Он ничего не замечал вокруг, погружаясь в бездну своего счастливого сознания.
И когда его хриплые стоны слились с криком Тони, Вилентьев на мгновение забыл о том, что он, майор, старший следователь Областного Управления внутренних дел, стоящий на страже правопорядка и обличенный властью вершить правосудие. Он практически всё забыл, пусть даже это забытье длилось всего несколько секунд.
Лежа на диване рядом с женой, Иван Викторович, опустошенный и счастливый, смотрел на белый потолок. Какого хрена он гонялся все эти годы за Парашистаем и за остальными преступниками? Как много он потерял? Надо было бежать домой и любить женщину, которая только что подарила ему счастье. Надо было уходить с работы рано. Каждый день. Приходить домой и каждый вечер, и каждую ночь, любить жену до потери сознания.
Это ведь так просто!
Где же он был всё это время!?
Зачем он жертвовал этими мгновениями? Ради чего?
Иван Викторович вяло перебирал мысли в голове, когда почувствовал, что пахнет горелым.
— Ой, — взвизгнула Тоня, — у меня же курица горит!
Она вскочила и, как есть, без халата, бросилась на кухню. Вилентьев проводил её взглядом, заметив рыхлые целлюлитные бедра, бесформенную попу и отсутствие талии. Сморщившись, он медленно сел и натянул брюки. Может, поэтому он жертвовал этими мгновениями?!
Голова немного кружилась — и от алкоголя, и от пережитого удовольствия.
Да, конечно, он тоже виноват в том, что Тоня стала такой толстой коровой. Он прекрасно знал, что когда мало двигаешься и много ешь, переживаешь и волнуешься, то быстро набираешь вес.
Надо будет поговорить с ней. Сядет на диету, походит в спортивный зал на аэробику и похудеет.
И всё снова станет таким, как и три года назад.
До того, как в его жизнь пришел маньяк-убийца Парашистай.
Авдей — высокий симпатичный парень — вежливо поздоровался и вопросительно посмотрел на мать. Лида показала ему на стул и сказала:
— Это моя подруга по институту. Мария Давидовна. Она хотела поговорить с тобой.
— Очередной мозгоправ? — парень широко улыбнулся, посмотрел на доктора Гринберг и продолжил. — Мама думает, что я параноик и пытается с помощью врачей доказать мне это.
Мария Давидовна улыбнулась в ответ. И ответила:
— И да, и нет. Я, действительно, работаю, как ты выразился, мозгоправом, и я тоже знаю, что в ближайшие годы наступит конец света. Правда, я к этому не готовлюсь, потому что не хочу остаться одной из последних. Я согласна, что пережить всех можно, но зачем? Впрочем, сейчас это не главное. Я хочу тебя спросить — каким, по твоему мнению, будет апокалипсис?
Авдей сел на стул и придвинулся к столу. Он явно заинтересовался. Боковым зрением Мария Давидовна видела, как изменилось лицо Лиды, которая совсем не ожидала этих слов от неё.
— Я думаю, что вариантов достаточно много. От ядерной войны до падения астероида, от солнечной вспышки до банальной вирусной инфекции, которая приведет к пандемии, — Мария Давидовна говорила, смотрела в глаза Авдею и, когда поняла, что парень готов к общению, закончила, — и мне интересен именно этот момент, какой вариант конца света произойдет в ближайшие годы?
— Да, вариантов много, — спокойно ответил Авдей, — но самый близкий и самый реальный — это Йеллоустоун.
— Йеллоустоун? — нахмурилась Мария Давидовна, вспоминая всё, что знала. — Это, вроде, национальный парк в США?
— Да. И это гигантская кальдера дремлющего супервулкана. Извержение этого вулкана и станет отправной точкой апокалипсиса.
Заметив заинтересованность на лице собеседницы, Авдей заметно оживился и стал рассказывать.
— Мы привыкли, что вулкан — это такая конусовидная гора, из которой вытекает лава и поднимается вверх огромная туча из пепла и дыма. Но есть и другие варианты вулканов, — плоские и огромные по площади. Их около двадцати на Земле и большая часть находятся на дне океана. Самый опасный из тех, что находятся на поверхности — Йеллоустоун. Размер кальдеры — семьдесят на пятьдесят километров. Сейчас там национальный парк, горячие гейзеры, красивая природа и тысячи туристов. Когда произойдет извержение, — Авдей выделил первое слово в предложении, как бы акцентируя внимание на том, что это произойдет обязательно, — то это будет похоже на взрыв такой мощности и силы, что практически сразу две трети североамериканского континента будут уничтожены.
Парень замолчал, словно хотел оценить реакцию женщин на его слова. Заметив интерес в глазах Марии Давидовны, и обреченность на лице матери, он продолжил:
— И, будьте уверены, ученые и политики в Соединенных Штатах знают об этом. Там создан целый институт, который следит за состоянием супервулкана, и там работает Научный совет при Президенте США по этому вопросу. Они давно готовятся к Армагеддону, — усмехнулся парень, — правда, думаю, что финансовая и политическая элита США будет спасать себя и свои капиталы, а не страну и триста миллионов простых американцев. Кстати, вы знаете, что государственный долг США составляет больше десяти триллионов долларов?
