— Проклятие должно было убить и тем самым пробудить новую жрицу Коридора миров. Но Даррак’сеш провёл обряд крови, и тебе пришлось принять ещё два проклятия, чтобы стать одной из нас…
— Но я не хочу! — воскликнув, перебила её. — Я люблю Даррак’сеша и мечтаю прожить с ним счастливую жизнь больше всего на свете! А вцепилась в этот свиток не потому, что он предсказывал мне проклятие. Также в нём есть и избавление! Разве вы не понимаете?
Наг коснулся пергамента и, нахмурившись, предположил:
— Ты говоришь о дитя богов, которое может освободить от наказания? Разве это не обо мне? Я обменялся с тобой кровью, позволив жить в Алоби.
— И за это я тебе безмерно благодарна, — нежно улыбнулась мужу. — Разве мог ты написать о себе «другое дитя богов»? Вряд ли. Вот и я решила, что речь о Тейран’раш. Это она мечтала вырваться из Алоби и стать одной из жриц Коридора миров. С помощью этого проклятия мы могли бы обменяться с ней судьбами! Потому я так стремилась всучить ей этот пергамент… Но не получилось.
Повисла гнетущая тишина. Жрицы молча обменивались взглядами, Хатэм побледнела, как мел, а мой наг шагнул ко мне и, положив на плечи крупные кисти рук, всмотрелся в глаза.
— Ты бы согласилась сражаться со мной каждый день? Умирать и возрождаться вновь?
— Чтобы остаться с тобой и жить в любви? — с трудом сдерживая слёзы, уточнила я и мотнула головой. — Без колебаний!
Взгляд Даррак’сеша потемнел, по скулам под жуткой маской скользнули желваки, а в следующий миг я уже оказалась прижатой к его крепкой и твёрдой, как камень, груди.
— Я бы с радостью умер тысячу раз, лишь бы удержать тебя рядом.
Мама, всхлипнув, отвернулась, а дедушка тяжело вздохнул.
— Условия, конечно, чудовищные, но раз ты так хочешь… Впрочем, что толку говорить. Теперь, когда Тейран’раш погибла, это стало невозможно.
Я мягко отстранилась от мужа и, приподнявшись на носочки, поцеловала его. А потом заявила:
— Как раз сейчас это стало возможным.
— Ты лишилась разума? — глянув на слабо покачнувшуюся Хатэм, резко спросила Энидора. — Или делаешь нам больно из мести?
Я высвободилась и решительно приблизилась к жрице в белоснежном наряде.
— Я не такая мелочная. Говорю, потому что действительно верю в это. Мир Алоби, как правильно заявил мой дорогой дедушка, сильно отличается от моего. Там даже царят другие законы, пытаясь объяснить которые наши учёные бы сошли с ума! Но если развернуть теорию относительности, тогда…
— Стоп-стоп, — заволновалась мама. — Ты же не утверждаешь, что можно направить время вспять?
Я щёлкнула пальцами.
— Бинго!
— Так вот почему тело Даррак’сеша появилось в нашем мире так давно, — в потрясении прошептала она.
Энидора покачала головой.
— Так нельзя.
Я прищурилась.
— А это не вам решать. Создатель мира, — кивнула на Хатэм, — она!
Худенькая брюнетка в зелёном сарафане обхватила себя руками, будто ей было холодно, но голос зазвенел болезненной надеждой:
— Я могла бы сделать, как ты говоришь, но в одном Энидора права. Даже если время потечёт по другому руслу, жизнь будет шагать вперёд. Никто не воскреснет!
— Кроме светлой нагини, — мягко возразила я.
Она вздрогнула и прошептала:
— А ведь точно. Тейран’раш продолжит возрождаться.
— Вы забываете об одной мелочи, — горько сказала Энидора. — Мрака Садэка больше не существует, а никакой другой не подойдёт. Без тьмы создателя мир Алоби не сможет существовать.
— Это не правда, — возразил Даррак’сеш. — Жрец Садэка, которому шеша подарила свободу, сотворил мир, где процветает мрак!
Я удивлённо моргнула.
— Вот как?
— Что-то вроде кармашка между мирами, — кивнув, тихо поправил дедушка.
Жрицы заволновались, обсуждая возможность возрождения одного из миров. Хатэм торопливо приблизилась к нам и схватила меня за руку. Голос женщины дрожал от радости:
— Верно! Это действительно может получиться.
— А что, если Карт откажется? — засомневалась мама. — Казалось, он всем доволен.
— Ты же слышала, что произошло с Садэком? — обменявшись понимающими взглядами с Хатэм, поинтересовалась я. — Жрец либо станет богом мрака, либо погибнет. Выбор очевиден!
— Действительно, — проворчал дед. Он подошёл ко мне, и Хатэм отступила в сторону. Пытливо посмотрел в глаза. — Ты уверена, Мия? Умирать каждый день… У меня сердце разрывается!
Я обняла его и поцеловала в колючую щёку. Шепнула совершенно искренне:
— Умирать не страшно, дедушка. Я уже три раза это делала и почти не заметила. Гораздо страшнее жить. Особенно без любви. Понимаешь?
— К сожалению, — скривился он и на миг обнял меня крепко-крепко, как в детстве. А после отпустил. — Кстати, если ты займёшь место этой змеюки, то сможешь иногда нас навещать?
— Скорее всего, — согласилась я. — Но ты об этом не узнаешь, ведь мы будем жить по разные стороны временной шкалы.
