— Не понял, — удивлённо смотрю на Юру. Я действительно не понял. — Можешь расшифровать по-русски?
— Пардон… У тебя проблема иерархии и подчинения. Намечается. Причём, лично ты на все сто уверен, что именно так и будет. Значит именно так и будет. Что надо делать, когда ты знаешь, кто тебя подведёт либо обманет?
— Не знаю. Потому к тебе и позвонил.
— Две вещи, — Юра поднимает два пальца над столом. — Первая, установить контроль. Чтобы, когда тебя обманут, ты об этом знал в тот же момент. В твоём случае: все документы и карты пациентов, которые эти твои дамы ведут в этих ваших компьютерах, лично ты должен читать быстрее, чем они их пишут. Если ты планируешь контролировать ситуацию. Есть такая возможность?
— Да. — Специально не оговаривали, но в КЛИНИКЕ у меня вообще доступ ко всему, другое дело, что я этим почти не пользуюсь.
— Может быть такое, что они пишут одно, а диагноз другой? — уточняет Юра, наливая себе из графина компот в высокий стакан.
— Исключено. Подсудное дело. — Качаю головой. — Из-за этого, в принципе, и сыр-бор.
— Ну и всё. Ты же в этой лабуде шаришь? Бактерии, вирусы?
Снова молча киваю.
— Вот если увидишь в карте, что диагноз по твоему профилю, а тебя не позвали, значит, тебя уже харят. А ты их за этим поймал. И второе… Саня, я сейчас иносказательно скажу, пардон, но я не знаю, как это иначе сформулировать. Чтоб ты понял в полном объёме… Значит, когда поймаешь, «В качестве наказания, нужно ударить только одного и один раз. Но так, чтоб брызги крови и слюны из его рта забрызгали всех, стоящих в строю. В назидание и в качестве примера». — Юра пристально смотрит на меня. — Расшифровывать?
— Да, конечно. — У меня есть мои мысли, но хочется свериться с видением Юры.
— Ты этих людей не нанимал. Уволить не можешь. На бабки их влиять сможешь только опосредованно, и после конца месяца. Но за их результат будешь отвечать ты. И в стойло их нужно поставить сейчас. В смысле, привести к безоговорочному подчинению, — поправляется Юра. — Мозг это очень энергозависимая система, говоря умными словами. Если по-простому, персонал всегда будет думать, как работать поменьше, получать побольше. При этом, максимально далеко отодвинув начальство от механизмов принятия решений. Но чтоб ответственность вся была только на тебе. Конфликт интересов заложен изначально. При этом, каждый на своём месте норовит вниз не твою политику протранслировать, а своё видение. Которое от твоего часто отличается. В случает с этими вашими протоколами лечения и диагнозами, тебя сто процентов никто звать не будет, пацана молодого. К сожалению, чётко работающая вертикаль в бизнесе — ни разу не демократия. Диктатура чистейшей воды. Вот чем быстрее ты эту диктатуру запустишь, тем быстрее ты начнёшь контролировать ситуацию. И тем меньше сюрпризов от своих врачих успеешь «поймать».
Юра залпом выпивает из стакана компот и продолжает:
— Пардон, что долго, но если скажу короче, это будет некультурно. И ты опять можешь не понять.
— Спасибо, как раз понял. Ты имеешь ввиду, нужно поймать по факту, других вариантов нет. Для этого — контролировать действия. Это понятно… Дальше, когда поймаю. Создать такой стресс, чтоб каждая следующая попытка обмануть меня или Котлинского у них автоматом подсознательно ассоциировалась с психической травмой.
— Точно, — Юра откидывается назад на пластиковом кресле и беззвучно смеётся около минуты. — Можно и так сказать. Я бы, конечно, сказал короче, но не тут. И не сейчас… — Юра украдкой оглядывается по сторонам на посетителей, которые периодически кидают на нас заинтересованные взгляды. — Саня, и последнее, я тебе сейчас не теорию рассказываю. Я, как любит говорить Елена Робертовна, лично массу инструментов управления персоналом перепробовал. От разработки до повторного запуска после коррекции. И чётко знаю: без постановки в стойло, причём регулярно повторяющейся, распаскудится любой коллектив, особенно такой, как ты описал. У меня знаешь как плавщики шутить пытаются?
— Нет, расскажешь?
— Расскажу. — Юра жестом заказывает официанту ещё один графин компота и салат и поворачивается обратно ко мне. — Плавка у нас минимум на десять кэгэ, меньше смысла нет печь греть. Металла.
— Я помню, понял.
— Угар от одного до трёх процентов, смотря от формы моделей и ещё кое от чего. Вот теперь скажи, какая дельта в граммах?
— Двести, если грубо?
— Да. Двести грамм металла это десятка. Тысяч. Баксами. На плавке, после загрузки «ёлочек», за режим отвечает один человек. А таких плавок у меня до десяти в месяц. Вот теперь ты скажи: будут меня пытаться обмануть или нет?
— Вероятно, да.
