— СЛР? Скорую?
— Да, — отвечает Лена сразу на оба вопроса и, выругавшись в сторону ещё раз в адрес каких-то несуществующих перчаток, зачем-то заглядывает «телу» в рот, вытирая после этого его губы рукавом.
Глава 22
После чего поворачивается ко мне:
— Ты сейчас чем-то можешь помочь? — она указывает глазами вбок, на бессознательное тело.
— Только диагностикой: там механические разрывы сосудов, — отвечаю. — Кислорода в крови мало, и уровень снижается. Сейчас вот кислородное голодание на…
Араб не даёт мне договорить, врезаясь с непосредственным любопытством:
— А где разрывы сосудов?
— Тут и тут, — обозначаю область сердца и показываю нужную зону головного мозга. — Про дыхание и кислород уже сказал.
— Так это вилы, — удивлённо сводит брови Араб, вопросительно глядя на Лену. — Или всё же есть варианты?..
— Без разницы, — хмуро роняет она. — Работаем. Что, ни у кого даже куска марли нет?
— В машине же чемодан, — с запозданием доходит до меня. — Твой!
Лена звонко хлопает себя по лбу и тут же протягивает мне ключи от машины.
Когда я возвращаюсь через пару минут с её «расширенной аптечкой» в руках, она извлекает оттуда и перчатки, и марлю, которые затем почему-то протягивает Арабу:
— На. Ваше тело. И у тебя здоровья больше.
Коллеги Араба, заблокировав входную дверь первым попавшимся камнем в открытом состоянии, стоят чуть в стороне от полицейских. Все пятеро курят.
Араб, ничуть не колеблясь, накрывает рот нападавшего марлей и приступает к сердечно-лёгочной реанимации (о которой в своё время так ярко написала Асель на фейсбуке в дневнике, причём примерно с этими же обстоятельствами).
Лена смотрит за работой Араба секунд тридцать, потом лезет в «чемодан» за второй парой перчаток, на этот раз уже для себя:
— М-да. От вас ожидала большего. — Она не конкретизирует, но понятно, что она имеет ввиду организацию Араба, а не его самого.
— Умеешь лучше — я за место не держусь! — удивлённо отвечает ей в перерывах между толчками в грудь «пациенту» Араб. — Я вообще психиатр! Да и профиль работы противоположный: где мы, а где реанимация…
Лена подвигает было Араба в сторону, но снизу, подчиняясь указаниям полицейских и коллег Араба, уже бегут сотрудники кардиологической неотложки: видимо, пока я ходил за аптечкой в машину, Араб как-то вызвал сразу профильную бригаду скорой. От Котлинского я знаю, что таких машин (и соответственно, бригад) в городе целых две, и чтоб по первому требованию срочно поиметь одну из двух на адресе, нужно очень постараться (читай — быть достаточно немелким сотрудником медицины либо членом сходу даже не скажу, чего. Видимо, Араб попадает под оба критерия).
Лена мгновенно уступает своё место бригаде скорой, здороваясь с усталым на вид, высоким и нескладным мужиком лет сорока пяти. Пока Лена скороговоркой сообщает ему детали предполагаемого диагноза, от скорой третий человек уже несёт носилки.
Араб делает знак своим сотрудникам и те, забросив стволы за спину и отодвинув бригаду «скорой», в мгновение ока перемещают нападавшего в машину скорой помощи. Один из кузетовцев так и остаётся в салоне «скорой» (не смотря на явно неодобрительные взгляды врачей). Второй прыгает за руль их машины и, врубив сирену, перестраивается перед «скорой»: в отличие от медицинского спецсигнала, машине «КУЗЕТ» дорогу уступят все.
От того же Котлинского знаю: не смотря на выделенные в нашем городе правые автобусные полосы, специально для общественного транспорта и «скорых», масса недобросовестных водителей, не смотря на прямой запрет, тупо занимает их в самое неподходящее время. Банальный вопрос дисциплины. И не раз в городских новостях были сюжеты о том, что «скорая» не может проехать быстро.
Видимо, со следующей впереди машиной «КУЗЕТ» этого можно не опасаться: эти, теоретически, и стрелять могут начать. Если что.
Араб собирает марлю, перчатки (свои и Лены), выбрасывает это всё в ближайшую урну и направляется к полицейским, отбрасывающим недокуренные сигареты при его приближении. Он перебрасывается парой слов с лейтенантом, фотографирует его удостоверение и нейтрально сообщает тем:
— Я вас больше не задерживаю.
— Только это всё херня, — говорит через минуту Лена, когда мы пересаживаемся все втроём в салон её машины. — Не вытянем. В смысле, не вытянут.
Араб молча кивает в знак согласия.
— Объясни? — прошу я, поскольку не понимаю подоплёки.
— С такими поражениями, этого типа не вытянут, — не очень охотно начинает пояснять Лена. — Лично мне кажется, что у него от какого-то спецпрепарата и сердце коротнуло, и мозги. По которым ты добавил.
— Там было без вариантов. — Не считаю нужным оправдываться либо испытывать какие-то эмоции. — Или он, или мы. Я его не мог отключить. Даже с высоты чемпионства в области.
— Я видела, — по-прежнему неохотно выдавливает из себя Лена, на которую, кажется, весь пакет отрицательных эмоций нахлынул только сейчас. Затем она поворачивает голову в сторону Араба, безмятежно сидящего на заднем сидении и тактично наблюдающего за нами без единого звука. — Слушай, а у вас есть варианты выяснить что-то об утечке спе…? — начинает она в сторону Араба.
