Но тут, где на сотню выходят и пара ДЮСШ, и я, и его однокурсники, ему уже ничего не светит. Даже пара секунд на сотне — это очень много. Да какая там пара… Секунда.
Смоляков на время сотен передаёт «скипетр» кому-то из коллег, а сам, натягивая на шею шнурок с секундомером, идёт ко мне:
— Так, первые четыре сотни плывёшь с низкого старта.
— Виктор Александрович! Вы шутите? Так позориться!
— Саня, я не понял, — он искренне недоумевает, разводя руками. — Ты регалий хочешь? Так пошли в сборную?! Или ты сейчас просто тренируешься? Тогда что тебе до этих чайников? Кстати, в первых четырёх сотнях никого серьёзного…
Когда я, по команде занять старт на первые сто метров, прыгаю в воду и занимаю стартовое положение в воде под тумбочкой, смех и свист с трибун оглушает даже меня, сидящего в воде.
Как я их понимаю. Обычно НЕ С ТУМБОЧКИ стартуют только совсем зелёные новички. Дети. Ну и ещё не умеющие нормально плавать.
Именно на этих заплывах народ подобрался случайный. Все друг друга видят первый и последний раз в жизни. Потому, меня ни по имени, ни по фамилии, ни по лицею не запомнил с предыдущих заплывов никто, кроме тренеров и судей, которые сами варятся в этом котле и в цифрах результатов понимают. Как и в том, что значит отплавать все четырёхсотки и двухсотки в один стартовый день с первым местом, пусть даже и на таких смешных соревнованиях.
Для трибун я, логично, какой-то дебил из лицея «толстопузиков». Не умеющий даже прыгать с тумбочки.
Когда после первой сотни выныриваю и оглядываюсь назад, вижу, что второй номер в заплыве отстал от меня метров на десять, если не больше.
За час до этого.
— Сом, отвлекись на секунду.
Араб подходит к Саматову, что-то читая с планшета.
— Что? — Саматов закрывает лэптоп и поворачивается к Арабу.
— Наш юноша куда-то попёр нестандартным маршрутом. — Морщит лоб Араб. — На территорию ДИНАМО. Как бы не в бассейн, суд по картинке…
— Он мастер по плаванью, — Саматов терпеливо ждёт дальнейших объяснений.
Араб продолжает, не отрываясь от планшета:
— Согласен. Но объект повышенной категории риска. Отклонение от стандартных маршрутов налицо. Трубу не берёт, я только что набирал.
— В бассейне это логично, — смеётся Саматов. — Там трубу обычно в шкафчике оставляют, и с ней не ныряют.
— Я бы проехался, тут пятнадцать минут, — Араб вопросительно смотрит на Саматова.
— Валяй, — равнодушно пожимает плечами Саматов. — Я пока тут… Запишись в журнале на выходе.
После четвёртой сотни Смоляков, наконец, даёт мне вылезти из ванной бассейна и стартовать с тумбочки.
— Так, теперь начинаешь напрягаться, — говорит Смоляков, пристально разглядывая меня с полуметра. — В этом заплыве из минуты уплывут все. Смотри, не подкачай.
— Виктор Александрович, — отвечаю, тяжело дыша. — Я дисциплинированно делаю всё, что вы говорите. Если б плыл один раз, то из пятидесяти пяти точно б вышел. Но сейчас…
— Прекратить! — командует Смоляков. — На старт! Просто напрягайся. Четыре сотни в полную силу!
Пятую сотню прихожу первым. Из минуты выплывают все в заплыве, но до пятидесяти пяти не дотягивает никто.
В отличие от меня.
Шестая сотня. Знакомый ватерполист на соседней дорожке что-то быстро говорит, но я не слушаю. Я сейчас занят молочной кислотой в мышцах и кислородом в крови.
Финиш. Снова из пятидесяти пяти, снова первый.
Похоже ватерполистов переоценили. Не смотря на то, что объявлены кандидатами, до норматива не дотягивает никто. Впрочем, мой сосед с опухшим пальцем, возможно, и мог бы лучше. Если бы.
С седьмой сотни Смоляков меня снимает, и я с благодарностью несколько минут наслаждаюсь покоем. Потому что круги перед глазами начали появляться уже даже у меня.
Восьмая сотня.
Двигаюсь как в киселе, на автомате. Похоже, я что-то не то сделал или с мышцами, или с кислородом в тканях, но ситуацию точно не контролирую. Гребу на автомате. И почти что на задержке дыхания, вертеть головой лень.
Чтоб, навалившись на бортик, увидеть довольное лицо Смолякова, глядящего по очереди на меня и на секундомер:
— Молодец. Лучше, чем до этого.
— Сколько?
Вижу, что Смоляков специально тянет время, так сказать, балуется. Здоровый же мужик…
— Сколько, Виктор Александрович?! — выдыхаю на последней силе воли.
— Из пятидесяти двух, — улыбается Смоляков. — Пятьдесят и восемь.
Ничего себе «из пятидесяти двух». Это даже из пятидесяти одной. ЭмЭс с запасом. На чёрт знает какой по счёту дистанции.
На что я сейчас не фанат результатов по плаванию, но пронимает даже меня. Смоляков молодец, как тренер: «раскрыл» меня по полной, если говорить о потенциале этого тела.
— Саня, тут за заплывами наблюдали, — продолжает Смоляков, присаживаясь на бортике и приближаясь ко мне. — К тебе может подойти Васильков.
— Тренер Сборной? — на эмоции нет сил.
