наго. У Сигаля мельнула мысль догнать негодяя, предупредить доктора о близости врага, но тотчасъ-же онъ вспомнилъ, что не имѣетъ права покинуть Анооръ, которую ему довѣрилъ его другъ и благодѣтель.
Вдругъ раздался рѣзкій пронзительный крикъ. Мальчикъ вздрогнулъ. Крикъ напоминалъ коршуна, устремившагося на жертву, но звукъ этотъ раздался не изъ сада, а изъ дома.
Сигаль высунулся изъ окна, посмотрѣлъ, направо и налево. Вездѣ было тихо, нигдѣ не виднѣлось ни души.
Это таинственныя индійскія ночи вселяютъ какой-то безотчетный страхъ въ душу человѣка, жутко становится, когда не знаешь, чего бояться. Все кругомъ таитъ въ себѣ что-то зловещее, угрюмое, безпощадно жестокое и, притомъ, неуловимое. Невольно вспоминаешь разсказы о многочисленныхъ жертвахъ таинственныхъ и неуловимыхъ убійцъ, которыми кишитъ Индія.
III.
Контръ-мины.
Докторъ Безымянный добрался до ограды Наиндрапура и однимъ прыжкомъ очутился на большой дорогѣ. Точно свѣтлая лента развернулась передъ нимъ бѣлая полоса дороги, залитая мягкимъ луннымъ свѣтомъ.
Вдругъ до слуха его донесся пронзительный крикъ коршуна. Онъ на минуту остановился и прислушался. Онъ зналъ, что это сигналъ, предупреждающій о близости врага. Неужели Сигаль успѣлъ усвоить этотъ пріемъ и теперь предупреждаетъ объ опасности?
-- "Пусть Аркабадъ обгонитъ меня", подумалъ докторъ, и бросился въ тѣнь небольшой скалы, въ сторонѣ отъ дороги.
Но врагъ, очевидно, замѣтилъ его и тоже выжидалъ.
-- Ну, будь что будетъ, рѣшилъ докторъ и снова пустился бѣжать. Съ быстротой лани побѣжалъ онъ полемъ напрямикъ. Врагъ бросился за нимъ въ погоню.
Но это уже не смущало Безымяннаго. Онъ зналъ, что за нимъ гонится Аркабадъ, и вся забота была обогнать, опередить его, насколько возможно, а не укрыться отъ него.
Онъ уже пробѣжалъ болѣе двухъ километровъ, но, какъ природный сынъ этой дикой пустыни, не запыхался и не потерялъ обычной эластичности своихъ упругихъ, какъ сталь, мускуловъ.
Теперь дорога шла между скалами, но это не смущало Безымяннаго; онъ неутомимо спѣшилъ впередъ.
Вдругъ изъ за одного утеса выросла фигура рослаго туземца.
-- Эта земля посвящена Красной Царицѣ (Кали), пробормоталъ сторожъ, преграждая дорогу Безымянному, здѣсь нѣтъ пути.
-- Ничто не можетъ остановить золотого тигра, отвѣчалъ докторъ, показывая золотую фигурку тигра.
-- Проходи, саибъ, сказалъ стражъ, почтительно склоняя голову.-- Побѣдитель вездѣ на своей землѣ.
Но Безымянный наклонился къ самому уху туземца.
-- За мной гонится Аркабадъ, исполнитель приговоровъ браминовъ Эллоръ. Останови и задержи его.
-- Слушаю, господинъ. Я не могу убить его безъ твоего особаго приказанія, но если ты именемъ золотого Тигра велишь мнѣ это сдѣлать,-- воля твоя будетъ исполнена.
-- Нѣтъ, не надо убивать. Часъ мщенія еще не насталъ, не обагряй кровью холодную сталь своего кинжала. Задержи Аркабада, чтобы онъ потерялъ мой слѣдъ.
-- Хорошо, саибъ!
Безымянный продолжалъ свой путь. Справа и слѣва толпились скалы, преграждая ему путь, обступая его со всѣхъ сторонъ. Тамъ и сямъ его пытался задержать вынырнувшій изъ заскалы или изъ за камня сторожевой туземецъ, но докторъ показывалъ золотую фигурку и сторожъ почтительно уступалъ ему дорогу.
Нѣсколько минутъ спустя къ тому мѣсту, гдѣ стоялъ первый стражъ, подоспѣлъ Аркабадъ. Браминъ хотѣлъ миновать его, но рослый индусъ заступилъ ему дорогу.
-- Эта земля принадлежитъ Красной Царицѣ, здѣсь нѣтъ пути.
-- Я браминъ, исполнитель приговоровъ браминовъ Эллоръ.
-- Я не могу пропустить тебя. Запретъ относится ко всѣмъ великимъ и малымъ, отвѣчалъ стражъ.
