Он заслышал приглушенное неразборчивое бормотание незнакомых голосов и ринулся в кабинет. Лиммит воткнул один из множества найденных на складе портативных телевизоров в кабельную розетку и включил его. На экранчике дурашливо хихикала телесемейка из какого-то ситкома. Аддер расслабился и стал рассеянно наблюдать за мерцанием светодиодов. «Блин, – подумал он, – нельзя же так психовать на ровном месте. Пока что поводов терять власть над сфинктером нет, что бы там ни пророчила Цзин-Страстотерпица».
Он ступил в комнату, взял Мелию за руку и положил ее на перчатку. Лицо девушки снова озарилось мечтательной улыбкой, тонкие пальчики забегали по металлической поверхности. Боевая электроника ЦРУ продемонстрировала ему проекцию женского образа Мелии.
«Готова?» – спросил он у проекции.
«Да, – ответила та, зардевшись, точно юная невеста, – если готов ты».
– Вот, – сказал Аддер, бросая Лиммиту рулончик лейкопластыря. И аккуратно уложил Мелию в кресло.
Лиммит молча поднял телевизор и поставил на пол рядом с нею. Примотал лейкопластырем руку и предплечье девушки к телевизору, окружив петлями ящик и фигуры на экране. Аддер устроился в другом кресле, рядом с Мелией. Лиммит быстрыми уверенными движениями примотал свободную руку девушки к холодной перчатке.
– Готово, – сообщил он, распрямляясь. – Вперед полетим мы, в неведомую серь[10].
– Еще нет, – сказал Аддер, принявший горизонтальное положение. Вытащив из кармана черный футлярчик, он протянул его Лиммиту: – Знаешь, как вводить?
– Конечно, – ответил Лиммит, расстегивая футлярчик. – Вообще-то у меня обширный опыт с цыпочками.
Он вынул шприц и проткнул иглой герметизирующую мембрану одной из пробирок. Подождал, пока бесцветная жидкость не наполнит шприц до нужной отметки. «Тут хватит целую армию, – подумал он, – в электронную башку Мокса снарядить. Но не меня, – решил Лиммит. – Только через мой труп».
– Сначала ей, – приказал Аддер, – потом мне.
Лиммит отыскал вену на согнутой руке девушки, привязанной к перчатке. Опорожняя шприц, он молча наблюдал за ее блаженным лицом и сомкнутыми веками в ожидании какой-то реакции. Ничего не произошло. Он снова наполнил шприц и повторил процедуру на телесной руке Аддера.
– Подействует через считаные минуты, – произнес Аддер. Голос его уже слабел, словно то, что одушевляло его изнутри, неторопливо удалялось. Его взгляд остановился на экране телевизора. Мотки лейкопластыря не мешали видеть, что транслировавшаяся до этого передача закончилась и финальные титры уже бежали по экрану.
– Эй, – слабо окликнул Лиммита Аддер, казалось, с расстояния в несколько миль, и улыбнулся. – Я тут кое о чем подумал. Как раз Мокс с ночной проповедью выступать должен. Мелия показала, что его в это время никто не контролирует и графику тоже. Если он сам не отключится, все представление покажут по телику в прямом эфире, всем, кто на кабеле… – Голос Аддера оборвался, затем, после явственного усилия, зазвучал снова: – Вот это эпичненький приход получится. Не пропусти…
Его глаза закрылись.
«Угу, – сказал себе Лиммит. – Твой дебют на ТВ, возвращение из могилы». Он нашел еще один переносной телевизор и вытянул провод в коридор, где устроился на стуле у перил. Он вдруг сообразил, что его мочевой пузырь разрывается от натуги – почки уже переработали импровизированную трапезу из консервированных фруктов и сока. Наверное, это от нервов. Лучше сейчас сходить отлить, пока хуже не стало.
Он встал и огляделся. В ЛА ему еще ни разу не довелось воспользоваться нормальным туалетом. Вероятно, поэтому-то на улицах так и воняет. «Ну и хрен с ним», – решил Лиммит, сделал шаг к перилам и расстегнул ширинку.
«Сколь величественна сия фигура, – подумал он презрительно, наблюдая за первыми каплями. – Верный, ни на что больше не годный страж главного творца уродов во всем ЛА, предпринявшего решающий рывок к славе посредством наркотика, коему дано его имя. Телохранитель в ожидании атаки крайне маловероятных врагов. Надо было самому пробиваться в штаб-квартиру Мокса в Ориндже, орудуя складным ножичком: по крайней мере, для самооценки полезнее. Трусливый ты мудак, Лиммит», – горько размышлял он, созерцая распростертую аркой в полумраке золотистую струю.
– Эй, ты, мудак! – раздался чей-то возмущенный вопль с первого этажа. – Ты чё на меня ссышь?
Лиммит в панике подавил струю, схватился за перила и глянул вниз. Оттуда на него исподлобья, из-под мокрой шевелюры, уставился какой-то крысоед. У незнакомца тут же отвисла челюсть, словно он узнал Лиммита по описанию. Мгновение крысоед стоял как вкопанный, потом рука его дернулась к небольшой коробке с антеннами на поясе.
«Рация», – подумал Лиммит, и абсурдная мысль догнала эту: «Господи, а они хорошо организованы».
«Шевелись!» – завопило что-то внутри. Он цапнул прислоненную к стулу винтовку. Оружие так и осталось незаряженным; он выхватил из кармана обойму, стал засовывать ее задом наперед, сикось-накось, прежде чем наконец вставил на место.
Придурок-крысоед с рацией успел уже поднести коробочку к лицу, когда Лиммит первым выстрелом вышиб ее, оторвав незнакомцу заодно и бóльшую часть пальцев на руке. Крысоед грянулся на колени, завизжав от боли и шока.
