Сигалы сидѣлъ пораженный, не находя даже, противъ своего обыкновенія, что сказать. Его подавляла мысль, что такая трубочка заключаетъ въ себѣ сорокъ смертей.
Анооръ съ восторгомъ воскликнула:
-- Кто же ты, господинъ мой, посвятившій силы свои защитѣ угнетенныхъ и слабыхъ и обладающій могуществомъ равнымъ могуществу самого Брамы?!.
Скорбь и печаль отразились при этихъ словахъ на лицѣ доктора Безымяннаго.
-- Кто я?.. Человѣкъ, вынесшій много горя, человѣкъ, у котораго отнято все, что составляло радость его жизни, его счастье, его привязанности...
-- Но тебѣ то вѣдь все равно, кто бы я ни былъ!-- говорилъ докторъ, стараясь вернуть себѣ обычное самообладаніе.-- Если я съумѣю возвратить тебѣ ту, память о которой сохраняется въ твоей душѣ, если мнѣ удастся охранить тебя отъ Орангабада и его сообщниковъ, если я смогу обезпечить тебѣ то счастье, о которомъ самъ уже не смѣю думать... и, замѣтивъ, устремленный на него, полный слезъ, благодарный взглядъ дѣвушки, онъ произнесъ;
-- Значитъ ты дѣйствительно любишь меня, Анооръ?
Анооръ прижалась къ плечу Безымяннаго и, сложивъ молитвенно руки, прошептала: "Для Анооръ ты -- отецъ!"
Докторъ обнялъ ее и поцѣловалъ ея чернокудрую головку.
-- Сердце мое бьется сильнѣе при звукахъ твоего нѣжнаго, кроткаго голоса... Когда нибудь, возможно, ты узнаешь, кто твой печальный другъ, но пока, знай только, что онъ есть страданіе и скорбь! Люби его за всѣхъ тѣхъ, кто наполняетъ его воспоминанія, чьи тѣни дороги ему, кого ужъ больше нѣтъ, такъ какъ злоба и преступленіе перенесли ихъ въ царство тѣней... Мнѣ голосъ твой напоминаетъ другіе, дорогіе для меня голоса...
Докторъ прижалъ дѣвочку къ своей груди и видно было какъ крупная слеза скатилась по щекѣ его и упала въ черныя кудри Анооръ.
Сигаль, видѣвшій эту сцену, не могъ успокоиться. Слова молодого ученаго: "Я -- страданіе... я скорбь": не давали ему покоя. Вѣдь и онъ могъ бы такъ же сказать;, я -- страданіе, я -- скорбь" и понятнѣе для него отъ этого становился докторъ, роднѣе, ближе. Онъ уже не могъ видѣть въ немъ любимаго господина, а вмѣсто этого онъ почувствовалъ въ лицѣ доктора -- дорогого брата.
На глазахъ Сигаля выступили слезы.
-- Ты плачешь, Сигаль?.. О чемъ?..
Не отдавая себѣ отчета, не подозрѣвая, сколько чувства любви заключалось въ его отвѣтѣ, Сигаль прошепталъ:
-- О васъ!
На лицѣ доктора засіяла радость. Онъ обнялъ обоихъ подростковъ и воскликнулъ:
-- Судьба не безжалостна и не жестока! Не она ли послала мнѣ этихъ безкорыстныхъ дорогихъ друзей?!.
ГЛАВА X.
Среди развалинъ.
Уже три дня Безымянный и его спутники самымъ тщательнымъ образомъ обыскивали развалины, но факира встрѣтить не могли.
Среди высокой травы, кустовъ и деревьевъ передъ ними выростали каменные колоссы, какъ бы упрекая за нарушеніе ихъ вѣкового покоя.
-- Точно на загадочныхъ картинкахъ,-- болталъ, смѣясь, Сигаль:-- Нарисованы развалины, гдѣ же путешественникъ?
Но вотъ въ одномъ мѣстѣ зашевелились кусты и на высокой каменной плитѣ показалась фигура индуса, опоясаннаго кускомъ голубого холста. Индусъ произнесъ:
-- Привѣтъ золотому тигру!
-- А кто ты?-- спросилъ Безымянный.
-- Отшельникъ Магапуръ!
У Сигаля и Анооръ невольно вырвалось восклицаніе радости при этомъ имени.
