ачале это было регулярно по пятницам…
— А что, это проблема? — уточняю по пути в спальню. — Если по пятницам?
— Уже да. Традиционная наркология это уже рассматривает как зависимость. Однозначно. Если есть регулярность, которая ещё и сопровождается ритуалами… Да, Мелкий. Каждая пятница — это уже зависимость. Тем более что очень вскоре у него пятницы стали превращаться в ночи с пятницы на понедельник. Потом постепенно затекать на понедельник на утро… В общем, стали они бороться с алкоголем в итоге.
— Успешно? Я чего-то скептически отношусь к этому в нашей стране. Слишком большое социальное давление…
— Как ни смешно, успешно. Он даже вернулся в спорт. Уж не знаю, в какой роли: то ли во вторые составы, то ли младшим тренером, я не вникала… Бухать он бросил, но после этого ему всё припомнилось на работе. И вышло так, что он, с его высокой планкой уже необоснованных запросов, стал вылетать со всех работ.
— Интересно. А кто он по профессии? — Да аналитик какой-то по финансам… Из серьёзных компаний его стали вышибать, и он катился, катился, катился вниз, пока в итоге не стал работать бухгалтером за триста долларов по двенадцать часов в сутки. По самооценке это ему можешь сам представить как дало. А представляешь, как шикарно завыла его жена? — смеётся Лена. — С оттягом так, и с полным душевным удовлетворением: «Ты мне всю жизнь под откос пусти-и-и-иил!», — Лена явно кого-то передразнивает. — «Неуда-а-а-ачни-и-к! Никаких надежд не оправдываешь!»
— Это и есть пример внешнего локуса контроля?
— Он самый. Причём пример практически идеальный. Как иллюстрация идеальный, а не как модель отношений. Саму ситуацию, конечно, надо равнять… Ну вот. Денег у него не было. Потом настал третий этап в их отношениях. Деньги у него всё-таки появились: выстрелил какой-то его проект, и миллионы не миллионы, Мелкий, но десятки тысяч в месяц. После длительного периода полного безденежья.
— Весьма достойно, — уважительно качаю головой. — Просто снимаю шляпу.
— При этом он не пьёт. — Лена высоко поднимает вверх указательный палец. — Пашет, как зверь. Двое детей у них. — Лена смеётся и продолжает. — А знаешь что самое смешное? Как ты думаешь, жена стала меньше зудеть на ухо или нет?
— Судя по тому, как ты ржёшь, нет? Зудеть не перестала?
— В точку, — Лена давится от смеха. — А самое смешное в этой истории, что отношения между ними лучше не стали. Вернее, отношение жены к мужу… Жена как п-ела, пардон, так и не меняет курса. Хи-хи. Регулярно по три часа в день. Как п-ела с шести до девяти, так и п-ит. Вот он, классический пример того, когда один развивается и в своём развитии куда-то уходит. Причём к лучшему. А второй застывает в своём упорстве, ещё и с необходимостью серьёзной коррекции… Но я не о том. Как думаешь, этот брак ждёт что-то хорошее в будущем? Я, как психолог, там сделала всё, что могла.
— И?
— Но хотеть измениться должны оба. — Заканчивает Лена. — Отношения такая штука, что напрягаться надо обоим.
— Как по мне, то, что он и пить бросил, и по финансам в итоге всё порешал и прорвался… В наше время снимаю шляпу. К сожалению, в нашей стране даже что-то одно из двух удаётся далеко не всем. А чего он от неё не свалит?
— У них дочь очень сильно больна. И о разводе по причинам здоровья дочери не может идти и речи. Вот так.
— Интересно, — спохватываюсь, — но ты это всё к чему?
— Я это к тому, Мелкий, что если любить друг друга, то размеры не важны, — смеётся Лена. — Особенно квартиры. Тем более что жилплощадь у тебя не такая уж маленькая. Особенно для твоих детских лет. Чмок.
— Слушай, а мне вот другой сценарий приходит в голову, — улыбаюсь своим мыслям. — Этот вот мужик, о котором ты сейчас рассказываешь, он же за пятнадцать лет если бы хотел что-то изменить, наверняка бы что-то изменил? Значит, его всё устраивает? Мне в голову приходит аналогия с Бахтиным у нас на кухне. Помнишь, он сказал, что если народ смеётся в фейсбуке, но не выходит на улицы, значит, монархия всех устраивает? Может быть что и у них всё так?
— Не совсем. Я всё же знаю ситуацию изнутри.
— Ладно не будем спорить… всё равно каждый останется при своём мнении.
Утром прихожу к восьми утра стучусь в кабинет директрисы.
— Жанна Маратовна, здравствуйте, очень нужно с вами поговорить. На серьёзную для меня тему.
— Что случилось? — откладывает в сторону какую-то папку директриса. — Здравствуй.
— У меня изменились личные обстоятельства и мне бы хотелось поскорее развязаться с лицеем. Поможете? Что нужно, чтоб сдать весь курс экстерном?
