— Меняем тему. Я вот, кстати, думаю, что Мелкий где-то прав. В своём детском пристрастии к фэнтези, — задумчиво роняет Лена через десять секунд, поскольку Кеша нам всё не звонит, а заняться пока в машине больше нечем. — То «тело» ведь действительно как-то резко перестало привлекать внимание. Как повис на перилах и ремнях, так из фокуса внимания выпал, сама себя на этом сейчас поймала… Интересно, что это было.
— Я вас умоляю, — морщится Араб. — Ну хоть вы не впадайте в детский маразм. Конкретно в министерстве обороны, в силу специфики, особенно в головных дозорах, есть целая порода людей, которые "чуют" чужой взгляд. Исследования не проводились, но все, кто "рядом", знают: это реальность. Раньше, во времена совместных занятий и тренировок, я лично не раз и не два сталкивался с командирами головных дозоров, которые реально различают, смотрят на них сейчас или нет. Понятно, что не понятно, откуда оно берётся и как это тренировать; но само явление уже никак не уникально. Далеко не разовый феномен. Думаю, вполне возможны и уникальные способности по аналогии: неисповедимы дебри головного мозга. Мало ли, у кого какие таланты.
В этот момент звонит мой телефон, входящий звонок от Кеши.
— Звонил? — раздаётся в трубке его бодрый голос без каких-либо приветствий.
— Да. У меня небольшое приключение, звоню по просьбе Лены. Она просит трубку, — дисциплинированно ввожу его в курс. — Хочет говорить лично.
— Надеюсь, ничего серьёзного, — ворчит Кеша. — Давайте. Можешь на громкую включить.
— Мы не одни. С нами есть третий человек. Тот, с которым ты в своё время очень хотел пообщаться на его базе, а он тебя внутрь впускать не хотел. — Добавляю деталей в обстановку.
— Э-э-э, он тот, который как я? Или который как ты? — Кеша намекает на расу, технично выясняя, Араб рядом или Сом.
— Как я.
— А-а, этот нормальный, — резко успокаивается Кеша. — Включай на громкую.
Что я и делаю.
— Привет коллегам! — раздаётся на весь салон. — Чем могу? Денег нет, хааа-ха-ха, сразу на всякий случай.
— Денег ваших нам не надо, — философски поднимает и опускает брови, вздыхая, Лена. — И даже наоборот…
— СТОП. По делу. — Неожиданно серьёзно меняет канву Кеша, на что Араб с Леной наоборот смеются.
Лена иносказательно (явно имея ввиду тот момент, что разговор происходит по обычному телефону) описывает предполагаемое действие препарата. Каждые три секунды переспрашивая Кешу, понял ли он в точности, что она имела ввиду с точки зрения физиологии и биохимии.
Кеша оказывается необычно подкован в теме и схватывает почти на лету и почти всё. Удивлённый Араб на каком-то этапе даже врезается в разговор:
— Привет щиту с мечом. Слушай, а чего ты раньше не демонстрировал вот этого всего?.. — Араб щёлкает в воздухе пальцами.
Но Кеша опять оказывается на высоте и снова сходу улавливает витающее в воздухе:
— Привет щиту на третью руку. Или на другое место, гы-гы, поскольку две руки уже заняты дурацкими саблями… Так ведь а мы с тобой о чём крайний раз говорили?! О медицине, что ли?! Вы же с претензиями по процедурам попёрли, как на танке! Ты меня что, хоть о чём-то по этой теме спрашивал?! Или мне надо было на эту тему самому разговор перевести? Чтоб ты меня заценил не однобоко, а во всей красе? Моего несгибаемого интеллекта и разнообразного кругозора?
{Примечание.
Кеша намекает на эмблему службы Араба.}
— Согласен, логично, — дипломатично скругляет углы Араб. — Просто ты ж не медик. Удивился…
— Так ты б заехал, — снисходительно роняет Кеша. — В гости на Хоргос. Как я и звал, ещё тогда. Когда извинялся. Шашлык, сауна, беседка — всё в силе.
— Да то в следующий раз, точно не сейчас, — неожиданно смущается Араб.
— А я не про отдых. Я про дело. — Продолжает Кеша. — Если бы ты приехал, ты бы посмотрел, где я работаю. И КАК НАЗЫВАЕТСЯ ОБЪЕКТ, КОТОРЫЙ ТУТ СЕЙЧАС КЛЮЧЕВОЙ. — Кеша явно выделяет голосом последние слова.
Араб вопросительно смотрит на меня, на что уже я удивляюсь в ответ:
— Фармазавод! Китай, Дубай, мы! Ты что, газет и новостей вообще три месяца не читаешь?..
— Да как-то не до того было, — удивлённо признаётся Араб. — Ну тогда понятно, — говорит он уже в трубку. — Ладно, пардон, что врезался.
Убедившись, что Кеша всё понял в ярких деталях, Лена, опять же иносказательно, спрашивает его, можно ли как-то (не взирая на реалии) выяснить: не было ли несанкционированных либо подозрительных расходов препаратов интересных фармакологических групп. Которые она ему сообщит чуть позже. А расход интересен в рамках подразделений, которые Лена называет непонятными ребусами типа «степняков первого сектора» и подобного.
— Не вопрос, — солидно отвечает Кеша. — Именно вам — без проблем. Вот как определитесь с фармгруппами, так и подъезжайте кто-нибудь. Сюда и лично. Хоть и свои люди, но по телефону ж такая помощь не оказывается!.. Тут есть детали, которые надо… ну, вы поняли. Помогу, чем смогу. Но всё же не по телефону.
