-- Кого преслѣдуютъ эти чудовища?-- спрашивалъ себя Сигаль и не находя отвѣта на свой вопросъ, рѣшилъ прослѣдить за ними, пробираясь крадучись параллельно съ этимъ ползучимъ отрядомъ.
Чудовища, какъ окрестилъ ихъ молодой французъ, направлялись къ ригѣ, слѣдуя тропой, только что проложенной обезумѣвшими отъ страха животными.
Дойдя до поляны, предводитель шайки остановился и, проговоривъ нѣсколько словъ своимъ спутникамъ, указалъ имъ на воздушную хижину, въ которой мирно спала Анооръ. Сигаль поблѣднѣлъ отъ ужаса.
Онъ готовъ былъ уже вскочить на ноги и ринуться на враговъ дѣвушки, но съ быстротой молніи въ его мозгу блестнула мысль, что это было бы безполезно и даже опасно. Что могъ онъ одинъ, безоружный, подѣлать съ толпой дикихъ, вооруженныхъ людей?
Его, безъ сомнѣнія, убьютъ и тогда бѣдная Анооръ останется въ рукахъ этихъ изверговъ и навѣки исчезнетъ безъ вѣсти. Нѣтъ здѣсь нужно было прибѣгнуть къ хитрости. И изобрѣтательный юноша рѣшился на это послѣднее средство. Вдругъ какое то черное мохнатое существо подкралось къ нему и стало лизать ему руки. Сигаль обернулся и увидѣлъ около себя Людовика, незамѣтно послѣдовавшаго за нимъ и притаившагося вмѣстѣ съ нимъ на краю полянки, подъ прикрытіемъ густыхъ кустовъ и деревьевъ. Эта неожиданная ласка, эта близость преданнаго ему существа, въ такой страшный моментъ, ободрили Сигаля, вернули ему самообладаніе и присутствіе духа. Онъ понялъ, что Анооръ не грозитъ пока никакой опасности, такъ какъ эта толпа фанатиковъ дѣйствуетъ по волѣ Аркабада, задумавшаго, вѣроятно, новое испытаніе для несчастной Наиндры.
-- Если такъ, то мнѣ необходимо остаться въ живыхъ и на свободѣ, чтобы предупредить нашихъ друзей и предпринять что-нибудь для спасенія Анооръ,-- рѣшилъ Сигаль и тутъ-же вспомнилъ о томъ ужасѣ и отчаяніи, которое испытаетъ несчастная дѣвушка, очутившись во власти этихъ ужасныхъ людей.
-- Бѣдная, бѣдная моя сестренка, прошепталъ юноша,-- и я ничѣмъ не могу подбодрить ее, не могу помѣшать этимъ извергамъ похитить и увлечь ее въ какое-нибудь потайное мѣсто.
Нѣтъ, надо спрятаться и ни единымъ звукомъ не выдавать своего присутствія, рѣшилъ Сигаль, лежа за кустомъ и не спуская тревожнаго взгляда съ риги.
Толпа между тѣмъ окружила ее и стала искать лѣсенку. Отсутствіе послѣдней немного задержало этихъ людей, но затѣмъ нѣкоторые изъ нихъ ловко и проворно, какъ обезьяны, взобрались на верхъ по столбу и скрылись въ ригѣ.
Мертвая тишина длилась еще съ минуту. Вдругъ раздался испуганный крикъ проснувшейся Анооръ. Очевидно негодяи подкрались къ ней во время сна, когда она тихо спала, не чуя приближающейся опасности.
Затѣмъ послышался легкій шумъ, возня; минуту спустя одинъ изъ туземцевъ вытащилъ лѣстницу и установилъ ее подъ окномъ,-- и вотъ двое заговорщиковъ, держа Анооръ за руки и за туловище, стали осторожно спускаться внизъ. Несчастная дѣвушка боролась и выбивалась изо всѣхъ силъ, наконецъ изъ груди ея вырвался отчаянный крикъ;
-- Сигаль, Сигаль, помогите!
Бѣдный юноша долженъ былъ сдѣлать сверхъественное усиліе, чтобы сдержаться и не броситься къ ней на помощь, не отозваться на ея призывъ, онъ припалъ къ землѣ и кусалъ себѣ руки, чтобы осилить свой порывъ. Въ эту минуту воздухъ огласился пронзительнымъ свистомъ. Толпа дееристовъ заволновалась, чудовища стали одинъ за другимъ исчезать во мракѣ ночи, точно рой привидѣній.