— Ты знаешь всё до конца школы? — удивлённо спрашивает она. — О деньгах не говорю, сам понимаешь, такие усилия по организации комиссии даже мне, как директору, будут не бесплатны…
— Всего не знаю. Знаю только по тем предметам, с которыми мне жить и работать дальше. А всякие литературы с историями, хотел через вас договориться…
— … подводим итог. Первое, необходимо твоё заявление, но это самое лёгкое. Второе, я его рассматриваю лично; ну тут считай тоже договорились. Третье, создание экзаменационной комиссии. В нашем конкретном случае, в состав комиссии должны будут войти представители районного образования. — Директриса смотрит на меня. — Где я это заявление регистрирую. Возможно, лично мне удастся с ними договориться, чтоб они не присутствовали. Но гарантировать нельзя, поскольку не ясно, кого из них назначат. И готовиться всё равно нужно. Насколько я знаю, по гуманитарным у тебя…
— Вот это неожиданно, — присвистываю от удивления. — Вот это номер…
— А ты как думал? — серьёзно смотрит на меня директриса. — Экстернат является очень неприятным для всего образования феноменом. Я лично не сталкивалась, представь, вот за все свои годы. Но я давно в системе образования и уверенно прогнозирую действия всех по цепочке, кого придётся задействовать.
— А что в экстернате такого? В чём подвох? Обычные же экзамены, включая Единое Национальное Тестирование, проводятся исключительно силами педколлектива учебного заведения? Зачем в нашем случае представители вышестоящих организаций?
— Потому что сам факт твоего заявления о сдаче экстерном, во-первых, по процедуре доходит до министерства. До самого верха. Такой закон. Во-вторых, это же заявление является автоматическим сигналом: либо у нас появились слишком умные дети, которым просто тесно в рамках нашей Системы. Либо, школьная программа на уровне Министерства составлена настолько бездарно, что учащиеся сами берут на себя функции и школы, и гороно, и министерства; обучают себя сами, готовятся к экзаменам и в среднем образовании не нуждаются. — Директриса серьёзно смотрит на меня поверх очков. — Как следствие, не нуждаются в школе. Каждый такой вот случай расценивается как прямой вызов Системе образования.
— Ну да. А это уже угроза системе государственного управления, — я начинаю понимать. — Поскольку школа у нас не столько образовательное учреждение, сколько воспитательное. Хотя на вывесках мы этого не пишем…
— Саша. Я категорически не хочу ни слушать, ни слышать твоих последних сентенций. — Ледяным голосом говорит директриса. — Пожалуйста, цени сам факт того, что я с тобой сейчас об этом разговариваю. И пожалуйста, избавь меня от своих философских размышлений на темы мироустройства и всемирного заговора против десятого бэ.
— Простите-простите-простите, — миролюбиво поднимаю руки. — Меня занесло…
Всё равно каждый останется при своём мнении, зачем спорить.
— Гуманитарные я, конечно, могу и не сдать… Либо на них придётся так сосредоточиться и фокусно ими заняться, что траты времени и отходняк потом нивелируют все плюсы… Жанна Маратовна, а вот если бы я был вашим сыном. — Пробую начать с другого конца. — Вы бы, как моя мать, знали, что я силён в точных науках, включая химию; возможно, даже за пару курсов ВУЗа знаю. — А может, и не за пару курсов, добавляю мысленно. А за пару ВУЗов. — И мои личные обстоятельства сложились бы так, что мне бы было нужно как можно скорее окончить школу. Просто кровь из носу. Ещё допустим, вы были бы лишены возможности мне помочь лично, просто чтоб в качестве матери не подставляться на должности… А советом вы бы мне как помогли? Ведь с вашей высоты даже совет… — не заканчиваю фразу, предоставляя ей самой додумать окончание.
— Если бы я была твоей матерью, — смеётся директриса, — я бы в первую очередь из тебя вытрясла, что за срочность с экстернатом. Как мать, я бы вначале оценивала задачи, — продолжает смеяться она, вопросительно глядя на меня. — Ведь экстернат, видимо, всё же не цель, а инструмент?
— Ну, да… — После секундного размышления, не вижу причин от неё что-то скрывать. — Жанна Маратовна, причин три. Первая: я действительно знаю математику, физику, химию и биологию на гораздо более высоком уровне, чем требуется на выпускном экзамене.
— Именно поэтому ты не стал участвовать в олимпиаде? — директриса с любопытством подвигается ближе к столу.
— Да. Счёл, что это будет нечестным… Вторая причина: я не хочу терять времени больше, чем это необходимо. У меня сейчас есть более чем серьёзные основания торопиться, я о жизненном этапе.
— Которые наверняка вызваны третьей, главной причиной. — С улыбкой заканчивает за меня директриса.
— Точно. Я жду ребёнка и примеряю на себя роль главы семьи.
— Удивил. — Через целых две минуты полной тишины ошарашено признаёт директриса. — Если честно, считала тебя самым взрослым из всего лицея. По крайней мере, в этом году…
— Вы считаете, что у меня это по недомыслию и по неопытности? — настаёт моя очередь смеяться.
Директриса молчит в ответ, сочувственно глядя на меня.
— Жанна Маратовна, я очень тронут тем, насколько близко к сердцу вы восприняли мои личные обстоятельства, но даю вам честное слово: я полностью контролирую ситуацию и у меня всё в порядке. В вас сейчас просто говорит стереотип по отношению к моему возрасту. Спасибо огромное, — улыбаюсь, — но давайте вернёмся к совету. Буду за него очень благодарен.