Рядом с открытым рестораном стоит группа пограничников во главе с бритым налысо полковником.
Чуть спереди и левее, в просвете между зданиями с китайской стороны, видна уходящая вглубь китайской части Зоны дорога (протяжённостью несколько километров до самых гор). По этой дороге, из глубины китайской территории, на Площадь выезжает полностью тонированный микроавтобус.
Из микроавтобуса выходит крепкий и очень подвижный китаец в форме, лет пятидесяти, и направляется в центр площади прямо к рамке безопасности. Китайские полицейские, дежурящие возле рамки, при его виде подтягиваются, как будто кто-то скомандовал «смирно!»
Пятидесятилетний китаец в форме что-то негромко говорит полицейским, которые после этого расслабляются. Полицейские что-то отвечают ему.
В это время из микроавтобуса выходит ещё один китаец в форме, а следом за ним — очень высокий и нескладный китаец в штатском, явно близорукий, судя по его очкам и судя по тому, как он постоянно щурится.
В открытом ресторане на противоположной стороне площади сидят парень азиатской внешности в джинсах и парень-европеец, которые наблюдают за происходящим на площади и о чём-то негромко разговаривают между собой.
— Ты смотри, целый дасяо, — удивляется парень азиатской внешности. — Откуда? Кто такой? Загадка…
— Это что-то значит? — Из вежливости уточняет европеец.
— Пока не знаю, — озабоченно отвечает азиат. — Такого типа в моих списках не значится. Ни по портрету, ни по погонам. Ладно, будем наблюдать.
За некоторое время до описываемых событий.
Китайская Народная Республика.
Провинция Ганьсу. Институт Микробиологии, находящийся на территории космодрома Цзюцюань (в целях ограничения доступа и соблюдения секретности исследований). Район первого (законсервированного) стартового комплекса.
5.
Иногда землетрясения в провинции происходят сериями: вначале — несколько ощутимых больших толчков, потом, в течение нескольких дней или даже недель — более длительные толчки поменьше.
Когда через день после первого землетрясения в четыре балла тряхнуло ещё несколько раз, никто уже особо не волновался.
Функциональность коммуникаций проверили по ускоренной процедуре, что полностью разрешено при наличии виз Руководителя и Куратора.
Никто из сотрудников не знал, что некоторые ключевые датчики лабораторного комплекса уже вышли из строя.
Глава 15
— Что есть да-сяо? — спрашиваю Кешу чтоб хоть как-то отвлечь его от каких-то занудных мыслей, которые его явно одолевают сверх положенного.
— Глянь в гугле, — отмахивается Кеша, подобно локатору сканируя саму площадь, китайскую сторону, микроавтобус (сквозь тонированные стёкла которого ничего не видно). — А свою часть площади они почи-и-и-и-истили, — задумчиво тянет Кеша. — И проход на нашу сторону закрыли…
— И правда, а я и не понял, — удивляюсь своей ненаблюдательности. — Я-то вижу, что людей как будто резко стало поменьше. Но даже не задумался, почему. Может, жара?
— Не думаю, — односложно роняет Кеша. — С той стороны рамка не звенит уже минут десять. Не идёт никто. Движение только по нашей половине площади.
Смотрю в гугле, что есть да-сяо:
Ничего не понимаю. Зачем нужен этот чин? Впрочем, понятно, что он выше обычного полковника, но ниже генерала.
Тем временем, высокий китаец в очках начинает о чём-то разговаривать с полицейскими на рамке, а к китайскому да-сяо присоединяется его более молодой товарищ с погонами нашего майора; рамка звенит два раза, когда они проходят сквозь неё на нашу сторону и направляются прямиком к нашим пограничникам.
— Странно. Оружия вроде не видно. Почему рамка звенела? — размышляю вслух, верчу головой по сторонам и натыкаюсь на разом осунувшееся лицо Кеши.
— Да ну… — бормочет он сам себе, наблюдая за парой китайцев. — Ну не может же он… А ведь это даже и не пограничники…
— Откуда знаешь?
— У них погранцы в системе МВД, — непонятно отвечает Кеша, коршуном всматриваясь в противоположную сторону площади. — А он не оттуда. Ну-ну…
Тем временем китайцы подходят к нашим пограничникам, и наш полковник, чуть удивляясь, обращается к подполковнику-переводчику:
— Спроси у него, а где Чжао?
Наш подполковник-переводчик открывает было рот, чтоб начать переводить, но китайский да-сяо, упругими движениями напоминающий Колобка, взмахивает рукой и качает головой, обращаясь к нашему полковнику:
— Сьпасибо, не нада. Я отличино панимаю. Вы будите господин паграничиный камисар?
— Так точно, — кивает в ответ наш полковник. — С кем имею честь? И почему нет господина Чжао?
Опуская смешной акцент да-сяо, который очень контрастирует с его холодным взглядом, история, рассказанная китайцем, сводится к следующему: господин пограничный комиссар Чжао отбыл на неопределённое время по делам службы, и данный господин, фамилией Гао, прибыл вместо него. И все возникшие в результате досадного недоразумения проблемы, для оперативности, с китайской стороны прямо сейчас готов порешать господин Гао.
