— Скоро фанатки на тебе живого места не оставят, — рассмеялась она, намекая на очередной засос на шее.
А я поправил воротник, пряча это ненавистное клеймо, отшутился и сдавил руль так, что захрустели суставы. Даже все однодневки, собранные вместе, не стояли рядом с ней. Ни одна не могла дать мне то, что хотя бы немного напомнило один единственный поцелуй, но я все равно тащил их в свою постель, чтобы потом выпнуть без сожаления.
Глава 18. Маргарита
— А ты где будешь встречать Новый год?
Спросила и стала усиленно макать наггетс в соус, чтобы Фил не заметил мою улыбку — как-то очень удачно получилось незаметно вставить этот вопрос, чтобы не вызвать лишних подозрений. Вроде бы и до этого болтали ни о чем, уплетая фастфуд после кино, а теперь разговор повернул в нужное мне русло.
— Да хрен знает. Наверное, в клубе. А что? — Фил поставил “Колу” в подстаканник и развернулся на сиденье так, чтобы было удобнее брать картошку фри из пакетика, лежащего на широком подлокотнике.
Я неопределенно пожала плечами, мысленно отсчитывая время, которого окажется достаточным хотя бы для создания видимости “спонтанности” предложения. Дожевала наггетс, запила его “Колой” и посмотрела в потолок, будто перебирала возможные варианты. Подхватила пару палочек картошки и следующее предложение произнесла так спокойно, что сама себе зааплодировала:
— Мы у Алисы будем собраться после двенадцати. Поехали с нами, если хочешь?
— О'кей.
Всего одно слово, а меня стало распирать от счастья. Я очень хотела, чтобы он согласился, но до последнего в это не верила. Ещё и Лиса уже как неделю дёргала меня по поводу того приедем мы в "Сосновое" с Филом вместе со всеми или позже. Она даже не сомневалась в том, что может пойти как-то по-другому. Вот только я никак не решалась спросить, все время откладывая такой простой по сути вопрос на потом. Искала подходящий момент, а сегодня окончательно созрела, понимая, что если протяну ещё день-два и станет уже слишком поздно: обязательно найдется та, которая не будет стесняться. Да и засос, выглядывающий из-под края воротника, назойливо мозолил глаза очередным подтверждением — ночью в постели Фила была та самая возможная другая. Я догадывалась, что он далеко не монах, видела как на него смотрят фанатки, поджидающие своего кумира у клуба, слышала, что и каким голосом ему говорили, и едва сдерживалась, стоя в стороне. У меня не было права на ревность, я не могла требовать от него ничего, но сердце разрывалось каждый раз, когда к нему подбегали девушки, просили автограф и вешались на шею. Может, Фил и не спал со всеми подряд, но меня корежило от одной только мысли, что после эсэмэски: "Спокойной ночи, Ангел" он спускается в бар и там выбирает с кем бы поразвлечься. Ещё и эти следы, словно на зло, специально попадались на глаза и говорили: "Эй, смотри, снова кто-то оказался смелее!"
И вот, наконец, спросила. Выдохнула с облегчением и тут же переключилась на Макса и Мстислава. Вроде бы и ни к чему, а вроде как и про них не забыла:
— Спросишь у Мистика с Клейстером? Или лучше мне? Если они смогут, то веселее будет. Сашке так точно.
— Да? — Фил ухмыльнулся, вытер губы салфеткой и уточнил, — И с кем именно ей будет веселее?
— Она просила не говорить, — я заулыбалась шире, окончательно убедившись, что разговор перевелся в другую сторону. Подальше от моих интересов.
— Женские секреты? О'кей. Вот только с ними не варик. Мистик на праздники к своим в Питер улетает, а Макс вроде как собирался сперва с ним на пару дней и потом в Москву. Сорян, но похоже, что твоей подружке придется поскучать в любом случае.
— Обидно…
— Если хочешь, я, конечно, намекну Мистику…
— Не-не-не, — я тут же замотала головой, отметая такую заботу, а Фил негромко рассмеялся:
— Значит, все таки он. О'кей. Клейстеру не фортануло.
Закинул в рот наггетс и довольно зажмурился, напоминая дорвавшегося до сметаны кота. С лёгкостью обвел меня вокруг пальца, выудил то, что я говорить совсем не собиралась, и теперь всем своим видом демонстрирует это, но никак не акцентирует. А наггетс — лишь прикрытие, чтобы не подкопалась. И кто кого теперь оставил в дураках? Один — один? Или все же один — ноль?
— Фил, только не говори ему ничего. Ладно?
— Это не мое дело, Ангел. Сами разберутся, не маленькие, — приопустил стекло, сунул сигарету в зубы и закурил, стараясь выдыхать дым в образовавшуюся щёлочку. — Скидываться будете или каждый со своим?
— Что? — не поняла я.
— К Алисе каждый со своим поедет или в общий котел скидываетесь? — повторил свой вопрос Фил.
— А-а-а, ты про это. Пока решили по тысяче на продукты, а со спиртным ещё не думали.
— О'кей, — отправил щелчком окурок в темноту парковки, вытащил из кармана несколько сложенных купюр и протянул одну мне. — Наличкой пойдет? Или лучше на карту перевести?
— Пойдет.