Аркабадъ злобно заскрежеталъ зубами.
-- Берегись, прошипѣлъ онъ.
Но туземецъ стоялъ неподвижно, скрестивъ руки на груди.
-- Ты попадешь на землю богини Кали не иначе, какъ перешагнувъ черезъ мой трупъ. Что-же, убей меня, но помни, что товарищи "Шивы и Кали" отомстятъ за меня, и ты первый нарушишь этимъ перемиріе, заключенное между поклонниками Брамы и Шивы-Кали.
Аркабадъ, схватившійся было за кинжалъ, опустилъ руку. Дѣйствительно, убивая одного изъ товарищей "Шивы и Кали", онъ навлекалъ на себя мщеніе всего этого грознаго общества, а это было ему вовсе не желательно. Поэтому онъ рѣшилъ уступить.
-- Хорошо!-- уже совсѣмъ другимъ тономъ сказалъ онъ -- передай тѣмъ, кто отдалъ тебѣ это приказаніе, что я уважилъ ихъ требованіе.
-- Хорошо, скажу, саибъ.
-- Ну прощай, и Аркабадъ зашагалъ обратно.
-- Этотъ Безымянный, разсуждалъ онъ по дорогѣ, членъ общества "Шивы и Кали", или человѣкъ близко стоящій къ нему. Теперь мнѣ остается только вооружить противъ него фанатиковъ Дееры. Эти ничего не боятся, даже гнѣва боговъ, и я могу ихъ пустить въ дѣло даже противъ безумной Наиндры.
Но кто же эти фанатики Дееры. Что такое Деера? спроситъ читатель. Задолго до того времени, когда возникъ браманизмъ, существовала первобытная религія индусовъ, нѣчто вродѣ пантеизма: духи зла, или Дэвы, главой которыхъ являлся демонъ Амрисъ-Манъ, или Омри-Са-Манъ, изъ котораго впослѣдствіи получился грозный богъ Арасманъ или Орисманъ, повиновавшійся богинѣ Деерѣ, уродливому существу съ крокодиловой головой и четырьмя руками.
Когда супружеская чета Шивы и Кали заступили мѣсто чудовищной богини, образовалась фанатическая секта дееристовъ, члены которой, оставаясь вѣрными прежней религіи, стали непримиримыми врагами поклонниковъ новыхъ божествъ -- разрушенія и уничтоженія.
Слѣдуя общему правилу браминовъ -- разъединять, чтобы самимъ властвовать, Аркабадъ рѣшилъ возстановить дееристовъ противъ "Товарищей Шивы и Кали" и доктора Безымяннаго.
Тѣмъ временемъ докторъ миновалъ огромное поле, усѣянное обломками скалъ и глыбами камней и производившее впечатлѣніе мѣста побоища титановъ, и достигъ наконецъ плоскаго возвышенія, защищеннаго со всѣхъ сторонъ каменными утесами. Пробравшись между ними, онъ очутился на гладкой площадкѣ, въ центрѣ которой сидѣло трое мужчинъ.
При видѣ Безымяннаго всѣ трое встали, издавъ своеобразный гортанный звукъ. Докторъ остановился, раскинувъ вертикально руки, затѣмъ приложилъ ихъ къ глазамъ, скрестилъ ихъ на груди и молча, сѣлъ передъ тремя индусами.
Нѣкоторое время всѣ четверо хранили молчаніе. Потомъ Безымянный произнесъ:
-- Великъ и силенъ Шива!
-- Онъ источникъ свободы, онъ даруетъ намъ ее, хоромъ отвѣтили индусы.
-- И отъ смерти родится жизнь!
-- А жизнь имѣетъ цѣну только для человѣка свободнаго, который отважно сброситъ съ себя ненавистное!
Снова воцарилось молчаніе. Первымъ нарушилъ его Безымянный.
-- Братья, сказалъ онъ, я нахожусь теперь при безумной Наиндрѣ, хранительницѣ "Сокровища свободы", но враги бродятъ вокругъ нея. Брамину Аркабаду, убійцѣ вашего вождя Даливара, удалось, подъ видомъ слуги, пробраться въ домъ слабоумной. Вы знаете, какъ кровожаденъ и жестокъ этотъ человѣкъ...
-- Котораго ты пощадилъ, саибъ, приказавъ намъ отложить свое мщеніе.
-- Да, потому, что этотъ часъ еще не насталъ. Но я пришелъ сказать, что ваше содѣйствіе мнѣ необходимо. Я долженъ остаться здѣсь, чтобы овладѣть Сокровищемъ Свободы и вернуть странѣ свободу и независимость, но я не хочу, чтобы мои близкіе друзья подвергались тѣмъ опасностямъ, которыя окружаютъ меня. Поэтому пусть одинъ изъ васъ отправится завтра въ караванъ-сарай Лагора и вручитъ это письмо моимъ людямъ, которые остались тамъ съ моей волшебной колесницей. Вотъ кольцо, по которому мои люди узнаютъ, что вы посланы мной.