Докторъ Безымяный подалъ факиру для разсмотрѣнія золотую фигурку тигра. Магапуръ преклонился передъ нею.
-- Я всѣмъ тебѣ готовъ служить, саибъ, говори! Только сегодня меня увѣдомили о твоемъ прибытіи и я вышелъ встрѣтить тебя и предупредить объ опасности!
Ученый одобрительно кивнулъ головой.
-- Кто подарилъ тебѣ, Магапуръ, того медвѣдя Шивы,-- такъ у индусовъ принято называть маленькихъ черныхъ малайскихъ медвѣдей,-- котораго ты подарилъ Бэиладу?
-- Только это ты и хотѣлъ узнать у меня! Хорошо! Воля твоя будетъ исполнена! Этого медвѣдя далъ мнѣ Гапи, великій, чтимый всѣми, вождь "товарищей Шивы и Кали"!
Услышавъ это, Анооръ вздрогнула и поблѣднѣла. Общество это пользуется славой не менѣе ужасной, чѣмъ слава самихъ туговъ, цѣлой секты индѣйскихъ душителей. Разница между ними заключается въ томъ, что "товарищи", вмѣсто шелковаго шнурка, для умерщвленія своихъ жертвъ употребляютъ просто кинжалъ.
Въ Европѣ считали эти секты прямо шайками бандитовъ, на самомъ же дѣлѣ туги и товарищи представляли изъ себя тайныя секты энергичныхъ людей, задавшихся цѣлью возвратить свободу и возбудить къ возстанію браманическую Индію. Они доказывали, что англичанъ можно уничтожать не выступая съ ними на поле битвы. И дѣйствительно, когда англичане и ихъ сторонники падали жертвами этихъ фанатиковъ, французы, Бувель, Везилль, Арланъ и др. безъ всякаго конвоя и оружія путешествовали по Индіи. Иногда ихъ задерживали туги или товарищи, но послѣ короткаго допроса имъ всегда возвращали свободу. Изъ разсказовъ этихъ путешественниковъ видно, что эти мнимые разбойники были люди, любящіе свободу, честные сыны Индіи, принужденные хитростью и изъ засады бороться противъ своихъ угнетателей, съ сильными, дисциплинированными англійскими войсками.
-- А гдѣ же въ настоящее время находится этотъ вождь Гапи?
-- Въ странѣ Покоя"! -- произнесъ факиръ, указывая рукой на небо. Онъ спитъ теперь на томъ голубомъ полѣ, гдѣ вечеромъ разцвѣтаютъ звѣзды!
-- Значитъ онъ умеръ?
-- Для земли умеръ, но живъ въ безконечномъ пространствѣ! Въ этихъ словахъ заключалось вѣрованіе факировъ, допускающихъ три существованія: до рожденія человѣка -- темная, безсознательная жизнь; затѣмъ жизнь земная или подготовительная, когда всѣ умственные взоры человѣка должны обращаться къ свѣту безконечнаго, подъ страхомъ сызнова начинать неопредѣленное число разъ свое земное существованіе и третье -- это жизнь всемірная, когда существо носится въ міровомъ пространствѣ.
Докторъ далъ себѣ слово найти семью Анооръ. Отвѣтъ факира заставилъ Безымяннаго призадуматься.
-- Умеръ Гапи,-- бормоталъ онъ,-- неужели я принужденъ буду заставить этого ребенка раздѣлять со мной опасную жизнь? О, еслибъ я съумѣлъ найти ту, имя которой Анооръ не помнитъ, но которую до сихъ поръ любитъ!
-- Не нужно ли тебѣ, Саибъ, спросить меня еще о чемъ нибудь,-- сказалъ факиръ.-- Я долженъ исполнять то дѣло которое ты довѣрилъ Бэиладу!
-- Да, ты правъ,-- произнесъ Безымянный, мы не должны медлить, жизнь наша не принадлежитъ намъ.... Дѣло, которому мы служимъ, не даетъ пощады!
-- Но постой! Посмотри внимательно на эту дѣвочку и запомни ея черты. Она жертва браминовъ, ее хотѣли утопить въ чужомъ, далекомъ морѣ. Когда она была еще совсѣмъ ребенкомъ, она играла съ медвѣженкомъ, который нѣкоторое время принадлежалъ тебѣ. Спрашивая тебя о медвѣдѣ, я думалъ найти ея семью и возвратить ее ей. Въ случаѣ моей смерти я завѣщаю ее тебѣ и вѣрнымъ факирамъ, чтобы вы докончили начатое мною! Головъ доктора былъ тихъ и грустенъ.