Тогда Сигаль вскочилъ на ноги, не спуская глазъ съ того мѣста, гдѣ скрылись похитители со своей жертвой.
Онъ ласково провелъ по спинѣ своего четвероногаго друга и пробормоталъ:
-- Надо прослѣдить за этими негодяями и узнать куда они тащатъ бѣдную Анооръ.
Умное животное какъ будто поняло своего хозяина: медвѣжонокъ уткнулся мордой въ землю и, обнюхивая каждый шагъ, пустился впередъ.
Вскорѣ онъ попалъ на слѣдъ и, уже не задумываясь, пошелъ по нему, служа надежнымъ путеводителемъ для Сигаля, которому трудно было-бы одному оріентироваться въ этихъ незнакомыхъ ему темныхъ лѣсныхъ дебряхъ.
Юноша слѣдовалъ за медвѣдемъ, не уклоняясь въ сторону ни на шагъ. Такимъ образомъ, пройдя лѣсъ, они стали спускаться по крутому спуску, который привелъ ихъ въ узкую каменистую ложбину, усѣянную камнями. Мѣстные жители называютъ ее рвомъ Десрутъ -- Пифума. Дальше дорога пошла вверхъ крутымъ подъемомъ по изсохшему руслу потока.
Наконецъ они вышли на высокое плато, представлявшее собою безплодную каменистую равнину, со взрытой почвой, усѣянной громадными обломками скалъ, напоминавшими фантастическихъ чудовищъ.
На каждой глыбѣ, на каждомъ камнѣ луна оставляла нѣсколько свѣтящихся пятенъ, подобно глазамъ дикихъ звѣрей, горѣвшихъ во мракѣ ночи.
Мало по малу до слуха юноши сталъ доноситься шумъ потока.
Сигаль прошелъ еще нѣсколько шаговъ и очутился на широкой, открытой площадкѣ, которая крутымъ обрывомъ, вышиной въ 60 фут., спускалась въ пѣнящійся потокъ,
-- Это Индъ,-- догадался Сигаль, вспомнивъ, что на картѣ этой части страны нѣтъ другой подобной рѣки.
Слѣдуя дальше по краю обрыва, Сигаль замѣтилъ спускъ, ведущій уступами книзу.
Этотъ спускъ, не имѣвшій сначала и полутора аршинъ ширины, постепенно расширялся и, наконецъ, образовалъ обширную площадь, вступивъ на которую, Сигаль очутился передъ входомъ въ храмъ Тифума, производящимъ впечатлѣніе громадной разинутой черной пасти, надъ которой, выдѣляются каменные барельефы, изображающіе Тифума и подлѣ него Раму, еще ребенкомъ.
Хотя изображеніе послѣдняго не дало имени храму, тѣмъ не менѣе оно являлось предметомъ общаго поклоненія, такъ какъ преданіе утверждало что во время одного изъ нашествій афганцевъ, Таубъ, царь Пенджаба былъ захваченъ въ плѣнъ. Непріятели привели Тауба сюда, чтобы подвергнуть его пыткѣ и казни, но неожиданное чудо спасло ему жизнь: каменное изображеніе Рамы внезапно ожило и, простерши руки, остановило афганцевъ.
Послѣдніе пришли въ ужасъ отъ такого чуда, освободили своего плѣнника и вернулись къ себѣ въ горы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сюда, въ этотъ каменный храмъ, цѣликомъ высѣченный внутри скалы, и была приведена своими похитителями бѣдная Анооръ.
Прежде чѣмъ войти подъ темные своды каменнаго храма, дѣвушка окинула грустнымъ прощальнымъ взглядомъ всю окрестность. Считая себя уже вычеркнутой изъ списка живыхъ, она прощалась навѣки со своей родиной, съ Наиндрой, съ докторомъ, вернувшимъ ей сестру, съ Сигалемъ, спасшимъ ей жизнь.
-- Куда онъ могъ дѣваться?-- спрашивала себя несчастная дѣвушка,-- быть можетъ этотъ отважный, преданный другъ тщетно отыскиваетъ мой слѣдъ и придумываетъ какое нибудь средство вырвать меня изъ рукъ дееристовъ. Но нѣтъ, что онъ можетъ одинъ сдѣлать противъ этихъ людей? Ничего! Развѣ умереть за меня безъ всякой пользы.
