Даррак’сеш с трудом втиснулся внутрь странной штуки, устраиваясь в просевшем под ним тесном пространстве. Что-то заскрипело и затрещало, но предмет выдержал.
— Представим, что у машины низкая подвеска, — усаживаясь рядом с дедом, проворчала мама Мии. — Надеюсь, мы не будем брюхом высекать искры.
Когда предмет, внутри которого они оказались, двинулся, Даррак’сеш понял, что это повозка, только не видно ни носильщиков, ни лошадей. Наверное, она движется с помощью магии, но наг не ощущал присутствия ни Хатэм, ни Садэка.
Вскоре они выехали к месту, похожему на живую реку. Тут было невероятное количество таких же повозок, и все мчались вперёд, обгоняя друг друга. Пахло здесь настолько плохо, что наг закашлялся.
— Как вы, дорогой шеш? — обернувшись, поинтересовалась Айнур. — Хотите воды? Или, может, перекусить?
— Я хочу вернуться к своей жене, — холодно ответил Даррак’сеш.
Женщина переглянулась с отцом, и оба тяжело вздохнули. Чтобы сгладить возникшую неловкость и снять напряжение, мама Мии начала рассказывать о находке на Поповой пустоши. Как выглядела усыпальница и мумия, описывала рисунки и символы, которые были выбиты на стенах и саркофаге.
Даррак’сеш слушал её вполуха, размышляя о том, как и почему один из детей богов оказался в этом мире. Сейчас, когда харгу предала его и не открыла Коридор миров, чтобы наг мог вернуться, появление нага в мире людей заиграло другими красками. И проклятие, которое приняла на себя его шеша, могло служить совсем не той цели, которую он изначально предположил.
Если ранее в этом мире появился наг, отрезанный от мира, определённого ему богами, он мог вложить в проклятие всю свою магию, отдавая её простому человеку. Принуждая его стать жрецом и Садэка, и Хатэм. Практически обрекая на гибель, потому что ни одно живое существо не выдержит постоянного противостояния двух противоположных магий.
Лишь боги и их дети способны на это.
А ещё великая шеша, которая приняла магию умершего нага, а после с помощью крови неожиданно обретённого мужа и брачного ритуала сумела её пропустить через себя и переродиться почти в богиню. Выходит, что погребённый в Поповой пустоши сын богов подарил Даррак’сешу любовь и будущее.
Поэтому, когда после изнурительного путешествия они оказались на месте раскопок, окружённом палатками и удивлёнными неожиданному приезду гостей людьми, Даррак’сеш опустился на колени и, вытянув руки ладонями вверх, впервые в своей жизни выказал уважение. В полной тишине он поклонился нагу, который давно оставил этот мир.
— Айнур Руслановна, — шёпотом обратился к маме Мии мужчина с седыми волосами. — Зачем вы привезли шамана? Или это какой-нибудь модный колдун?
— Я скажу вам по секрету, профессор, — так же тихо ответила женщина. — Это инопланетное существо, которое может менять форму. Потомок того, что погребён в этой усыпальнице. Так что помолчите, пожалуйста, и не мешайте сложному обряду.
— Я так и знал, что это НЛО!
— Ир, ты слышала? — прошелестело за спиной. — Турикович снова завёл волынку о своих инопланетянах! Говорит, этот громила с другой планеты…
— Тогда вышибалы из забегаловки, что возле моего дома, тоже инопланетяне, — прыснула та. — То-то, как выпьют, начинают марсианские песни горланить. Ни слова не понятно, зато очень громко…
Даррак’сеш неторопливо выпрямился и, поднявшись, двинулся к усыпальнице. Стоило ступить внутрь, как всё стало понятно.
Глава 41
Я внимательно следила за Тейран’раш, которая обходила меня, будто шакал опасную добычу. С учётом того, что нагиня ни капли не была похожа на ту, что слабее меня, это было, мягко говоря, странно.
С первого своего появления в Алоби я подстраивалась под окружающую действительность, подчинялась, соглашаясь даже на самые безумные вещи вроде кровавого обряда бракосочетания с хвостатым чудовищем. А всё потому, что у меня не оставалось другого выхода. Выбор был жить или умереть, и я цеплялась за существование хоть в каком-нибудь мире.
Всё из-за свитка, к которому я прикоснулась в Поповой пустоши и словила проклятие, которое оставил умерший в нашем мире наг. Меня привело сюда, словно некое послание от того, кто не мог сделать это сам. Что, если всё это задумало существо, что теперь лежало мумией в российской глубинке?
Был один способ проверить.
— Хорошо, — наконец ответила я на предложение нагини. — Но есть одно условие.
— Какое? — жадно выдохнула Тейран’раш.
— В момент первого появления в Алоби в моих руках был свиток. Он нужен мне. Как только ты добудешь его, я с радостью соглашусь на ритуал.
— И как я, по-твоему, это сделаю? — Нагиня раздражённо щёлкнула хвостом, но я скрестила руки на груди, и она поморщилась. — Где ты оставила этот пергамент?
— В последний раз я видела его в храме Хатэм.
— Проверяешь моё терпение? — приблизившись, прошипела Тейран’раш. Наклонилась, касаясь моего лица раздвоенным языком. — Мне служат жрецы Садэка, которые умеют ходить Коридором миров куда угодно… Кроме города Даррак’сеша! Свет Хатэм не пускает их, поэтому моему посланнику пришлось пройти пустыню, чтобы вручить дары великой шеше.
