— Я в порядке.
— Кстати, я постирала вашу одежду. Куртка еще сырая, так что пользуйтесь курткой Эндрю, пока не высохнет ваша.
— Спасибо, — удивился я. — Не стоило.
— Вам тоже не стоило ехать с Эндрю, но вы же поехали. — Рэйчел улыбнулась. — Вот обувь потребует капиталовложений. Я изо всех сил старалась отчистить ваши ботинки, но они, похоже, знавали лучшие дни.
Что совершенно неудивительно: ботинки дважды промокали за три дня.
— Как себя чувствует собачка Фэй? — Я сообразил, что маленькой дворняжки нигде не видно.
— Кэсси? Оправится. Ветеринару пришлось ее вырубить, чтобы зашить порезы, и ее тоже оставили на ночь. — Рэйчел вышла на большую площадку посреди кухни. — Да, пока не забыла: ваша машина готова. Джемми поменял свечи.
— Когда? — При том, что случилось, я удивился, что у него нашлось на это время.
— Сегодня после того, как вернулся из больницы. Честно говоря, я думаю, он обрадовался, что нашлось занятие.
Казалось бы, добрая новость, но я не ощутил должной радости. Моя поездка затянулась, но больше не было причин оставаться в Бэкуотерсе.
— Что будете пить? Чай, кофе или что-нибудь покрепче?
— М-м-м? Кофе будет в самый раз.
— Вы ели? Могу сделать вам сэндвич, — предложила Рэйчел. У меня с утра не было маковой росинки во рту, и напоминание заставило вспомнить о пустом желудке. Рэйчел улыбнулась в ответ на мои колебания. — Принимаю вашу неуверенность за согласие.
Я сел на стул на площадке. На противоположной стене висела фотография Эммы Траск с Фэй и Джемми на фоне "Лондонского глаза". Фэй и Джемми выглядели намного младше, чем теперь. Дети смеялись. Джемми смотрел на мачеху, а та глядела в объектив. Обычный кадр, но улыбка Эммы казалась такой же неестественной, как на автопортрете в эллинге.
Рэйчел хлопотала, наполняя чайник и доставая из холодильника еду. Чувствовалось, что ей не по себе. Внезапно она прекратила нарезать хлеб и положила нож.
— Я хочу вас кое о чем спросить. Эндрю сказал, что тот, которого вы сегодня нашли, — мужчина. Это правда?
— Правда.
— Определенно не Эмма.
— Определенно не она.
Рэйчел облегченно вздохнула, и в ее плечах больше не чувствовалось прежней скованности.
— Простите, не хочу ставить вас в неприятное положение, но что, черт возьми, происходит? Обнаружен уже второй труп.
— Не знаю, — ответил я, и это было тоже правдой.
Рэйчел кивнула и грустно улыбнулась.
— К черту! Буду пить вино. Поддержите? Невежливо не составить мне компанию.
Я подумал об антибиотиках, но только на секунду.
— Терпеть не могу быть невежливым.
Она звонко рассмеялась, словно избавилась от давившего на нее гнета. Я разлил вино, а Рэйчел намазала масло на хлеб. Мы чокнулись.
— То, что надо, — она поставила стакан на гранитный пол и стала доделывать сэндвичи. — Так вы возвращаетесь в Лондон?
— Собираюсь.
— Но ведь вы еще не закончили работать с полицией. Я имею в виду здесь.
— Скорее в Челмсфорде. Не закончил.
— Если хотите, можете остаться в эллинге, — Рэйчел сделала вид, что все ее внимание поглощают сэндвичи.
Предложение было настолько неожиданным, что я не сообразил, что ответить.
— Право, не знаю…
— Естественно! — взорвалась она. — Не сомневаюсь, вы рветесь скорее попасть домой. — Я только подумала, что это сэкономит вам время. Какой смысл тратить его, чтобы проделать весь этот путь?
Никакого. Я прикинул, почему мне не стоит принимать ее предложение, и не самым малым аргументом было то, что скажут на это Ланди и Кларк. Но мы прошли ту стадию, когда это что-либо значило. А здравый смысл подсказывал, что мне логичнее находиться рядом с местом преступления. Я понимал, что подвожу базу под решение, которое уже принял. Но все доводы померкли, когда я увидел, как у Рэйчел дернулся в горле ком.
— Считаете, что это будет правильно?
— Конечно. Почему бы нет? — Ее лицо озарила мимолетная улыбка, и у меня сдавило в груди. Она тем временем занялась раскладыванием сэндвичей на тарелках. — Расскажите мне о себе. По тому, что во время болезни вы не просили меня никому позвонить, я сделала вывод, что вы не женаты. Расстались? Развелись?
Я почувствовал, что разговор заведет нас слишком далеко.
— Вдовец. Несколько лет назад жена и дочь погибли в автомобильной катастрофе.
Мой голос был лишен эмоций. Время лечит старые раны, и слова потеряли свою остроту. У Рэйчел от удивления округлились глаза, и она накрыла мою руку ладонью.
— Простите. — В ее тоне было сочувствие, но ни капли замешательства или смущения, как можно было ожидать. Через мгновение она убрала и безвольно уронила руку. — Сколько лет было вашей дочери?
— Шесть. Ее звали Алисой, — я улыбнулся.
— Милое имя.
Мы тоже так считали. Я кивнул, внезапно не доверяя голосу. Лицо Рэйчел смягчилось.
— Поэтому вы так упорствуете?
— С вами нет.