— У нас нет проблем. — Абсолютно спокойно и где-то даже безразлично реагирует наш полковник. — Ваши граждане, не внесённые в список, на нашей половине, с оружием в руках. Это не проблема, а стандартная рабочая ситуация. Вас уведомляем во исполнение всех соглашений о СЭО.
Этого, впрочем, можно и не объяснять: наш старший лейтенант держит в руках стволы китайцев, один из подполковников (тот, который говорит по-китайски) — их документы, которые попутно просматривает (начиная при этом удивляться вот прямо в этот момент).
— Мы пригласили вас для совместного сопровождения этих лиц на территорию сектора четыре, — продолжает наш полковник. — И последующего оформления всех необходимых документов, включая ноту нашего МИДа. Задерживаем на сорок восемь часов; вы, видимо, в курсе?
Акцент из речи китайского да-сяо куда-то волшебным образом не то чтобы улетучивается, а становится гораздо более лёгким и больше не мешает воспринимать его речь серьезно:
— Я бы очень просил уважаемую сопредельную сторону, ввиду экстренных обстоятельств на нашей стороне, подробности которых не могут быть раскрыты сейчас, согласиться на любой вариант ускоренной процедуры оформления. — Выдаёт китайский колобок с четырьмя звёздами, удивляя наших чистотой речи, а меня — сложностью конструкций.
Кеша при этом смотрит на китайца так, как наш дворовой кот обычно глядит на птиц (имеющих неосторожность приблизиться к нему на ту дистанцию, с которой он уже может на них охотиться).
Эмоции Кеши — сплошное напряжённое, как струна, ожидание; в точности как у этого самого дворового кота.
— Господин старший полковник, — проявляет эрудицию в китайских званиях наш полковник, который, видимо, тоже не напрасно есть свой хлеб. — С уважением относясь к вашей просьбе, вынужден заметить: ваше предложение прямо оскорбляет меня, как офицера, поскольку вы, похоже, искренне считаете, что я могу пренебречь сразу всеми правилами, и писаными, и неписаными. Включая соглашения между нашими странами, имеющие на данное территории силу согласованного Законодательства.
— Какие правила сейчас имеет ввиду уважаемый господин пограничный комиссар? — немного хмурится «колобок», сканируя всю площадь, как будто что-то просчитывая.
Что не укрывается от Кеши, который продолжает бормотать себе под нос:
— Ну давай, ещё на прорыв тут пойди… Сержанты, дауны, где вы стволы держите?.. вернее, как… кто ж вас, с-суки, жизни-то учил… Не дай Аллах…
— Кеша, у тебя всё в порядке? — деликатно напоминаю о себе.
— Не понимаю пока, — откровенно признаётся Кеша. — Но мне очень всё не нравится. Это всё крайне не правильно.
— Почему?
— Вон слушай полкана… — Кеша кивает на нашего бритого полковника, который начинает отвечать китайцу:
— Во-первых, вы не являетесь официальным лицом Свободной Торговой Зоны. Зарегистрированным надлежащим образом и официально имеющим право на генерацию здесь каких-либо решений. С точки зрения легитимного процесса, конкретно вы тут — никто. Мы не можем работать с неустановленными личностями. — Наш пограничный полковник, общаясь с китайскими коллегами, наконец, начинает удивляться. Вижу, правда, это только я, но зато такое я вижу первый раз в жизни: человек удивляется сам себе. Это надо уметь. — Я бы мог согласиться, как вариант, с позицией пограничного комиссара сопредельной стороны. Но пограничником вы тоже не являетесь. Соответственно, и сопредельную, вашу, сторону представлять в качестве комиссара также не можете.
— Что это меняет? — вопросительно изгибает бровь китаец. — То, что я не являюсь пограничником?
— Это делает невозможным какой-либо иной разговор между нами, кроме моего вам личного уведомления. Плюс — вы ещё можете убедиться, что ваши граждане живы, здоровы, в медицинской помощи не нуждаются и по физическим кондициям для дальнейшего дознания либо разбирательства пригодны. — Снисходительно щурится наш полковник. — Вам знаком понятие «пограничной корреспонденции»?
— При чём тут это? — отвечает вопросом на вопрос китаец.
— Два варианта. — Рубит наш полковник прямо в лоб. — Первый: вы должны быть официальным лицом, допущенным к оперированию процессами на территории совместного объекта. О чём речь в вашем случае не идёт — либо на своей стороне оформляйте ваши бумаги, как положено. С последующей пересылкой нам по каналам МИД и пограничной корреспонденции, конкретно данной Зоны… Второй вариант: вы могли бы быть должностным лицом погранслужбы, вовлечённым в наш внутренний пограничный обмен информацией. Либо, хотя бы имеющим к нему доступ. Но и об этом речь тоже не идёт. Господин да-сяо, вы не являетесь официальным должностным лицом в данной ситуации. — Кажется, словами нашего полковника можно забивать гвозди. — И я не вижу оснований для какого-либо продолжения беседы, кроме как просто п