— Жаль, — вздохнул он и отступил к маме, которая лишь всхлипнула. — Прощай, внученька. Будь счастлива.
— Непременно, — поклялась я и улыбнулась Хатэм.
Богиня света развернула пергамент и подула на него. Изо рта женщины вырвалось ослепляющее свечение, оно объяло свиток, и стало казаться, что жрица держит в руках живое пламя. Оно разрасталось, потихоньку поглощая одного за другим всех присутствующих.
Когда свет достиг нас с мужем, я всем телом прижалась к своему нагу и зажмурилась. А когда открыла глаза, поняла, что Даррак’сеша рядом не было. Я стояла в призрачных очертаниях статуи Садэка, а вокруг шевелились камни. Они, будто живые, расползались змеями в разные стороны, потом большие куски начали подниматься с пола и взлетать к потолку, где замирали навеки.
Когда всё закончилось, я вышла из статуи и встретилась взглядом с Тейран’раш. Светлая нагиня побледнела и отшатнулась.
— Нет… Нет-нет-нет!
Захлебнулась рыданиями и, приняв человеческий облик, упала на колени. Уткнувшись лицом в ладони, взмолилась сквозь слёзы:
— Позвольте мне умереть!
Я приблизилась и, опустившись на корточки, успокаивающе похлопала женщину по плечу.
— Я знаю, как тебе желанна смерть, и всё же предложу нечто другое. Уверена, ты будешь рада этой замене.
— Ненавижу тебя, женщина из Коридора миров, — глухо отозвалась Тейран’раш.
Вздохнув, я сняла с запястья браслет и, взяв руку нагини, надела символ принадлежности к жрицам света. Тейран’раш посмотрела на украшение с таким неподдельным изумлением, что я не сдержала смешок.
— Осталось обменяться капелькой крови, — подсказала опешившей от неожиданного подарка нагине, — и ты обретёшь долгожданную свободу.
— Ты воскресила меня, чтобы поиздеваться? — несчастно спросила она. — Никто в здравом уме не захочет поменяться судьбой со мной!
— Считай, что я свихнулась от любви, — саркастично фыркнула я. — И беги, пока я не передумала. В Коридоре миров тебя ждёт Хатэм. Садэка, увы, нет в живых. Мрак будет подпитывать сбежавший от тебя жрец. За это наги будут поклоняться ему, и мирок Карта будет расти. Все довольны!
Я протянула руку, предлагая Тейран’раш укусить себя, что она тут же и сделала. Мне пришлось отведать крови этой змеюки, а в следующее мгновение очертания женщины растворились в воздухе. И громыхнуло, будто мир содрогнулся: «Торрект мисш, Ми-йа’раш!».
Я даже не поняла, услышала я зов Даррак’сеша или ощутила. Поднялась и, похлопав статую по морде, сообщила:
— Любимый зовёт. Интересно, мы сначала займёмся сексом, а потом будем сражаться, или наоборот? Ох уж эта семейная жизнь!
И, поддавшись вспыхнувшей в груди магии, превратилась в нагиню.
Эпилог
День выдался не таким жарким, как предыдущие, и мы со жрецами Карта воспользовались этим, чтобы провести небольшую агитацию среди местного населения. Храму были нужны новые служители, но мне претила мысль забирать молодых юношей против их воли. Поразмыслив, я решила действовать старым проверенным методом, который в моём мире назвали контрактом.
За щедрое вознаграждение, которое родственники новобранцев использовали для строительства «теней» и новых каналов для полей, я получала старательных работников. Больше никто не пытался предать светлую нагиню или сбежать в Коридор миров. Храм становился сильнее, а поклоняющихся богу мрака было всё больше. Времена, когда здесь была лишь безжизненная пустыня, давно прошли.
Заплатив за новеньких, я поползла по площади, вокруг которой выстроились домики жителей моего собственного города. За высокими стенами лабиринтов, что даровали прохладу путникам, во все стороны разбегались рукава каналов, питающих квадратные поля. Голод остался позади, и не только из-за разумного внедрения в этом мире водопровода и канализации.
У меня оставался ещё один маленький секрет, и я спешила воспользоваться своим очаровательным преимуществом. Точнее, тремя!
— Жду приказа, великая Ми-йа’раш, — склонился сопровождающий меня жрец.
— Проводи молодняк в пирамиду, — повелела я. — Проследи, чтобы они удобно разместились, и пусть отдыхают. Обучение начнём завтра.
— Но день только начался, — удивился жрец.
— Мне некогда, — отмахнулась.
— Чем же вы займётесь? — не отставал он, явно не желая тянуть с началом обучения.
— Я Ми-йа’раш! — величественно возвестила, подражая тону мужа. — Я должна править!
Это сработало, как всегда. Главный жрец поклонился в пояс и удалился, а я проследила взглядом за его мужественной фигурой. Не так красив, как Даррак’сеш, но всё же сейчас служители выглядели гораздо лучше, чем при Тейран’раш.
Дочь богов отравляла всё вокруг своей непримиримой ненавистью, обидой и желанием умереть на веки вечные. Это иссушало тела жрецов быстрее, чем мрак Садэка. Теперь же, когда наги поклонялись Карту, а храмом руководила я, жители этого мира всё чаще стали заменять слово «мрак» на слово «тень». И если первое означало смерть, боль и страх, то второе дарило прохладу, отдохновение и возможность восстановить силы для дальнейшей борьбы с дикой засухой.