— Я имею в виду работу. Она для вас не просто дело?
— Не просто дело, — признался я.
Повисло молчание, но не такое, от которого становится неловко. Рэйчел подвинула мне тарелку с сэндвичами и улыбнулась.
— Вы должны поесть.
Небо за окнами продолжало темнеть, от чего в помещении сгущался уютный полумрак. Рэйчел выглядела моложе, раскрепощеннее, и я подумал, что дело не только в освещении.
Она подняла глаза и перехватила мой взгдяд.
— Что?
— Ничего. Просто думаю о вас. Вы планируете остаться здесь или вернуться в Австралию?
Я совершил промах, задав этот вопрос. Рэйчел положила сэндвич.
— Не знаю. Даже до исчезновения Эммы я стояла на распутье. Только что порвала длившуюся семь лет связь. Он биолог-маринист и мой шеф, что осложняло отношения.
— Что случилось?
— Обычная история. Двадцатидвухлетняя выпускница института, которая лучше смотрелась в бикини.
— Сомневаюсь, что может быть такое, — ляпнул я, не подумав.
В тусклом свете блеснули ее зубы — Рэйчел улыбнулась.
— Спасибо, но ей я отдаю должное. Я встречала девиц, у которых больше совести, но в раздельном купальнике она просто куколка. Я вернулась в Англию развеяться, освежить мозги и решить, что делать дальше. Единственная удача, если можно так выразиться, я находилась здесь, когда Эмма пропала.
Настроение изменилось, словно на нас повеяло холодным ветром.
— Вы были в это время с ними?
— Нет. Уезжала на свадьбу в Ливерпуль. Выходила замуж старая университетская подружка, но я по крайней мере находилась в Англии. Наши родители умерли, причин для частых наездов не было. С Эммой мы постоянно договаривались повидаться, но до дела никак не доходило. Каждая вела свою жизнь, и казалось, что для спешки нет причин.
Их никогда не видишь.
— Вы сказали, она была моложе вас?
— На пять лет. Откровенно говоря, мы никогда не были близки. Слишком непохожи друг на друга. Эмма была самоуверенной и общительной, с пунктиком заставлять окружающих себя обожать. Если обращала на кого-то внимание, то так, чтобы люди чувствовали, будто их озарило солнце. Такое не могло продолжаться вечно.
Рэйчел смущенно хихикнула.
— Господи, что я такое несу? Вот идиотка!
— Говорите как любая сестра.
— Вот сейчас вы дипломатичны. — Она потянулась за бутылкой и наполнила наши бокалы. — Не поймите меня неправильно: Эмма бывала прелестной. Прекрасно относилась к Фэй, хотя ее не назовешь, что называется, женщиной "материнского склада". Она не умела обращаться с детьми и относилась к Фэй как к подростку. Как к младшей сестре. Души в ней не чаяла. Поэтому последний год дался девочке с большим трудом. Наверное, труднее, чем остальным.
Я вспомнил тени под глазами ребенка и ее слишком тонкие ручонки. Дочь Траска слишком мала, чтобы помнить мать, но в ее возрасте потерять мачеху тоже жестокий удар.
— Поэтому вы и остались?
Я решил, что перешел границу дозволенного. Рэйчел сначала не ответила, только перебирала пальцами ножку бокала.
— Это была одна из причин, — наконец ответила она. — Мне казалось неправильно уезжать. Во всяком случае, до того, как выяснится, что произошло с Эммой. Мы все считали, что это случится скоро. Каждый день ждали, что вот-вот позвонят из полиции и скажут, что обнаружилось то-то и то-то, но этого не происходило. И чем дольше такое тянулось, тем труднее становилось сказать: "Я ждала достаточно долго, пока, я поехала". Пусть Эмма была всего лишь мачехой и Фэй с Джемми мне не родственники. Но теперь стали. В том, что я говорю, есть какой-нибудь смысл?
По ее лицу я видел, что она ждет моей поддержки. В помещении настолько стемнело, что ее глаза светились в сумерках.
— По-моему, да.
— Речь не столько о Джемми и Эндрю, хотя, Бог свидетель, они тоже тяжело пережили случившееся. Я их плохо знаю, но говорят, что Джемми раньше был веселым, общительным подростком. Теперь такого не скажешь. И с ним, и с его отцом иногда приходится держаться настороже. Но они взрослые — справятся. Меня больше беспокоит Фэй. Может быть, если бы они жили в городе, где много людей, где рядом друзья, все обстояло бы иначе. Но здесь… ее ничего не радует.
Я взглянул сквозь огромные окна на темнеющий пейзаж. Небо лишилось света, и лишь поблескивающая рябь на воде обозначала границу между устьем и болотами.
— Не похоже, чтобы это место подходило вашей сестре.
Рэйчел криво усмехнулась.
— Само собой.
— Как они познакомились? — Спросив, я тут же спохватился: — Простите, я становлюсь бестактным.
— Ничего, все в порядке. Если честно, я рада, что появилась возможность выговориться. — Рэйчел опустила глаза на дно бокала. — Ее знакомый строил дом и нанял Эндрю в качестве архитектора. Эмма занималась не только фотографией, но и дизайном и взялась за интерьеры. Ей удавались такие вещи, а незадолго до того она порвала со своим давнишним приятелем. Сверхсамоуверенным типом. Занимался боевыми искусствами и креативной самопомощью, воображал себя музыкантом и кинорежиссером, потому что снял несколько претенциозных музыкальных роликов. Полный придурок.