— Ага. Ты ему что ответишь, если он позовёт к себе тренироваться? — Смоляков вопросительно поднимает правую бровь, а у меня уже нет сил даже дышать.
— То же, что и вам. — Отвечаю в три присеста, заглатывая воздух. — Тренируюсь только у вас. И никак иначе. Мне Сборная не интересна, другие планы. Нарушать свой график не собираюсь, он у меня плотный. Плавание — хобби, ничего в будущем не планирую.
Последние слова, кажется, слышит тот толстый тренер физкультурного колледжа, на которого при всей коллегии орал Смоляков.
Сам Смоляков удовлетворённо кивает и идёт к столику, на котором записывают результаты.
Награждение запланировано через полчаса в спортивном зале, примыкающем к бассейну. Пока есть время, иду в душевую — просто постоять под горячим душем.
Где сталкиваюсь с давешним ватерполистом, который оказывается ещё и не один.
— Довыёбывался? — спрашивает он меня, подходя вплотную и пытаясь затолкнуть меня спиной вперёд в душевую кабинку.
Сзади него маячат ещё четыре человека. Видимо, из его команды.
И смешно, это если с одной стороны.
С другой стороны, шапкозакидательство губит. Я это знаю не понаслышке, из-за этого вообще оказался тут…
Максимально собираюсь и, когда этот парняга думает, что бьёт меня, я уже всаживаю кулак ему в пресс.
Аккуратным шагом в сторону даю ему упасть лбом мимо меня внутрь кабинки, выходя «на простор».
Его группа поддержки из четырёх человек явно не ожидает такого поворота, поскольку все стоят, хлопая глазами.
На фоне явно агрессивных намерений, читающихся по их мозгам.
Ближайшего бью ногой в голень. Мы в душевой, пол скользкий. Его нога закономерно уезжает назад, он теряет равновесие и, чтоб не сесть на шпагат, коряво заваливается на бок, отбивая себе что попало о кафельные стенки душевой кабинки.
Следующий по счёту «герой» делает размашистый прыжок в мою сторону, но при этом забывает, где мы.
Если б мы были не на кафеле в душе, я б уже прыгал быстрее них. Однако, это покрытие никак не для прыжков. Только для коротких приставных шажков, ни в коем случае не отрывая хотя бы одной из ног от пола.
Третий предсказуемо скользит дальше, причём тоже разными ногами — в разные стороны.
Делаю шаг в сторону — шаг назад, сбивая его корпусом.
Оставшиеся двое явно не бойцы, но лезут вперёд с энтузиазмом, заслуживающим лучшего применения.
Видимо, командные виды спорта так группой и мыслят. Зря.
Собираюсь банально устроить размен ударами, понимая, чья возьмёт, но в этот момент в душ заходит кто-то ещё, поднимает крик, причём орёт в сторону бассейна, полного народу… и через минуту тренерский совет в полном составе выясняет отношения между собой.
Не стесняясь нас.
…
— Ты хочешь сказать, что мои первыми напали на твоего додика, — пузатый тренер ватерполистов пренебрежительно сплёвывает в мою сторону, — а не наоборот? И он ещё не умер?
Смоляков что-то порывается сказать, но вижу, что это будет что-то на эмоциях и явно не конструктивно.
Смоляков знает, что я никогда не вру. Но апеллировать к этому тут, по-моему, будет ошибкой.
Подвигаю Смолякова рукой, влезая между ним и пузатым:
— Мужик, ты полегче на поворотах, — исподлобья смотрю на тренера ватерполистов. — Один знакомый ювелир говорит, как аукнется. Ты всё правильно говоришь. Твои полезли первые. Что тебе ещё?
Делаю полшага вперёд.
— И ты такой герой? — презрительно щурится пузатый.
Кстати. Он ещё и пил алкоголь. Сегодня. И пребывает в состоянии опьянения, уж не знаю, какой там правильно сказать стадии.
— Я по боксу тоже мастер спорта, — смотрю ему в глаза. — Буду через неделю. Приходи на область, увидишь.
Вижу, что диспуты тут абсолютно бессмысленны. Одним плавным движением снимаю с пузатого бейсболку и надеваю её на себя:
— Пузатый, ты спортсмен? Ну сними с меня свою шапку?[16]
Тренер ватерполистов тянет руку к моей голове. Под его рукой проныриваю и снова замираю, где стоял.
— Мужик обрати внимание, ногами стоим на месте, — сообщаю ему под смех присутствующих, и поворачиваюсь в пол оборота.
В душевую, на шум ругани, зашли вообще все, кому не лень: тренера, учителя, учащиеся; и теперь тут селёдке негде упасть.
Пузатый краснеет и делает вторую попытку. С тем же успехом.
Через ещё десять секунд, столько же взмахов рук пузатого, Смоляков со смехом берёт меня за плечо, снимает с меня бейсболку, нахлобучивает её на пузатого и толкает меня к выходу из душевой:
— Сейчас награждение. Хватит… Поржали — и достаточно…
На награждении, Смоляков вызывает меня к самому себе три раза: грамоты вручает он, как Главный Судья соревнований. Все три раза, с видимым наслаждением оглядывая присутствующих, он смакует мой результат вслух и явно троллит остальных тренеров и преподавателей.
Наш школьный физрук из толпы ведёт съёмку на свой мобильный телефон. При этом, вижу, что он уже тоже выпил, при этом испытывает неимоверную радость. Интересно, на сколько ему теперь повысят зарплату? За три первых места? Ещё и рекорды области: оказывается, местами я «выплыл» из предыдущих рекордов.