– Никаких больше минуточек, – ответил он.
Полуденное солнце проникло за край светового люка и ударило прямо в лицо доктора Аддера. «А-а-а-а! – завопили персонажи его снов. – Нас застрелили, мы умираем!» Это было так, ибо сны и все их жители развеялись, когда Аддер открыл один глаз, снова закрыл и перевернулся на импровизированной подушке из марли и бандажей подальше от беспощадного солнца.
– Проклятое солнце, – пробормотал он. – Или это предвестник какого-то божественного проклятия? А, неважно.
Приподнявшись на локте, он осмотрел обнаженную фигуру спящей рядом девушки. Когда накануне вечером голова Паццо внезапно разлетелась на осколки, уровни адреналина и прочих гормонов в крови Аддера преобразовали шок от этого происшествия в неприкрытую паранойю, как это за ним и водилось. Аддер затащил юную шлюху на мотоцикл, вернулся за черные кованые ворота, закрыл их, уволок девушку в дом, запер переднюю дверь и, отступая в кладовую, где хранился весь хирургический инвентарь, заблокировал и все промежуточные двери одну за другой. Обезопасив себя таким образом, он придвинул две каталки к стене (в его голове возник неясный, предположительно инспирированный винтажными киновестернами из коллекции Бетрича образ – нападающие осаждают дверь последнего укрытия, а он прикрывается телом шлюхи, одновременно отстреливаясь из «магнума» калибра 0.44) и обнаружил, что, вопреки или благодаря этим фантазиям, совершенно неуместная эрекция спадать не собирается.
Но то было вчера ночью. Теперь стимуляторы и порожденные ими страхи вымылись, оставив по себе неприятный привкус на зубах и общее ужасное самочувствие. Он скинул простыни и потрепал девушку по ягодицам.
– Эй, – позвал он. – Давай вставай. Нас ждут великие дела.
«Особенно тебя», – мысленно добавил он не без злорадства.
Проститутка перекатилась с боку на бок и посмотрела на него. Ясные немигающие глаза указывали, что она уже некоторое время не спит, а просто неподвижно лежит рядом.
– Великие дела? – сказала она горько, словно тщательно обдумывала случившееся. – Я не ожидала, что ночь с великим доктором Аддером на поверку сведется к обычному перетраху на жестких, словно стальные слябы, каталках в захламленной кладовке.
Аддер потянулся и зевнул.
– А чего ты ожидала? Нет-нет, не утруждай себя ответом. Все вы, дешевые шлюхи, одинаковы. Вы ожидаете получить за свое почти девственное тело не только особые аналитические и хирургические услуги, на которые рассчитывает твой сутенер, но и, во-первых, головокружительную эротичную поездочку по Интерфейсу на прославленной машинке доктора Аддера и, во-вторых, райские услады секса в роскошном дворце доктора Аддера на холмах. И чего ты ожидала от него? – Он махнул рукой на свой полувставший член. – Думала, у моего хера глазки-бусинки, а раздвоенный язычок туда-сюда снует? Чушь собачья. – Он рассмеялся, перекатившись на спину. – И что, по-твоему, я тебе должен, задавака ты эдакая?
Девушка промолчала. Аддер покосился на нее. Казалось, она смотрит сквозь него на стену за его спиной. На лице шлюхи читалось странно удовлетворенное, словно после оргазма, выражение.
– Хотя прошла всего неделя или около того, – сонно протянула она, – мне кажется, что речь отличницы на выпускном вечере колледжа была в далеком-далеком прошлом.
Аддер ухмыльнулся:
– Все одинаковы. – Он покачал головой: — Все одинаковы. Тебе просто не хочется знать, насколько вы все одинаковы, а? – После нескольких повторов фраза будто наполнилась собственным зловещим, оторванным от буквального смысла, мощным значением. – Все, куда ни ткни, шлюхи Интерфейса твердят, что были отличницами в колледже, и, господи, наверняка ведь некоторые сами в это верят. А знаешь, почему вы все, чиксы, строите воздушные замки на фантазии о супер-пупер отличницах спорта и науки, душах компании и тыры-пыры?
Ее нетерпеливый взгляд скользнул по его лицу в предвкушении откровений.
– Ты действительно хочешь знать почему? – спросил он.
– Конечно, – она с трудом сдерживала дрожь в голосе. – Вываливай.
– Потому что, – выложил он, – для вас недостаточно из типичной тупой глуши Оринджа стать типичной шлюхой-лузершей в ЛА. Ваше падение, ваша деградация недостаточно глубоки. Вы все жаждете уникальности, тупые чиксы, охочие до саморазрушения, мечтаете грянуться с самой вершины на самое дно, в самую глубокую яму из дурацких передач Мокса, которые вас так заводят. Ну так слушай. – Он перешел на зловещий шепот: – Все вы одинаковы, в вас нет ничего уникального, всем вам не суждено стукнуться о дно, всем вам до него никогда в жизни не добраться, и в конечном счете ты тут не узнаешь ничего принципиально нового по сравнению с бытностью пустоголовой папочкиной курицы на длинных ножках там, в Ориндже.
На ее глазах проступили слезы.
– Ну, спасибо, – сказала она сдавленным голосом. – Умеешь утешить. И за это я тебе отдалась?
Уголок рта Аддера дернулся в легкой усмешке.
– Не переживай, – ответил он, – сделка для тебя по-прежнему выгодная. Сегодня я тебя пропущу через АДР, а завтра утром начнем работу над тем, что из него получится. Я даже предоставлю тебе выбор между общим и местным наркозом, если захочешь понаблюдать за процессом. Ты получишь то, ради чего сюда явилась. Просто цена окажется выше, чем ты думаешь, и ты потеряешь больше, чем рассчитывала.