— Ни малейшей возможности, — ровно и спокойно перебивает её Араб. — Я тоже было в первую секунду по инерции подумал в эту сторону. Но ты, видимо, не в курсе: сейчас регламент Совбеза, как бы тут поделикатнее, совсем не тот, что раньше. Могу сходу назвать три независимые службы, у которых может быть что угодно из этой группы. Причём, доступ к информации друг друга мы сейчас практически потеряли.
— Три конторы я тебе и сама могу назвать, и даже четыре. Если считать СЫРБАР за отдельную контору… Битва за портфели? — нейтрально спрашивает Лена.
— Она, — подтверждает Араб. — Но СЫРБАР же сейчас в составе…
— Теоретически, — теперь Араба перебивает Лена. — На самом деле, там свой аппарат, который чихает на Председателя Комитета и ходит напрямую то к ноль-второму, то к ноль-первому. Они же «присоединились» в полном составе, со своими правилами игры. У нынешнего Председателя точно не хватит пороху их в стойло поставить. Пока пытаются своими людьми пенсионеров замещать; но не даёт клановая инерция в направлении «навстречу». Она не способствует углублению контроля. А там ещё и за бюджеты писк, так что…
— А откуда ты это всё в таких деталях?.. — Араб непосредственно изображает в воздухе круг указательным пальцем.
Лена молча достаёт из нагрудного кармана своё удостоверение и, не глядя, подаёт его назад себе за спину. Араб едва мажет по её руке взглядом, но к документу не притрагивается:
— Ты же почётный сотрудник? Не при делах и не в штате?
— Фамилия, — Лена снисходительно смотрит на него в зеркало и убирает пластиковый прямоугольник обратно в нагрудный карман. — Ты фамилию бы прочёл, что ли?
— Да я в курсе фамилии! Точно, — кивает сам себе Араб. — Упустил из виду…
— Лен, ты не объяснила, что с тем телом не так и почему его, как ты говоришь, «не вытащат», — деликатно напоминаю о важной, но незаслуженно заброшенной теме.
— У каждого спецпрепарата такого плана есть своя побочка, — Лена с явным удовольствием переключается на «свою» волну. — Чаще всего, это сердце или микрокровоизлияния в мозг: там давление прыгает, словно сумасшедшее. Для начала. Если это то, о чём мы с твоим товарищем, — она кивает Арабу в зеркало, — дружно думаем, то людей, имеющих к таким препаратам доступ, подбирают по принципу очень тщательного отсева по состоянию здоровью. И доступ к самим препаратам имеют далеко не все, даже кому по должности положено: они дорогие и являются предметом очень строгой отчётности. Я вот лично даже не представляю, где они хранятся и какими нормативными документами контролируется расход.
— Сейчас в этом плане анархия, — хмурится с заднего сиденья Араб. — На сегодня, к спецфарме открыли доступ и армии, и кое-кому в МВД, и Комитету. Причём, если СЫРБАР считать в Комитете за государство в государстве, как ты говоришь, то ещё и его учитываем. Итого, четыре канала потребления. Ни один из которых нормально не отчитывается, ввиду сегодняшнего… расфокусированного управления.
— Да чего ты жмёшься, — подначивает его Лена. — Скажи открыто: двоевластие в Совбезе! Вернее, включая его.
— Давай я буду говорить только то, что хочу, окей? — подчёркнуто вежливо парирует Араб.
— Пардон, — смеётся Лена. — Занесло. Продолжай.
— У нас тоже есть доступ к этой фарме, — неохотно продолжает Араб. — И вот я именно по нашей ситуации, по аналогии, утверждаю: у ментов, армии и Комитета мы концов не найдём. Особенно с учётом текущих напряжённых отношений и независимых отчётов начальников служб параллельно ноль-первому и ноль-второму.
— А что у вас за химия?! — заинтересовывается Лена.
Она набирает воздух, чтоб начать что-то перечислять, но Араб неодобрительно сверлит её взглядом в зеркале:
— Ага, щ-щас!.. А ведь взрослая девочка. — Араб только укоризненно качает головой.
А я с удовольствием наблюдаю, как настроение Лены постепенно улучшается.
— И всё же, ты бы на мой вопрос доотвечала? — напоминаю о себе ещё раз.
— А-а-а, ну вы когда сражались, было видно, что он под химией. — Припоминает события в деталях Лена. — Потом ты ему в голову кулаком когда попал, он отключился, вот сердце у него после этого буксонуло.
— Подтверждаю, — киваю. — Я старательно приглядывался в процессе, куда его приложить. А он только «звенел», как струна, — не вдаюсь в детали, поскольку Лена в такие моменты уже понимает меня и так. — Если бы у него хоть где-то… или в сердце, или в печени, хоть какой-то намёк был, я бы в голову не бил.
— Почему? — теперь любопытством с заднего сиденья лучится Араб.
— Чтобы опросить потом, естественно. Я же сказал, что он мне сразу не понравился. Печень, сердце, или что там у него ещё могло бы быть, ему в реанимации как-то на время бы скомпенсировали, — поясняю ход своих мыслей. — И опросить его, худо-бедно, было бы можно. Тем более если видеть, врёт он или нет. А вот если повредить голову, как оно в итоге и произошло… Его здоровые почки с печенью на мои вопросы не ответят.