— Нет, просто некогда за разговорами.
— В таком случае объявляю обеденный перерыв! — Подавая пример Данилову, Елена потянулась за пирожным.
Поедание пирожных прошло под песню «Мне пел-нашептывал начальник из сыскной…», после которой наступила тишина. Когда от привезенных Еленой сладостей почти ничего уже не осталось, Данилов налил в электрический чайник свежей воды (попробовав местную воду из-под крана, он сразу пошел и купил две пятилитровые фляги с питьевой водой) и вытряхнул в пластиковый пакет, играющий роль мусорного ведра, спитую заварку из заварочного чайника. Заглянув внутрь чайника, Данилов вздохнул и понес его в туалет ополаскивать от мелких чаинок. Отсутствие воды в комнате (раковину с краном можно было установить, медицинское общежитие, в конце концов!) создавало некоторые неудобства.
В коридоре Данилов встретил Марину.
— Ползу отсыпаться! — доложила она, доставая из сумки ключ. — А у вас, я смотрю, гости.
— Жена приехала, — ответил Данилов. — Но как?.. A-а, машину увидели…
— И сделала логический вывод! — рассмеялась Марина. — Заходите вечером в гости.
— Спасибо за приглашение, но вечером она уже уедет.
— Тогда заходите один, если жена разрешит!
Марина подмигнула Данилову и скрылась за дверью своей комнаты.
«Все, что угодно, только не роман с соседкой по общежитию! — подумал Данилов. — Это так пошло — все эти служебные и околослужебные романы!»
Вернувшись в комнату, он насыпал в чайник свежей заварки, залил ее подоспевшим кипятком и продолжил рассказ:
— Оснащение, конечно, не такое, как в Москве. Шприцы не кипятим, но мониторов вместо двенадцати всего четыре, хорошими трубками (имеются в виду эндотрахеальные, иначе говоря — интубационные трубки) и наборами для катетеризации наше отделение снабжают спонсоры…
— У вас они есть?
— Мой заведующий активно промывает местных любителей выпить или ширнуться, а часть платы берет расходными материалами, говорит им, где, чего и сколько надо заказать. И такая ситуация, насколько я понимаю, во всех отделениях. С лекарствами тоже не ахти, всего не хватает. Зам по медицинской части требует отчет чуть ли не за каждую таблетку и ампулу, но мы это дело успешно саботируем, типа руки не доходят. Ремонт оставляет желать лучшего, мебель тоже…
— Это все понятно, — перебила Елена. — А как тебе местная администрация?
— Пока не понял, — признался Данилов. — Что можно понять за неделю беспробудной работы? Только наслушался разных мнений, суть которых сводится к одному: будь у администрации руки развязаны, вела бы она себя иначе, а кадровый голод вынуждает быть человечной и беречь имеющихся сотрудников.
— В чем это выражается? — прищурилась Елена. — У вас анархия?
— На словах у нас железная дисциплина, — улыбнулся Данилов. — На бумаге — тоже.
— А на самом деле?
— В реальности каждый делает то, что считает нужным, стараясь не слишком выбиваться из рамок. Короче говоря, власть в больнице принадлежит низам, а не верхам. Если врача прижать или обидеть, он снимает халат…
Данилов уже сподобился лицезреть процедуру торжественного снимания халата. Во время утренней конференции заместитель главного врача Елена Михайловна напустилась на хирурга Краева, самовольно перекроившего расписание операций в отсутствие заведующего отделением. Сам заведующий хирургией сидел с отсутствующим выражением лица, показывая, что случившееся выеденного яйца не стоит — перекроил и перекроил, от перестановки оперируемых сумма дохода хирурга не меняется.
Елена Михайловна погорячилась и перегнула палку, сказала глупость:
— Самоуправству не место в нашей больнице! Еще одна подобная выходка, и мы с вами, Андрей Александрович, расстанемся! Навсегда!
Видимо, это пафосное «Навсегда!» и оказалось той самой последней соломинкой, сломавшей хребет верблюду терпения доктора Краева. Со словами: «Да разве ж я против?! Давно мечтал!» — Краев встал, стянул с широких плеч кандидата в мастера спорта по академической гребле халат и торжественно, на обеих руках, отнес его в президиум, где возложил его на стол перед Еленой Михайловной.
Замер с опущенной головой на несколько секунд, словно прощаясь с халатом, и торжественным шагом направился к дверям.
Заведующий хирургией сорвался с места, схватил краевский халат и с воплем «Андрюха, ну ты же не ребенок — пятьдесят скоро!» выбежал следом за мятежным доктором. Елена Михайловна закусила трясущуюся нижнюю губу и продолжила пятиминутку. Часа через три доктор Краев пришел в реанимацию проведать прооперированного им пациента. Его уговорил заведующий хирургией, справился.
— У нас нравы деликатные, — прокомментировал ситуацию Олег Денисович, — руководству грубить не принято. Куда приличнее и проще халат с себя снять — доходит лучше любых слов. Я, чего греха таить, и сам пару раз это делал. Один раз на совещании заведующих, другой — на пятиминутке.
— Хорошо помогает? — спросил Данилов.
