Она поднялась. В углу торчала коробка с его одеждой, словно упрашивая себя выбросить. Мэри некоторое время глядела туда, потом развернулась и, не коснувшись коробки, вышла в коридор.
Когда Лиммит вернулся, в Лос-Анджелесе спустились сумерки. Он вышел из переулка таким же, каким был, лишь с немного более задумчивым выражением лица. Друа ждал его, подпирая стену.
– Пойдем, – позвал социолог, закончив отгребать ботинком последнюю порцию мусора с круглого участка тротуара. – Надо тебя представить проводнику.
– Проводнику? – повторил Лиммит. – А… да. О, извини, замотался. Я немножко не в себе. Как спускаться будем?
Друа наклонился, подцепил большую металлическую крышку за край и откинул. Открылась цилиндрическая дыра. В дыру уходила приваренная к стенке лесенка.
Из неведомых бездн под переулком сочился слабый свет.
– Сюда, – простер указующий перст Друа.
Лиммит пролез в дыру и начал спускаться; поднимая голову, он не видел ничего, кроме подошв Друа, который лез за ним следом. Потом наверху звякнула крышка, которую Друа установил на место.
Спустя меньшее время, чем ожидал Лиммит, они оказались в комнатке с низким потолком, к стене которой был приварен другой конец лесенки. В тусклом желтом свете какой-то газовой лампы проступили мертвые ржавеющие переключатели, циферблаты, панели и диски. И еще стала видна девушка, сидящая, скрестив ноги на полу, рядом с лампой. Друа спустился в комнатку и, выбившись из сил, привалился к стене.
– Это тут? – спросил Лиммит.
– Не совсем, – ответил Друа, отдышавшись. – Это что-то вроде проходной. Сам Зумпф гораздо ниже.
Он махнул рукой в сторону девушки, которая наблюдала за ними молча, с жадным интересом.
– Знакомься: Бандита, принцесса вестсайдских канализационных цыган. Она отведет тебя к Посетителю.
Лиммит пригляделся к девушке; та поднялась и пересекла разделявшее их небольшое пространство.
– Привет, – произнесла она низким, притворно зловещим голосом. У Лиммита возникло впечатление, что эта барышня с равным удовольствием бы его оттрахала или сожрала (в буквальном смысле). Или сначала бы оттрахала, а потом сожрала. Вид у нее был какой-то детский, глаза и волосы – темнее вакуума, а кожа белая, бледная, почти фосфоресцирующая; от постоянного пребывания в подземелье, догадался он, серые тона в ее облике исчезли. Зубы напоминали зубцы маленьких десертных вилок. Девушка была одета в обычные для ЛА джинсы и кожаные ботинки, и от того же постоянного пребывания в канализации одежда выглядела поношенной, затертой до блеска.
– Привет, – откликнулся Лиммит, не найдя другого ответа.
– Здесь, – продолжил Друа, – мы расстанемся. Постараюсь встретить тебя на улице над этим местом, когда будешь возвращаться.
– Шевели ластами, – сказала Бандита, ухватив Лиммита за руку и пробежавшись пальцами к предплечью. – Мне не терпится поскорее в Зумпф вернуться. С тобой, ага.
– Как? – спросил Лиммит. – В смысле, как мы отсюда дальше спустимся?
Он не видел никаких выходов из комнаты, за исключением круглой дыры в потолке. Бандита подтолкнула его к стене, на которой было оттиснуто:
«УПРАВЛЕНИЕ ВОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
ОКРУГА ЛОС-АНДЖЕЛЕС.
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!»
Девушка стукнула по стене ногой, секция провернулась, разлетелись хлопья ржавчины, открылся чернильно-темный проем.
– Вперед, – пригласила она, убирая руку. – Я после тебя.
Лиммит перенес одну ногу через порог и осторожно пошарил ею там.
– Э-э, – промямлил он, – но… там же нет пола.
– Ты просто зажми нос, – рассмеялась девушка, – и прыгай.
– Ты что, сдур…
Лиммит развернулся и получил удар в живот, предназначавшийся его заднице. Споткнулся и улетел в черный проем спиной вперед. Глядя, как удаляется желтый прямоугольник света комнаты, из которой его только что выбросили, он увидел летящую следом в позе парящего орла девушку, подобную хищной птице, с улыбкой яростного наслаждения на лице. За ее спиной нарисовался Друа: социолог выглядывал из комнаты, держа газовую лампу и крича Лиммиту вдогонку что-то непонятное. Лиммита замутило от резкого прилива крови к голове, дыхание сбилось, прямоугольник желтого света закрутился, улетел вверх, пьяно вихляя, сжался в желтую визитную карточку, потом в игольное ушко… и исчез. Снизу шел поток теплого, резко пахнущего воздуха, слишком быстрый, чтобы Лиммит успевал ловить его. Полная темнота повергла его в панику; ощущение летящей за ним следом девушки, однако, сохранялось.
Спустя несколько истошных ударов сердца он врезался во что-то мягкое и влажное. Инерция столкновения увлекла его глубоко к центру неизвестной массы; затем, когда энергия поглотилась, Лиммит медленно всплыл через губчатую толщу к ее поверхности. Вокруг расходилась дрожь от столкновения тела девушки с той же массой. Вспыхнула лампа; Лиммит обнаружил, что девушка безумно ухмыляется ему из центра маленького кружка электрического света.
– Неплохой аттракцион, а? – проговорила Бандита.