-- Единственную отраду я видѣлъ въ ней,-- растроганно договорилъ Безымяный.
-- Отецъ, я съ тобой не хочу разставаться!-- прервала его Анооръ растроганнымъ голосомъ.-- Я вѣрю, что то дѣло, которому ты посвятилъ себя, дѣло великое и прекрасное! Отдайся ему, не думай обо мнѣ и позволь мнѣ только слѣдовать всюду за тобою, позволь быть подлѣ тебя и служить тебѣ!
-- Но и я вѣдь не хуже!-- воскликнулъ Сигаль.-- Во всякомъ случаѣ парижанинъ стоитъ вѣрнаго пса!
Безымянный ласково прижалъ къ себѣ обоихъ подростковъ.
-- Да, саибъ: а какъ зовутъ брамина, покушавшагося на жизнь дѣвочки,-- спросилъ факиръ.
-- Зовутъ его Аркабадъ!
-- А, такъ это Аркабадъ,-- воскликнулъ факиръ и радость свернула въ его глазахъ.-- Онъ конечно знаетъ, гдѣ и у кого онъ похитилъ этого ребенка! 1
-- Конечно знаетъ, но онъ не скажетъ этого!..
-- Нѣтъ, повелитель, ошибаешься, онъ сказалъ....
-- Какъ, сказалъ то, что я такъ стараюсь узнать?
-- Нѣтъ, онъ сказалъ не совсѣмъ то, но онъ указалъ, нашимъ поработителямъ -- англичанамъ, тѣ пути на которыхъ они могли бы задержать тебя!
-- Теперь я понимаю. Это тѣ самые пути, по которымъ очевидно я долженъ слѣдовать! Какія же это дороги, куда онѣ ведутъ?
-- Это дороги въ Лагоръ!
-- Это къ Афганской границѣ, въ столицу Пенджаба... Анооръ, радуйся, твоя родина какъ разъ та сторона, гдѣ я долженъ привести въ исполненіе затѣянное мною дѣло
-- Какимъ же образомъ ты узналъ это?-- обратился Безымянный къ Магапуру.
-- "Братъ" который сообщилъ мнѣ о твоемъ пріѣздѣ, поручилъ передать тебѣ это.
-- Теперь я вижу, что Бэйладъ исполнилъ то, что я ему говорилъ. Цѣлый невидимый міръ зашевелился и ожилъ, воскрешая надежду на возможность освобожденія отъ ига. Я вѣрю, что на этотъ разъ мы восторжествуемъ.
Факиръ сомнительно покачалъ головой.
-- Для этого нужно, чтобы тебя не могли захватить англичане!
-- Ну, это то они могутъ сдѣлать только съ моего согласія!-- презрительно бросилъ Безымянный.
-- Но не забудь, что всѣ пути къ Лагору охраняются врагами! Что всѣ дороги перерыты глубокими канавами, въ которыя можетъ опрокинуться твой волшебный домъ!
Молодой ученый слегка задумался.
-- Достигнуть Лагора,-- продолжалъ факиръ,-- ты можешь двумя дорогами: по пути на Сахарантаръ -- Патіола и на Нарнолъ -- Шейрахъ. Про желѣзную дорогу Дели -- Лагоръ я конечно не говорю, такъ какъ, чтобы воспользоваться ею, тебѣ пришлось бы бросить свою чудную колесницу! Если ты поѣдешь по первому пути, то тебя задержатъ на разстояніи одного часа пути отъ Патіола, а на второмъ пути та же участь ожидаетъ тебя въ окрестностяхъ Шеираха!
Это были существенныя затрудненія, которыхъ, казалось, докторъ не могъ сразу рѣшить.
-- Еще не наступило время для открытаго возстанія,-- какъ бы про себя произнесъ Безымянный.
-- Конечно! И изъ этого видно, что ихъ надо обмануть,-- отвѣтилъ факиръ.
-- Но какъ это сдѣлать?
-- Надо, чтобы они задержали другого, вмѣсто тебя!
-- Да, но его еще надо найти!