— Правильно, — соглашается Юра. — Вот всё то, что я тебе сейчас сказал, это мой личный итог подбора инструментов управления персоналом за полтора десятка лет, только на плавке. И первые годы меня харили очень серьёзно. А я и зарплаты повышал, и детский лагерь для детей сотрудников финансировал, и на квартиры без залога кредиты даю, и машины в конце года дарю, и многое другое… В жизни всё просто. Люди делятся на тех, на кого можно положиться. Но их меньшинство и им тоже нельзя давать сорваться с резьбы. Особенно под плохим влиянием. И вторая категория, как твои врачихи. Или мои деятели на плавке. Особых подвигов от которых я не вижу, но премию в размере десятки которые себе в обход меня раз в три дня заплатить норовят. За мой счёт. Рецепт один: полный контроль плюс, как поймаешь, по мордасам. Образно говоря.
Глава 33
— Тебя что-то смущает? — спрашивает Юра через пару минут, расправившись со вторым салатом. — Замолчал почему-то?
— Не до конца представляю, как тут можно повлиять на моих врачей, не выходя за рамки законодательства.
— Саня, ты же не думаешь, что в этом мире на все твои вопросы существует волшебная палочка или что-то аналогичное, что предоставит все ответы по первому запросу? — Юра иронично поднимает одну бровь. — Я с тобой поделился, что нужно делать. Причём это «что» ты от меня получаешь, экономя собственные годы и нервы. И бабки. А уж как это сделать, извини. В случае с твоей ситуацией, даже моя фантазия пасует.
— А как у тебя выглядят «…забрызганные кровью и слюной ряды»? Какие инструменты, когда лично ты своих в чувство приводишь? Чисто для примера, чтоб мне в фантазиях было от чего оттолкнуться.
— Тебе не понравится. — Роняет Юра, бросая короткий взгляд по сторонам. — Впрочем, если ты буквально настаиваешь…
— Настаиваю.
— Лично я могу кому угодно на нервах поиграть, но тебе это не пригодится, у нас с тобой изначально имиджи разные. А вот у Северных Соседей, в Первопрестольной, было что-то аналогичное. Они по сравнению с нами монстры, у них килограмм под пятьсот металла в месяц на плавку вываливается… — Юра с удовольствием вгрызается в шашлык.
— По мне, сто или пятьсот кило в месяц, это уже один порядок. — Возражаю ему, пока он жуёт.
— М-м-м-м-нет, — мычит Юра, справляясь с куском шашлыка, затем продолжает. — У них по камням и эксклюзивам совсем другая ситуация. У меня массовка это семьдесят процентов кассы. Ну, эти сто килограмм металла в месяц. А у них аналогичные полтонны — только разминка. Они основную кассу делают на камнях и на эксклюзивах.
— А что такое эксклюзив?
— А это когда дизайнер типа Даши Намдакова с твоей супругой полгода модель рисует. Потом мы её ещё полгода строим, эту модель. Отливаем в единственном экземпляре, и никому не показываем. И такое изделие — уникальное в мире.
— Ты же сам говорил, всё можно скопировать? Хотя, мы отвлекаемся от темы…
— Скопировать можно только то, что тебе показали и дали в руки подержать, — смеётся Юра. — А то, что лежит в сейфе, допустим, третьей леди, и надевается только в узких кругах раз в квартал… И да, мы отвлекаемся.
— Блин. Кто есть третья леди? — Юра умеет разжечь интерес. Впрочем, делает это, скорее всего, неосознанно. — И давай возвращаться к теме. Вдруг я из тебя что-то полезное всё-таки вытяну…
— Третья леди — жена главы верхней палаты Парламента. — Покладисто сообщает Юра. — А возвращаясь к теме… Ну вот у северных соседей с их полутонны массовки на плавке вертели побольше, чем у меня. У меня ж японский литейный автомат, он по паспорту два и восемь процента угара максимум. А на Севере полуавтомат, и не Япония. У них до пяти процентов доходило.
— Ого, от полутонны металла это двадцать пять кило? — быстро подсчитываю в уме.
— Так точно, — кивает Юра. — Аккурат четверть центнера. В месяц. Ну пускай по цене сорок кило за кило-о-о, — Юра что-то набрасывает ручкой, которую он достаёт из нагрудного кармана рубашки, прямо на листике меню. — У них лигатуры чуть иные, и проба пятёрка, не семёрка… Ну грубо по сорок тысяч за кило.
— Миллион?
— Он, — снова кивает Юра. — Но это общая сумма угара. Примерно половину отними на реальные потери, потому что металл хочешь или не хочешь, при переходе из твёрдого состояния в жидкое в каком-то количестве по любому испаряется. Это физика. От неё не уйдёшь… Но вот поллимона — это то, что они теряли.
— Полмиллиона?
— Да, — морщится Юра. — Так вот когда их служба безопасности стала это всё пытаться перекрыть, первое, что случилось, это утонул начальник этой самой службы безопасности.
— Ого, — только и присвистываю.
— Саня, а ты думал! Поллимона в месяц! Полмиллиона то есть… Не в год, не в квартал! Тем более, он из ментов был, да ещё и следователь, а не опер… А вот у второго начальника СБ уже всё было иначе. Так вот к ответу на твой вопрос… Там подвал на территории есть, вот в этом подвале все экзекуции и происходили. И пакеты на голову, и ацетон в глаза, и другие прелести жизни… новый начальник СБ из армии пришёл, не знаю деталей. Вот он резко за дело взялся. И вот у него все так этого подвала боялись, что потери в поллимона в месяц моментально стали нолём. Я, кстати, именно тогда понял, зачем Сталин травлю политических в лагерях… м-м-м… другими группами придумал.