– Господи, – вымолвил он, озираясь. Они стояли по колено в небольшом море, покрытом грязно-белой пористой массой. – Что это за штука?
– Сточный студень, – ответила Бандита. – Он тут везде, в подземельях Зумпфа. У нас тут был парень, его Джесс звали, реально башковитый тип, много всякого знал по науке и технике. Его папаша на Севере раньше работал, с какими-то научниками, а потом все бросил и спустился сюда. Джесс говорил, студень – это какой-то коллективный организм, вроде медузы, хотя медузы, я тебе так скажу, куда противнее. Джесс говорил, студень завелся в каком-то месте на Севере, которое называлось «Аляска», потом его занесло сюда, он постепенно скопился тут, в водопроводе, ну а оринджевские перестали им пользоваться. Студень ничего такого плохого не делает, просто плавает туда-сюда, в основном растет, ну, иногда умирает. Иногда его тут нет, а ты думаешь, что он есть, когда прыгаешь с яруса на ярус и ломаешь себе ногу или что; так Джесс и погиб, его размазало в кашу. Но некоторые говорят, студень специально с ним так поступил, сучара.
Лицо Бандиты на миг омрачили горькие воспоминания, затем печаль стерлась.
– Слышь, – предложила она, – а давай трахнемся? Лучше места, чем студень, не найти, говорю тебе. Он реагирует на тепло тела, Джесс называл это термотропным эффектом. Реальность ускользает, а тебе тепло, хорошо. Ну как, хочешь?
Она прыгнула на него, обхватила руками за талию, сбила с ног и опрокинула в студень. И осталась лежать сверху, глядя на него. Хватка девушки показалась Лиммиту чудовищно цепкой.
– А у меня есть выбор? – уточнил он.
Ее смех докатился, казалось, до самых дальних уголков Зумпфа. «Беспринципный я типок, – подумал Лиммит. – Такими темпами мы до Посетителя никогда не доберемся». Руки Бандиты вынырнули из-за спины, потянулись к пряжке его ремня и принялись за работу с ловкостью, выдающей значительный опыт.
– Боже, – пропыхтела она, – так бы тебя и съела с потрохами. Вы такие прикольные там, наверху.
Что-то в темноте заставило Лиммита вздрогнуть.
– Это у нас такая сексуальная поза или ритуал, имитирующий рождение?
– Заткнись. Я найду чем более полезным твой ротик занять.
Вокруг колыхались ее телеса, озаренные призрачным сиянием лампы, которую девушка установила позади, на горке студня. «Как ей удается двигаться так быстро?» – поразился Лиммит. Теплолюбивая масса извивалась под ними, краем глаза он видел темные пятна их одежды в белом море, постепенно уплывающие в сторону по мере того, как с противоположного направления накатывала рябь.
– Мпфф, – просипел он, пытаясь высвободиться из оков плоти низовички.
– А как тебе это, верховод? – выдохнула девушка ему в ушную раковину и вонзила туда же мелкие острые зубы.
Где-то далеко прозвучал хлопок, похожий на взрыв. Лиммит на миг озадачился, потом решил не обращать внимания, и тут следующим хлопком разнесло лампу. Лиммит вскочил, отпихнув припавшую к нему Бандиту.
– В нас кто-то стреляет! – вскричал он. «Господи, – пронеслось в голове, – неужели киллер и сюда добрался?»
Он ощутил, как Бандита поднимает голову и – в полном мраке – оглядывается.
– Фак, – уныло протянула девушка. – Опять этот мудак Виктор.
Лиммит вырвался и метнулся по поверхности студня, туда, где в последний раз видел свою одежду. Новый выстрел. Оттуда, где только что стоял Лиммит, полетели клочья студня.
– Виктор! – завопила сердито девушка. – Перестань, придурок!
Глаза Лиммита приспосабливались к темноте; он теперь различал пятна одежды на слабо люминесцирующей поверхности студня.
– Сюда! – позвал он Бандиту. – Сваливаем!
Он попытался натянуть штаны, стоя на одной ноге, но студень тянул в сторону, и Лиммит потерял равновесие. Очередным выстрелом продырявило взметнувшуюся в воздух пустую штанину.
– Ну ладно, Виктор, – снова заорала Бандита невидимому стрелку, – хрен тебе в жопу теперь, а не минет!
Перекатилась к Лиммиту, который лихорадочно пытался сидя обуться, собрала свои одежки.
– Пошли, – бросила она, – нет времени с этим говнюком залупаться.
Лиммит, с трудом балансируя, двинулся по имевшей консистенцию зефира поверхности следом за двумя бледными лунами ее ягодиц. Девушка соскользнула по закруглявшемуся краю горы студня и босыми ногами стукнулась о бетонный пол футах в шести от вершины. Лиммита снесло на пол рядом с ней.
– Руки вытяни, – сказала Бандита. Лиммит повиновался и принял охапку ее скомканной одежды. Заскрипел ржавый металл, из пола ударил косой луч света. Проявились плотные маленькие груди, блестящие от пота; девушка опустилась на колени рядом с потайным люком.
– Вниз, – скомандовала она. Он заглянул туда, увидел в нескольких футах внизу пол, сбросил ее одежду в люк и протиснулся сам, держась руками за край пола уровнем выше. Бандита без труда спрыгнула рядом, и люк захлопнулся. Им на головы посыпались ржавые хлопья.
– Сюда он за нами не пойдет, – сказала она. – Он знает, что в тесном пространстве я ему яйца оторву.