И любящая дѣвушка начинала всей душой желать, чтобы ея другъ не попалъ на слѣдъ похитителей и остался живъ и невредимъ, забывая, что тѣмъ самымъ она безповоротно обрекала себя на погибель.
Потерявъ всякую надежду, со смертельной тоской и отчаяніемъ въ душѣ, вступила дѣвочка въ мрачный храмъ Тифума, это жилище убійства, кровопролитія и смерти.
Больше получаса вели дееристы свою жертву по темнымъ, узкимъ ходамъ и подземельямъ. Наконецъ передъ Анооръ заскрипѣла на ржавыхъ петляхъ тажелая дверь, и чей-то грубый, сильный голосъ сказалъ:
-- Войди!
Дѣвушка повиновалась, но, переступивъ порогъ, остановилась боясь идти дальше. Тяжелая дверь захлопнулась за ней, и Анооръ почувствовала себя еще болѣе несчастной, покинутой и одинокой. Долго стояла она на одномъ мѣстѣ боясь пошевелиться, сдѣлать шагъ впередъ изъ страха упасть въ одну изъ бездонный пропастей, которыхъ такъ много въ индійскихъ храмахъ и въ которыя сталкиваютъ несчастныхъ, обреченныхъ на погибель и откуда уже нѣтъ возврата.
Страшная картина такой смерти обдала ее холодомъ; она боялась сдѣлать шагъ, но и оставаться на мѣстѣ становилось нестерпимымъ.
-- Брама могучій!-- простонала она,-- защити невидимую дочь твою!
Вдругъ изъ глубины темницы чей-то голосъ окликнулъ ее:
-- Анооръ, милая сестра, ты-ли это?
-- Наиндра! Неужели это ты?
-- Всѣ мы здѣсь!-- отозвалась Наиндра,-- подойди къ намъ, не бойся, никакая ловушка не грозитъ тебѣ.
Анооръ пошла на голосъ сестры и вскорѣ очутилась въ ее объятьяхъ.
Анооръ поспѣшила разсказать о томъ, какимъ образомъ она попала сюда и узнала въ свою очередь о томъ, что случилось съ ея друзьями послѣ того, какъ она разсталась съ ними.
XI.
Роковой моментъ.
Настала ночь. Путники расположились на ночлегъ невдалекѣ отъ рѣки.
Любезная итальянка предложила Наиндрѣ прилечь съ ней вмѣстѣ въ ея голубой палаткѣ.
Но среди ночи какіе-то чудовища вытащили ихъ изъ палатки, связали имъ руки и куда-то повлекли. Безымянный и Тимотео отчаянно сопротивлялись. Нѣсколько злодѣевъ было убито, двое ранено, но въ концѣ концовъ путешественники все-же попали въ плѣнъ къ врагамъ, которые, скрутивъ имъ руки, повели ихъ вмѣстѣ съ дѣвушками
Анооръ чувствовала себя теперь почти счастливо, и забывая обо всемъ, что ждало ее впереди, она искренно радовалась встрѣчѣ со своими друзьями
Но вотъ снова скрипнула дверь и мрачная зала освѣтилась пламенемъ факела.
Высокій, угрюмый индусъ внесъ большой тростниковый подносъ съ плодами и овощами и поставилъ на полъ нѣсколько глиняныхъ кувшиновъ со свѣтлой ключевой водой. По просьбѣ Безымяннаго имъ оставили свалку сучьевъ смолистаго дорева, замѣнявшихъ факелы.
-- Теперь, по крайней мѣрѣ мы будемъ избавлены отъ всѣхъ ужасовъ мрака. Мы можемъ разговаривать и смотрѣть другъ на друга,-- замѣтилъ Безымянный послѣ ухода тюремщика.
По настоянію молодого ученаго всѣ принудили себя поѣсть.
Это подбодрило заключенныхъ и возстановило ихъ силы.
-- Но скажите, какимъ образомъ эти люди рѣшились наложить руки на Наиндру?-- спросила Анооръ,-- вѣдь безумные священны для всѣхъ.
-- Да я самъ не понимаю, что это значитъ,-- отозвался Безымянный,-- но я предчувствую, что для Наиндры готовится страшное испытаніе.