Лиммит перекинул винтовку через плечо на ремне, утвердился на перилах, сбросил ноги на ту сторону, повис и спрыгнул вниз. Приземлился он неудачно, расшиб ноги и задницу. Не обращая внимания на боль, схватился за винтовку, подобрался к раненому и уткнул ему ствол под подбородок.
– Та-ак, – резко выдохнул Лиммит, задрав стволом голову крысоеда. – Кто еще знает, что ты здесь? Отвечай честно и сохранишь башку на плечах.
– Никххто, – прохрипел крысоед. Глаза его исступленно закатились. – Мы тут уже все… обшарили. Я просто… подзарядиться отошел. Честно.
Он разжал здоровую руку: на ладони лежало несколько капсул. Красная облатка частично расплылась от пота.
– Отлично, – сказал Лиммит, отводя винтовку в сторону и оставляя ее болтаться на боку, – в таком случае тебя никто не надумает искать.
С этими словами, прежде чем другой успел шелохнуться, Лиммит опустил руку за голенище сапога, выхватил нож и воткнул крысоеду в горло. Хлынула кровь, унося булькающий вздох ужаса. «Нет смысла рисковать и стрелять еще раз, – подумал Лиммит. – Наверняка подумают, что это кто-то из маньяков на крыше развлекается. Надеюсь, что так».
Он поднялся по лестнице обратно, прислушиваясь к последним корчам и хрипам умирающего. Адреналиновая волна прокатилась по телу. «А ты, сука, умеешь быть жестоким, – сказал он себе. – Доволен? Прикончил ни в чем не повинного бедолагу». Ему вспомнился капрал по кличке Отброс.
Глаза доктора Аддера медленно раскрылись и посмотрели на него из комнаты.
– Что… это… – прошептал он с расстояния, по ощущениям, нескольких световых лет, – было… шум…
Глаза снова закрылись.
«Ничего не пропускает», – впечатлился Лиммит.
– Сладких снов, доктор, – ответил он и снова покинул комнатушку с двумя бессознательными обитателями.
Он уселся на стуле в коридоре и прислонил винтовку к перилам. Утер с тыльной стороны руки пятно крови и подумал, что теперь можно и отдохнуть от трудов убийцы, повтыкать в ящик. Хорошенькая прелюдия к проповеди. Он поставил телевизор на полу между ног, включил и откинулся на спинку стула. «Надо же, – размышлял он, – в ЛА и Ориндже столько болтают про Мокса, а я так ни разу и не сподобился послушать его. Посмотрим наконец, что собой представляет Его Серейшество. Прощальное шоу, последний шанс причаститься благодати. Аддер, ты это можешь. Вперед, вали его».
«Я, наверное, с ума схожу», – подумал он, и при этой мысли картинка на экране постепенно сфокусировалась.
Передача уже началась. Звук у телевизора почему-то не работал. Но даже беззвучный образ древнего, невероятно могущественного седовласого проповедника разом приковал Лиммита к месту. Он уставился в экран, читая слова по губам, потом насилу отклеился от стула, задрожал всем телом – сердце панически забухало в груди, – наткнулся на перила, схватился за них побелевшими пальцами, выблевал в несколько мощных приступов; блевотина оросила валявшийся на первом этаже труп крысоеда; соленый пот, стекая по лицу в уголки рта, смешался с ее мерзким кислым привкусом.
Еле живой, Лиммит развернулся и снова уставился в телевизор. Он в первый раз за всю жизнь так перепугался. Он испугался чего-то страшнее смерти.
– Это он, – прошептал Лиммит, чувствуя, что голос вот-вот сорвется в паническое вибрато. Перед мысленным оком полыхнул образ: лицо, глядящее на ребенка-Лиммита из вертолета. Он завертелся на месте и подскочил ко входу в кабинетик, где лежали без чувств Аддер с девушкой. – Это он! Гэсс! Мой отец!..
Он влетел в кабинетик и упал на колени рядом с креслом Аддера.
– У тебя ни шанса нет, – забулькал он в неподвижное лицо. – Он изобрел… Гэсс, мой отец, придумал эту штуку, разве ты не понимаешь… – Он затрясся и с трудом поднялся на ноги. «Господи Иисусе, – подумал он, – держи себя в руках, блин».
Он посмотрел на экран телевизора, к которому была лейкопластырем примотана рука Мелии. Ленты перекрещивались на лице Мокса/Гэсса. «Мой отец, – подумал Лиммит; первый приступ паники улегся, оставив бурные подспудные течения страха. – И только я, из всех, мог его узнать. Неудивительно, что он пытался убить меня». Лиммит надеялся, что еще не поздно остановить Аддера.
Он вытащил из сапога нож и склонился над лентами лейкопластыря, пристегнувшими Мелию к перчатке. Как только Лиммит коснулся пластыря кончиком лезвия, от перчатки пошел надсадный писк и металлические пальцы сжались в кулак. Лиммит увидел красные точечки сенсоров, похожие на пятнышки крови; они медленно наливались светом изнутри. Он отвел нож и попытался перерезать им ленты на другой руке Мелии, привязанной к телевизору. Перчатка снова пискнула и приподнялась с кресла. Лиммит отошел к противоположной стене, нагнулся к кабельной розетке – с тем же результатом. Он понял, что какая-то часть подсознания Аддера продолжает следить за происходящим. Электронный цепной пес. «Если я попытаюсь его задержать, – подумал Лиммит, – мне крышка». На экране телевизора лицо отца исказилось и пошло волнами, точно в жарком мареве. Аддер и Мелия явно уже далеко забрались.