В кухне повисла тишина. Руслан Ильдарович пристально рассматривал гостя, а Айнур отвела взгляд. И хоть её материнское сердце дрогнуло, женщина не позволила себе показать, что тронута словами этого странного типа. Она постучала ручкой по нарисованным шарикам и стрелкам.
— Теперь понятно, почему вы не можете вернуться.
Руслан Ильдарович прищурился.
— А о каком проклятии вы говорили, молодой человек?
— Ми-йа появилась в Алоби вместе со свитком дитя богов. Шеша поведала, что нашла его усыпальницу в своём мире.