– Наверно, ты искренне ненавидишь женщин, – ровным тоном проговорила юная проститутка, – раз так с ними обращаешься, да еще говоришь все это.
– Ха! – бросил Аддер. – Я люблю женщин. Я даю им то, чего они хотят.
– Всем?
– Нет. Конечно, нет. Только счастливицам, которые хотят того, что я могу им дать.
– Интересная разновидность любви. – Глаза ее уже высохли. – Ты даришь нам то, чего мы хотим, а нас это уничтожает.
– И даже более того. – Улыбка Аддера стала напряженной, трансформируясь в нечто иное. – Это иногда уничтожает меня.
– А такое случается?
– Однажды случилось.
– Вижу, ты вполне оправился, – горько ответила шлюха в подушку.
«Мать моя женщина, – с чуть преувеличенным недовольством подумал Аддер. – Было, конечно, прикольно, но пора за работу. А Паццо больше мне не поможет». Он яростным пинком толкнул соседнюю каталку к противоположной стене. Девушка едва не свалилась с нее задом вперед, но успела сохранить равновесие, когда каталка со звоном врезалась в стену. Она гордо посмотрела на Аддера, пока тот, свесив ноги через край своей каталки, натягивал рубашку.
Лиммит услышал, как позади произнесли его имя, и развернулся, щурясь под ярким солнцем Лос-Анджелеса. К нему с улыбкой трусил вдоль тротуара Друа.
– Ну вот и увиделись, – сказал социолог, догнав его и похлопав по плечу. – Как тебе ЛА при свете дня?
Мусорщики на миг повернули к ним бесстрастные, тронутые легким намеком на всеядность лица, затем возобновили свою деятельность по раскопкам смердящих куч: слой за слоем, как если бы то были страницы увлекательной книги или каталога.
– Неплохое местечко для поездки, – ответил Лиммит.
– У него имеются определенные достоинства, – с отсутствующим видом протянул Друа, занес его ответ в блокнот и спрятал обратно в карман.
– Если не считаться с угрозой погибнуть от пули.
– Ах да. Ты об этом. – Друа покивал. – Бедняга Паццо. Жаль, что ты не успел познакомиться с ним поближе; он был неплохим человеком. Я как раз возвращаюсь из Крысиного Города, поболтал про эту стрельбу кое с кем из моих связных. И прогулка получилась прибыльной, ведь кое-кто, гм, жаждет услышать добытые мной ответы. – Он усмехнулся и подмигнул Лиммиту.
– Ты к Аддеру идешь?
– Да, как и ты, думаю. Хорошо, что мы встретились, иначе вряд ли тебе бы удалось пересечься с Аддером. Он не любит, когда его отрывают от заключительных штрихов какой-нибудь операции. – Они достигли черных кованых ворот и остановились перед ними. – Можешь войти. Взамен я попрошу разрешить мне покрутиться вокруг да около, когда ты откроешь этот чемодан и покажешь Аддеру, что там.
Он постучал пальцем по чемоданчику в руке Лиммита.
– Согласен, – ответил Лиммит, глядя, как Друа нажимает большую кнопку звонка перед воротами. – По крайней мере сейчас.
Аддер услышал жужжание звонка, чертыхнулся, отложил инструменты, вытер руки и покинул операционную. Проходя через кабинет, он нагнулся и подцепил обломок кирпича из небольшой кучи. Подошел к окну и увидел внизу Друа с каким-то незнакомцем. Друа ему как раз и нужен был. Бросив кирпич обратно в кучу посреди кабинета, он спустился вниз, чтобы открыть ворота.
В молчании проведя их в кабинет, Аддер повернулся к Лиммиту:
– Бери кресло и подвигайся к столу. То, что на кресле, можешь сбросить на пол.
При этих словах у Лиммита свело желудок. Аддер переместился за стол. Лиммит дрогнувшими руками поднял с кресла стопку покрытых плесневым налетом журналов. «ЩЕЛКИ И ТЕЛКИ» значилось на верхней обложке. «ЖУРНАЛ, КОТОРОМУ ДОВЕРЯЮТ ЛЕСБИЯНКИ-КОПРОФАГИ!» «Господи, – только и подумал Лиммит, перетаскивая кресло через кабинет к столу и садясь рядом с Друа. – Меня как раз прижало в туалет». Тонкая, очерченная словно лезвием скальпеля фигура Аддера в белом лабораторном халате господствовала над тесным кабинетом, как если бы ее проецировали откуда-нибудь извне. От Аддера веяло властью и силой.
Расположившись в своем кресле, доктор рассеянно провел скальпелем по столешнице. Новый порез пополнил собрание себе подобных.
– Итак, – сказал он, не глядя на Друа, но явственно обращаясь к нему с таким видом, словно на потолке его что-то крайне заинтересовало, – что новенького?
– В целом, – начал Друа, – все стабильно. Я могу с достаточной уверенностью прогнозировать, что интерес к услугам ампутанток останется на нынешнем уровне, с возможными колебаниями в летние месяцы по части генитальных модификаций, джанки-боллинга, а также…
Кажущееся спокойствие Аддера взорвалось изнутри.
– Тупоголовый ублюдок! – заорал он, метнув скальпель в сторону Друа. Скальпель ударил в стену напротив и застрял там, дрожа в такт словам Аддера. – Думаешь, меня сейчас именно это интересует? Бога ради! Моему гребаному помощнику, моей правой руке, вчера вечером снесли башку в двух футах от меня, и все, что ты берешься сказать по этому поводу, – это что оринджевские гондоны так и будут этим летом яйцами наперебой трясти?