— Помогает, только злоупотреблять не надо, во всем должна быть мера…
Елена с интересом выслушала рассказ о процедуре снятия халата и сказала:
— Трудно у вас руководить.
— Работать — тоже не сахар, — ответил Данилов. — Сплошной трудовой подвиг.
— Кстати о халатах. — Елена огладила рукой надетый на ней махровый халат Данилова. — Долго еще мне придется сидеть рядом с тобой во всяких соблазнительных позах в этом эротическом одеянии? Или ты так уработался в своей сельской больнице, что больше ни на что сил не осталось?
— Для хорошего дела силы всегда найдутся! — заверил Данилов. — Только дверь запру…
— Да уж, пожалуйста, — улыбнулась Елена. — Одно дело, когда все слышно, и совсем другое, когда все видно.
Созвучно настроению внизу запели:
Виновата ли я, виновата ли я,
Виновата ли я, что люблю,
Виновата ли я, что мой голос дрожал,
Когда пела я песню ему.
Виновата ли я, что мой голос дрожал,
Когда пела я песню ему.
Целовал, миловал, целовал, миловал,
Говорил, что я буду его…
— Надо бы тебе обзавестись каким-нибудь уютным диванчиком, — сказала Елена на прощание, — тогда я смогла бы оставаться у тебя ночевать.
Они стояли на улице возле машины, на пыльных боках которой местная детвора нарисовала пальцами кривляющиеся рожицы. Данилов мысленно поставил юным монаковцам пятерку по поведению. В Москве художники по пыли большей частью писали или изображали какую-нибудь похабщину.
— Я могу уступить тебе кровать и спокойно выспаться в кресле, — ответил Данилов, — а диванчик мне ни к чему. Не собираюсь я обрастать имуществом в Монаково, а то получится по пословице: коготок увяз — всей птичке пропасть. Сначала диванчик, потом комодик, за комодиком огородик, так и застряну здесь на всю оставшуюся жизнь.
— А вообще-то тут неплохо. — Елена огляделась по сторонам. — Тишина, покой, умиротворение…
— Это певцы пока отдыхают, — сыронизировал Данилов. — А еще у местных жителей есть отвратительная привычка переговариваться на расстоянии без помощи телефона. Как начнут орать из одного дома в другой: «Доброе утро, Семеновна! Как спалось?!» — так и мертвого поднимут.
— Нет, я непременно должна приехать к тебе на весь уик-энд, чтобы как следует познать местную жизнь! — решила Елена.
— Местную жизнь познать невозможно, — покачал головой Данилов. — Она сама кого хочет познает…
Глава четвертаяЛАБОРАТОРИЯ ДЛЯ КРЕМАТОРИЯ
Основоположник марксизма Карл Маркс считал, что всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени. Здесь он серьезно ошибался. Она сводится к лишним проблемам и ни к чему больше.
Бюджет Монаковского района был дефицитным, и экономить здесь привыкли на всем. Можно сказать, что здесь любили и умели это делать, помня народную мудрость: «на себе экономить нельзя».
На себе нельзя, а на закупках канцтоваров для районной больницы очень можно. Какая проблема? Выкрутятся!
Заместитель главы района по социальным вопросам поручила одной из своих сотрудниц рассчитать нормы расхода канцтоваров в ЦРБ. Поручение было профильным. В 1973 году сотрудница окончила медучилище и хотя по специальности ни дня не работала (решила, что лучше продвигаться по комсомольско-профсоюзной линии), но должна была представлять профессиональную специфику вопроса. Она выпросила под столь ответственное поручение неделю работы на дому и умотала на дачу, так как дело было в мае, месяце великих огородных работ. Расчету норм она посвятила последний вечер — проставила от балды числа в клеточках, уложившись не в заданную руководством сумму, а даже в меньшую. Умение работать с цифрами составляет основу любой административной деятельности, причем ее надо уметь подогнать под высшие интересы, иначе карьеры не видать.
Увидев новые канцелярские нормативы, главный врач подумал, что произошла ошибка. Звонок в администрацию убедил его в обратном.
— Купите за свои деньги, если не хватит! — рявкнула зам по социальным вопросам. — Сейчас времена такие — не до жиру, быть бы живу!
Насчет выживаемости зам по социальным вопросам не преувеличивала. Ее предшественницу, славившуюся своей несговорчивостью и чрезмерно завышенными аппетитами, застрелили прямо у здания районной администрации, она не успела до машины дойти. Виновных традиционно не нашли.
— Изыщите резервы, Юрий Игоревич! Найдите возможности! Вы же опытный администратор!
«Опытный-то опытный, — подумал главный врач, вешая трубку, — но покупать что-нибудь для больницы за свои деньги — перебор! Даже парадокс. Глупость, короче говоря».
Но без ручек и бумаги больница обойтись не может. Проще обойтись без чего-нибудь другого, например каких-то лекарств, ведь они не так уж и важны, главное, чтобы соответствующие назначения в истории болезни были сделаны. А как их сделаешь, если писать нечем и не на чем?
На ближайшем административном совещании главный врач обсудил канцелярский вопрос с подчиненными. Вопросы, напрямую не касавшиеся личных интересов, главный врач предпочитал всегда обсуждать с подчиненными, чтобы слыть не самодуром, а демократом.