Съ этими словами Безымянный снялъ съ пальца тяжелый перстень съ изображеніемъ тигра и передалъ его одному изъ индусовъ.
Принявъ кольцо, тотъ спросилъ:
-- Что-же долженъ посланный сказать твоимъ друзьямъ?
-- Пусть онъ скажетъ имъ, чтобы они немедленно покинули Лагоръ, отправились на югъ до Милтана, тамъ переѣхали бы границу Белуджистана и, пріѣхавъ въ афганскій городъ Кандагаръ, ожидали бы моего прибытія. Если же по прошествіи трехъ сутокъ я не явлюсь, то пусть вскроютъ конвертъ, находящійся въ 21-омъ отдѣленіи колесницы, и исполнятъ въ точности все, что тамъ сказано.
Со свойственной индусамъ невѣроятной понятливостью, всѣ три индуса повторили слово въ слово все сказанное Безымяннымъ.
-- Въ четыре часа пополудни мои люди покинутъ Лагоръ, увозя съ собой Анооръ и ея товарища, мальчика-подростка. Завтра въ полдень я выйду съ ними изъ Амритзира; вы будете ожидать меня за городомъ. Я поручу ихъ вамъ и вы отведете ихъ къ колесницѣ: они, вѣроятно, будутъ противиться, но вы дѣлайте то, что я вамъ сказалъ.
-- Хорошо, все будетъ исполнено!
Безымянный сдѣлалъ знакъ рукой и трое туземцевъ близко наклонились къ нему. Безымянный что-то шопотомъ передалъ имъ, послѣ чего онъ всталъ, собираясь уже пуститься въ обратный путь, какъ вдругъ короткій пронзительный крикъ заставилъ всѣхъ вздрогнуть и притихнуть. То былъ крикъ, напоминавшій крикъ цапли, застигнутой врасплохъ дикой кошкой
Затѣмъ минуту спустя, на арену прыгнулъ полунагой туземецъ и очутился передъ индусами. Онъ страшно запыхался и еле переводилъ духъ отъ усталости. Онъ отвѣсилъ почтительный поклонъ и ждалъ, чтобы его стали разспрашивать.
-- Это ты, братъ Фенди, спросилъ одинъ изъ индусовъ.
-- Да, это я, господинъ Ночи (такъ называютъ члены союза "Шивы и Кали" своихъ вождей и предводителей) я торопился сюда, чтобы застать господина Золотого тигра. Стѣны храма Норъ-Абаба болтливы, а у меня хорошій слухъ. Тамъ я узналъ, что господинъ здѣсь среди васъ и я поспѣшилъ сюда. Я былъ въ то время, когда дееристы приносили жертвы своей безобразной богинѣ, которую они осмѣливаются противуставлять великому Шивѣ. Въ храмѣ собралось человѣкъ 300. Они совершали свои дикіе и смѣшные обряды жертвоприношенія, рѣзали людей на алтарѣ богини. Эти фанатики не работаютъ на пользу освобожденія страны отъ иностраннаго владычества, какъ мы, а просто рѣжутъ безъ разбора, въ угоду своему уродливому божеству. Я хотѣлъ знать, кто тѣ несчастные, которые будутъ умерщвлены сегодня, чтобы въ случаѣ нареканій на нашихъ братьевъ, указать родственникамъ, кто виноватъ въ смерти ихъ близкихъ. Такъ вотъ, посрединѣ храма, на высокомъ цоколѣ, обагренномъ кровью многихъ безвинныхъ жертвъ, возвышается статуя Дееры четверорукой съ крокодиловой мордой, а по обѣ стороны ея -- два громадныхъ каменныхъ изваянія, два гигантскихъ барельефа. Одинъ изъ нихъ, изображающій смерть Тифума, похитившаго Миріа, дочь Дееры, какъ говорятъ, временами одушевляется и начинаетъ пророчествовать. Правда это или нѣтъ, не знаю, но между стѣной и фигурой Тифума есть пустое пространство, гдѣ свободно, можетъ помѣститься человѣкъ. Это я знаю навѣрно, потому, что самъ спрятался туда для наблюденія. Такъ вотъ въ то время, когда я тамъ находился, пришелъ въ храмъ браминъ изъ Эллора и сталъ просить содѣйствія дееристовъ противъ тебя, господинъ, сказалъ Фэнди, обращаясь прямо къ Безымянному, и противъ иноземнаго юноши и дѣвушки, что сидятъ во дворцѣ безумной Наиндры.