Мария Давидовна пожала плечами и неуверенно кивнула. Она никогда не интересовалась состоянием американской экономики.
— Так вот, я вам говорю, что Соединенные Штаты Америки уже давно живут в долг, этот долг в ближайшие годы будет только расти быстрыми темпами. Они будут продавать свои государственные облигации, они будут печать ничем не обеспеченные доллары и брать взаймы у всех, кто им даст. И причина того, что Америка так легко увеличивает свой долг, до банальности проста. Они никогда и никому не собираются отдавать эти деньги. Никогда и никому, — повторил Авдей, — они знают, что страна скоро перестанет существовать, и, соответственно, нет страны — нет долговых обязательств. Отличное решение — жить в долг, даже не собираясь отдавать взятое взаймы.
Авдей развел руки и широко улыбнулся.
— А военные базы США по всему миру? Это будущие плацдармы в войне за водные и пищевые ресурсы. Это те места на Земле, на которые переместятся сотни тысяч американских военных, политиков, ученых и инженеров и откуда они начнут завоевывать себе жизненное пространство.
— Авдей, ты немного ушел в сторону, — прервала речь парня Мария Давидовна, — Бог с ней, с Америкой, мне интересен сам апокалипсис. Ну, взорвался Йеллоустоун, погибла Америка, и что дальше?
Парень кивнул и продолжил:
— А дальше всё просто. Извержение супервулкана станет пусковым толчком к землетрясениям и извержениям других вулканов, как небольших, так и остальных гигантских. Многочисленные цунами смоют жизнь с прибрежных земель в Южной Америке, Европе и Азии. Многометровый пепел от вулканов уничтожит большую часть растительности и животного мира. Землетрясения уничтожат города. Выбросы из вулканов закроют солнце на несколько лет, и наступит холодная длинная зима. Многочисленные атомные электростанции, разбросанные по планете, как мины замедленного действия, может, не все, и не сразу, но обязательно разрушатся, и радиация медленно и неумолимо будет убивать людей. За те немногочисленные участки планеты, где будут сносные условия для жизни, сразу же начнется битва. Люди будут безжалостно убивать друг друга за глоток воды и кусок мяса. Выжить смогут только те, кто готов убить ближнего своего и насытится его кровью.
— Господи, Авдей, — закатила глаза Лида, — что ты такое говоришь!? Это совершенно невозможно, мы же цивилизованные люди, а не дикари какие-то!
— Лида, он прав, — поддержала Авдея Мария Давидовна, — когда начинается борьба за выживание, цивилизация заканчивается. Это только на словах человек человеку — друг, товарищ и брат. Когда придет время выживать, всё встанет на свои места. Авдей, — она снова обратилась к парню, — если так всё плохо, то какой смысл готовится к выживанию? Всё равно, все погибнем.
Авдей улыбнулся. Широко и добродушно.
— Мы живем там, где у человечества больше всего шансов выжить. Урал и Западная Сибирь. Самая древняя геологическая плита, отсутствие действующих и спящих вулканов, очень далеко до моря, наличие большого количества рек с пресной водой и бескрайняя тайга, которая спасет остатки человечества. Осталось всего-то, — подготовится к выживанию и, оставшись в живых, встать у истоков новой цивилизации.
Убить с лечебной целью. Лишить жизни одну особь, чтобы другая выздоровела. Ничего необычного, — довольно часто приходится избавляться от паразита, поселившегося в организме, чтобы вылечить его.
Всё просто. Если правильно поставить диагноз, то назначенное лечение обязательно даст хороший результат. Выздоровление обязательно наступит.
Я сижу на траве, привалившись к стволу березы, и терпеливо жду. Скоро закончится очередной тупой сериал, и он пойдет выносить мусор. Ритуальный вынос отбросов, накопленных за день, и десятая, последняя в эти сутки, сигарета. Подполковник Ганиев даже на гражданке регламентировал свою жизнь разнообразными ритуалами, которые неукоснительно выполнял.
Богиня рядом, — на расстоянии вытянутой руки за соседней березой. Я смотрю на неё и улыбаюсь. Она хорошо смотрится на фоне белых березовых стволов. Приятно и органично, словно она одна из них.
Это ведь так просто — жить, зная, что ты способен помочь кому-то.
Кому-то словом, кому-то делом. Главное, что ты хочешь и можешь сделать шаг навстречу и протянуть руку тому, кто заблудился.
Мне этого, порой, так не хватает.
Она молчит. Просто стоит за стволом березы, слившись с ним, и смотрит на меня. Смотрит одобрительно, и, мне кажется, это лучше всяких слов. Пусть я другой и иду своей дорогой, но мне, как и многим теням, тоже нужно одобрение. Ни всеобщее признание, ни слава и почести, ни много денег, а простое молчаливое одобрение.
И улыбка Богини.
Неожиданно для меня она тихо говорит:
— А, знаешь, я всегда хотела быть доктором. Сначала в детстве играла — лечила кошку. Потом в школе мечтала, что пойду в медицинский институт. Это же так замечательно, — знать, что ты способен помочь человеку. Вылечить его от болезни. Избавить от боли. Сострадать и помогать. Знать, что ты нужен людям.