Я убрала деньги в потайной кармашек кошелька и, не удержавшись, заулыбалась. Все оказалось так просто, что даже не верилось. Теперь оставалось только договориться с Ромкой, чтобы он не решил неожиданно включить старшего брата. Вроде бы и побещал не лезть, но лишним напомнить не будет. Кто его знает? Взбредёт в голову, и пиши пропало. А Фил собрал обертки с недоеденными остатками в пакет, закинул его на заднее сиденье и посмотрел на часы:
— Поехали, отвезу тебя домой, чтобы братишка не дергался.
Включил фары и стал выворачивать руль. Я даже не стала возражать, хотя еще было не так уж и поздно. Включила магнитолу чуть громче и откинулась на спинку сиденья, наблюдая, как за окном неторопливо пролетают фонари, витрины, украшенные гирляндами деревья. В этом году город украсили так, что волей-неволей атмосфера предстоящего праздника ощущалась чуть ли не на каждом шагу. А в темное время центральные улицы так вообще становились какими-то нереально завораживающими, словно сошедшими с картинок к сказкам. Я украдкой посмотрела на Фила и ещё раз убедилась — не принц. Не про него этот пейзаж. Серый Волк — вот это будет в разы точнее. Зубастый и кусачий. Цапнул мое сердце и все.
— Что? — спросил он.
— А можешь зубами клацнуть? — спросила я.
Фил удивленно посмотрел на меня, а потом неожиданно громко раздалось клацанье зубов, и я засмеялась, мотая головой:
— Теперь точно волк.
Он усмехнулся, дернул подбородком и сильнее сдавил руль.
— Ты тогда кто? Красная Шапочка?
— А разве не похожа?
Я поправила шапку и, невинно хлопая ресничками, тихонько пропела:
Если долго, долго, долго, если долго по тропинке,
Если долго по дорожке топать, ехать и бежать,
То, пожалуй, то, конечно, то, наверно-верно-верно,
То, возможно, можно-можно-можно в Африку прийти.
— Да ну тебя! — захохотал Фил, а меня понесло:
А-а, в Африке реки вот такой ширины.
А-а, в Африке горы вот такой вышины.
А-а, крокодилы, бегемоты,
А-а, обезьяны, кашалоты,
А-а, и зеленый попугай,
А-а, и зеленый попугай!
Толкнула его ладошкой и недовольно протянула:
— Ну-у-у же, давай со мной!
— У меня голоса нет.
— Ну, Фил! Ну хотя бы попробуй! Это же весело!
Он тряхнул головой и, давясь от смеха, начал:
Если кто-то, кто-то, кто-то просит сделать, что-то, что-то,
Значит этот кто-то, кто-то, может ножками бежать.
Если у меня нет слуха, наступил медведь на ухо,
Я не буду-буду, как зелёный попугай!
Я захохотала, как припадочная, а Фил откашлялся и спросил:
— Довольна, Красная Шапка?
— Угу!!!
Хрюкнула, от чего засмеялись уже оба, и неожиданно для себя и Фила положила ладонь ему на бедро. Вроде бы простое прикосновение, но от того как напряглись мышцы под моими пальцами, я вздрогнула. Следом дернулась нога Фила и машина сперва резко рванула вперед, а потом так же внезапно затормозила. Мне в грудь врезался ремень безопасности, но я этого даже не заметила.
— Не делай так! — угрожающе прохрипел Фил.
— Извини, я не хотела…
— А если бы кто-то перед нами ехал? Или за нами? — спросил он, медленно выдохнул и только после этого повернулся ко мне лицом.
Я начала говорить, что хотела просто хлопнуть по бедру, по-дружески, но натолкнулась на его взгляд и замолчала. Фил буквально не дышал, а его глаза следили за моими губами. Медленно скользили по ним, жадно ощупывали каждый миллиметр, словно сейчас они интересовали его больше всего на свете. И мне стало жарко. Внезапно и сразу. Как будто внутри меня плескался бензин, а это прикосновение, этот взгляд, стали поднесенной горящей спичкой. И я вспыхнула. Нащупала пальцами замок ремня, осторожно надавила на кнопку и потянулась к застывшему Филу.
— Не надо… — прохрипел он, но было уже поздно.
Мои губы вдохнули этот протест, а ладонь скользнула по шее и замерла на его груди. Почувствовала как молотит сердце. Оно билось мне прямо в подушечки пальцев, пульсировало так, словно собиралось выскочить наружу. И я поцеловала снова. Уже едва ощутимо. Словно своим поцелуем хотела, пробовала успокоить, удержать внутри сошедшее с ума сердце волка. Только в ответ бухало все чаще, все сильнее. Оно колошматило в мою ладонь, запнулось на мгновение, а потом… Фил ответил. Плотно стиснутые до этого губы будто сорвались с цепей. Он обхватил мое лицо ладонями и стал жадно целовать. Требовательно, торопливо, забирая все, не отрываясь ни на мгновение. Рывком стянул с моей головы шапку, запустил пальцы в волосы и зарычал. Утробно, по-звериному довольно. Так, что я только и смогла выдохнуть удивленно-протяжное: "О-о-о…" Чтобы через мгновение снова попасть в плен ненасытных, голодных губ.
Фил отстранился рывком. Еще секунду назад целовал, сводя меня с ума своим напором, а потом дернулся, как от удара током, и оттолкнул меня. Мотнул головой, словно стряхивал морок, словно не верил в то, что делал. Смотрел на мои губы ошалелыми, испуганно безумными глазами, часто дыша.