— Да спасибо огромное, — даже немного удивляется Лена. — Конечно приедем., я пока просто зондирую.
— Ну, считай прозондировала. Всем тогда привет, — раздаётся от Кеши. — У нас тут опять кое-что наметилось…
Кеша отключается, а Араб удивлённо переглядывается с Леной.
— Не думал, что так можно, — признаётся Араб. — Хотя, вы же из родной структуры, если формально.
— Он же из единички, — отрицательно качает головой Лена. — Совсем ничего общего. Просто лично знакомы. И кое-кто там в авторитете, — она кивает в мою сторону.
— Да я с ним тоже лично знаком! — не соглашается Араб. — Но я и не предполагал, что он может через что-то личное или ведомственное переступать ради личных отношений!
— Странно, а ведь ты психиатр, — ехидно и демонстративно удивляюсь уже я. Не отказывая себе в мелком удовольствии.
И не договаривая, что Кеша, видимо, тоже умеет быть разным. В силу профессии. В том числе, быть разным и с психиатрами.
Если бы не Лена здесь и сейчас, я б рассказал, в смысле, напомнил бы, Арабу, что именно Кеша, с макетом гранаты в руке, лично и без понуканий, добровольно занял одно очень интересное место на центральной площади Хоргоса в своё время. В одной крайне неоднозначной ситуации. Причём, «в плен» идти ему было никак нельзя.
Хотя-я, он вполне мог бы остаться за столом ресторана. Ни во что не вмешиваясь и вообще притворяясь хоть и китайским обывателем — до проверки документов всех китайцев на той площади дело бы явно не дошло. Сложись всё чуть иначе.
Но сейчас рядом со мной сидит Лена, потому Араб останется без напоминаний и иллюстраций: начни я вспоминать те детали вслух, Ленина проницательность наверняка поднимет вопрос — а где в этот момент был и что делал лично я.
А нервничать ей нельзя.
А нервничать она вполне может и ретроспективно, при упоминании одних лишь деталей моего прошлого. Проверено.
Глава 24
С комитетским Ерболу пришлось провести в пещере всё последующее время: «коллегу» обуял творческий зуд. И он опрашивал задержанных «таджиков» по кругу, не по одному разу, составляя какие-то таблицы (в которые заносил ответы и потом что-то сравнивал. Требуя затем к себе то нового, то предыдущего собеседника).
Таджиками, кстати, эти люди являлись только в чьём-то воспалённом мозгу: к таджикам их относит единственно делопроизводство Китайской Народной Республики (что с трудом, но было выяснено Ерболом через какое-то время). По факту же, их язык к фарси (и дари с таджикским, соответственно) близок так же, как сегодняшний казахский Астаны — к песням Махтум-кули: кое-что понять можно. Если знать… если много чего знать ещё.
Кстати, походу вспомнилось и название — сарыкольцы. Звучит никак не как фарси.
{Примечание.
Сары көл = Жёлтое озеро (каз.)}
Что-то о них в своё время рассказывали на Истории Языка на втором курсе, но в те годы Ерболу было не до науки: студенчество — пора свободная. Клубы, девушки… Когда он, припомнив теорию и уточнив кое-что у задержанных, выложил свои воспоминания и догадки комитетскому, то кивнул и через собственный терминал снёсся со своими: затребовал «поддержку» по предмету.
Комитетские коллеги, однако, его "прокатили", ответив через пару часов, что разбираться с языком придётся самостоятельно: тема не просто редкая, а уникальная. Их всего в мире три десятка тысяч человек, и все не тут. В общем, в своей стране ни одного специалиста ни по сарыкольскому языку, ни по хоть сколь-нибудь на него похожим, нет.
— А на него и нет похожих языков, я вам говорил, — буркнул Ербол после «сеанса связи» «коллеги». — Было же на втором курсе…
— Так а почему тогда их китайцы таджиками называют?! — горячился комитетский, тыча под нос Ерболу какую-то абракадабру в своём планшете.
— Говорите по-китайски? Читаете? Пишете? — уточнил Ербол, исподлобья глядя на собеседника.
— Более-менее, — снисходительно ответил тот.
— Тогда момент, — пожал плечами Ербол и высунулся из пещеры. — Позовите Чуня!
Через минуту в пещере появился боец головного дозора, говоривший на одном из диалектов Северного Китая, откуда были родом его предки.
— Чунь, почему в КНР сарыкольцев называют таджиками? — без предисловий врубил Ербол. — А то у нас разночтения, переходящие в разногласия.
— Вам заняться нечем? Йобнулись от безделья? — раздражённо удивился Чунь, не пылая пиететом к офицерским звёздам комитетского. — Потому что уезд называется Ташкурган-Таджикский! Округ — Кашгар, — продолжил диктовать Чунь комитетскому, поскольку тот принялся, не закрыв рта, быстро вбивать услышанное в какую-то программу связи в своём планшете. — Синцзянь — Уйгурский автономный район. Дайте сюда! — Чунь буквально вырвал из рук «туриста» планшет. — Переключите на китайский язык! — Ошалевший комитетский молча выполнил сказанное.
— У вас тут что, на том конце на связи кто-то шарящий? — чуть смягчился Чунь. — Вот!
В строке сообщения, Чунь отбил какую-то абракадабру: 塔什库尔干塔吉克自治县