— Ты забываешь, — выгнула я бровь, — что именно тот жрец открыл Коридор миров прямо из Алоби.
— С помощью капли твоей крови, — вспомнила нагиня и оскалилась. — Твоя правда. Впрочем, это бесполезно. Хатэм не откроет двери храма тому, в чьей душе лишь мрак. — Она задумалась. — Разве что схватить одну из жриц и приказать вынести свиток?
— Нет-нет, — волнуясь о девочках, торопливо возразила я. — Появление жрецов Садэка привлечёт внимание воинов-нагов, и ещё неизвестно, сумеют ли слуги мрака вырваться из города и вернуться сюда со свитком. Но у меня есть решение…
Я покосилась на харгу, которая стояла на коленях и, раскачиваясь, шептала что-то окровавленным ртом.
— Что ты предлагаешь? — проследив за моим взглядом, нахмурилась Тейран’раш.
— Дарна — всё ещё верховная жрица, — вкрадчиво пояснила я. — Она сумеет войти в храм и вынесет свиток добровольно, а служитель Садэка выйдет из города и вернётся через Коридор миров.
— А эта женщина останется в Алоби?
— Она была нужна тебе только для того, чтобы привести меня, — пожала я плечами. — Какая разница, что с харгу станет потом?
— Верно, — нахмурилась нагиня. — Вот только согласится ли она?
— Конечно, — решительно кивнула я. — Позволь, я с ней поговорю.
Тейран’раш величественно уплыла к выходу, — наверное, собиралась решить, кому из жрецов доверить эту миссию, — а я опустилась на колени рядом с Дарной.
— Послушай, — зашептала со всем жаром, — ты же понимаешь, что Тейран’раш тебя обманула? Не получится переметнуться на тёмную сторону. Ты истечёшь кровью раньше, чем тебя покинет свет Хатэм. Мрака может быть много, очень много! Но один лучик прогонит его.
Женщина продолжала невидяще смотреть перед собой и шептать что-то невразумительное. Но я не сдавалась.
— Я знаю, что ты меня слышишь. Дарна, — воззвала к ней снова. — Пожалуйста, не сдавайся мраку! Дар верил в твой свет и ждал, когда ты победишь полчища своих буйных тараканов. Ведь ты харгу! Избранная Даррак’сешем и благословлённая Хатэм.
Она отреагировала лишь раз, когда прозвучало имя сына богов, окровавленные губы шевельнулись, повторяя его.
— Да, — обрадовавшись хоть какому-то проявлению, несколько раз повторила я. — Даррак’сеш. Даррак’сеш. Даррак’сеш…
Мы по очереди шептали имя моего мужа до тех пор, пока в расширившихся глазах Дарны не мелькнуло понимание. И тогда я сжала её ладони и проникновенно произнесла:
— Свиток, Дарна. Тот самый, что был при мне, когда я впервые появилась. Он поможет всё исправить, но ты должна вынести его из храма и отдать жрецу.
Женщина подняла на меня осмысленный взгляд, губы её задрожали.
— Прос-сти, — беззвучно плача, пролепетала она. — Я так тебя ненавидела! Думала, это чувство убьёт весь свет Хатэм и я стану жрицей Садэка. Но сейчас вижу, как ошибалась. Свет богини — это моя жизнь…
— И чтобы сохранить её, нужен тот пергамент, — терпеливо напомнила я.
В этот момент вернулась Тейран’раш, сопровождаемая одной из тёмных фигур, и я поднялась.
— Дарна вынесет свиток из храма, — сообщила нагине.
— Отлично, — оскалилась она. — Ритуал проведём в зале Садэка. Следуйте за нами.
От нехорошего предчувствия похолодела спина. Кажется, эта божественная гадина снова что-то задумала, стоит быть настороже и беречь каждую каплю крови, которой так жаждет сестра нага.
Глава 42
Даррак’сеш неторопливо продвигался в глубь усыпальницы. Погружаясь в полумрак, он чувствовал себя так, будто ступал по песку прошлого. Казалось, что под подошвой причудливой обуви другого мира хрустели высохшие воспоминания другой жизни, и сердца вдруг коснулся холод вечности, присущей лишь богам. Но похоронен здесь был не бог.
Наг безошибочно нашёл дорогу к саркофагу, словно когда-то знал, где именно тот находился, и неподвижно замер у потемневшей мумии. Вдохнул затхлый запах давно ушедших дней, потянулся к бездушному камню и провёл широкой ладонью по высеченным символам, смиряясь с неожиданной реальностью.
— Вы можете перевести, что здесь написано? — негромко, будто боясь потревожить повисшую в воздухе печаль, спросила мама Мии.
Женщина неслышно подошла к нему, но осталась стоять за спиной, будто опасаясь нарушить покой усопшего.
— Вечная дорога ожидает того, кто потревожит сына богов, — касаясь символов кончиками пальцев, негромко прочитал Даррак’сеш древние строки.
— Нет-нет, — в панике зашептала женщина. — Моя бедная Мия не погибнет! Это же не о загробной жизни речь?
— Может и о ней, — задумчиво отозвался Руслан Ильдарович. Он тоже вошёл в усыпальницу и, разглядывая каменный алтарь, заложил руки за спину. — Что, по сути, мы знаем о смерти? Вполне возможно, что за ней последует некая вечная жизнь, которую обещали многие просветлённые личности древности. Мир, в который попала наша девочка, весьма своеобразен, там действуют другие законы природы. Чем не загробная жизнь?