Будь я на их месте, я бы тоже обратился к Одуйе.
Я пообещал Уорд оставаться на связи и вернулся в смотровую. Свидетельств того, что скелет на столе принадлежал Кристине Горски, становилось все больше, но я не мог позволить себе отвлекаться на это. Да и стоматологическую карту, которую посылала мне Уорд, пока тоже не хотел изучать.
До поры до времени.
Для полноценной идентификации по зубам требуется несколько подготовительных этапов. Для начала я удостоверился, что все зубы на месте. Где они и находились — за исключением отсутствующего коренного. Потом записал местоположение и характер коронок и пломб. Покончив с этим, я проверил зубы на наличие незалеченных повреждений, отметив трещину в эмали соседнего зуба и несколько маленьких пятен кариеса.
Все это я занес в собственную карту. Возможно, точностью она и уступала карте, заполненной профессиональным дантистом, — опыта у меня по этой части меньше. Но для целей Уорд этого должно было хватить, в этом я не сомневался.
Затем я сравнил свою карту с той, что прислала мне по электронной почте Уорд, защитив файл специальным паролем. Она добавила к карте фотографию Кристины Горски. Вероятно, ее вырезали с группового фото и увеличили. На снимке Кристине было лет шестнадцать или семнадцать. Каштановые волосы, собранные в хвостик, округлое личико — симпатичное, но достаточно заурядное. Смотрела она куда-то в сторону, словно процесс фотографирования ее не интересовал. Кристина улыбалась, но как-то неискренне, на камеру.
Я поискал на снимке следы неправильного прикуса. Случается так, что одной-единственной характерной черты достаточно для позитивной идентификации. Мне самому однажды довелось идентифицировать человека по характерному искривленному переднему зубу. Однако сейчас ситуация была не совсем обычная. В принципе, стоматологическая карта, заполненная при жизни человека, должна полностью совпадать с посмертным осмотром зубов. Только не в данном случае. Ни кариес, ни отсутствующий коренной зуб, ни трещины в карте Кристины Горски не значились.
Однако она не посещала зубного врача последние пять лет перед своим исчезновением, и этого времени с избытком хватало на все эти изменения. И треснувший коренной зуб рядом с отсутствующим позволял предположить, что последний был не вырван, а выбит.
Гораздо более важными мне представлялись совпадения двух карт. В той, профессиональной, отмечалось, что у Кристины Горски имелся неправильный прикус, в точности такой, как описал я по ее останкам. Анализ пломб тоже совпадал полностью — вплоть до композитных пломб на коренных зубах.
На всякий случай я проверил все еще раз — с тем же результатом.
Сомнений не осталось: мы нашли Кристину Горски.
Глава 14
Заветная мечта судебной медицины — изобрести искусственный способ детекции газов, образующихся в процессе разложения. Это помогло бы не только находить погребенные или спрятанные человеческие останки, но и определять, сколько времени прошло с момента смерти. Увы, наука пока не создала ничего, способного соперничать с природой.
Лабрадор с трудом сдерживал возбуждение. Пес был совсем молодой, абсолютно черный, если не считать белого пятна на голове. Поскуливая, он переступал с лапы на лапу и с надеждой косился на хозяйку.
— Шшш, — говорила она ему, почесывая за ухом. — Сиди тихо, Стар.
— Хорошо, что хоть кому-то не терпится начать, — буркнул Уэлан, поглядывая на часы.
Мы вшестером стояли на ступенях у входа в Сент-Джуд. Точнее, всемером — считая собаку-ищейку. Уорд сказала, что может подъехать позднее, но пока ей хватало хлопот с последствиями моей идентификации Кристины Горски. Впрочем, особой нужды в присутствии старшего инспектора не было. Зато в дополнение к инструктору-кинологу, Уэлану и мне тут присутствовали также начальник поискового отдела, полный мужчина лет пятидесяти по фамилии Джексон, и двое детективов, уже знакомых мне по чердаку. У одного на шее висела видеокамера, второй тащил кейс с инструментами. Все шестеро были в белых комбинезонах и прочей защитной амуниции, хотя марлевых масок не надевали и капюшонов не поднимали. Этого и не требовалось до тех пор, пока мы не вошли в здание, поэтому мы наслаждались напоследок свежим воздухом. Признаки нетерпения из всех нас проявлял только лабрадор. На ступенях под мелким дождичком мы стояли уже десять минут.
Стояли и ждали.
У Уэлана в руках ожила рация.
— Пропустите его, — сердито буркнул он. Ответа я не слышал, но детектив раздраженно усмехнулся: — Не прошло и года! — бросил он и нажал на кнопку отбоя.
Мы постояли молча еще несколько минут, пока со стороны полицейских фургонов не появилась еще одна фигура в белом. Вновь прибывший медленно тащился за молодым констеблем; комбинезон туго обтягивал его монументальный живот. На плече у него висела старая спортивная сумка, в руке он нес кейс с мощным перфоратором.
— Рад, что вы смогли составить нам компанию, мистер Джессоп, — произнес Уэлан. Не саркастическим тоном, но и не приветливо. Подрядчик поднял на него взгляд налитых кровью глаз.
— Я же приехал, чего еще?
Комбинезон казался в его внешности самым аккуратным. Редеющие волосы сбились неаккуратными прядями, на подбородке серебрилась трехдневная щетина. Когда накануне вечером я позвонил Уорд с вестью о том, что идентифицировал Кристину Горски, она подтвердила, что Джессоп поможет нам с поисками.
— Он знает это здание как никто другой, — сообщила она. — У него есть копии строительных чертежей, а еще оборудование для обследования замурованных помещений.
Я промолчал. При нашей первой встрече, когда Джессоп разговаривал с Уэланом, он не выражал энтузиазма по поводу расследования, да и на совещание тогда не явился. Все это не вызывало доверия, но Уорд было виднее, кого привлекать в качестве консультанта. И определенная логика в этом была. Джессопа наняли для сноса старой больницы, и он действительно мог бы оказать реальную помощь при поисках.
За несколько дней, что я не заходил сюда, я уже начал забывать, насколько здесь мрачно. В интерьерах обширного здания царила вечная ночь. Даже переносные полицейские прожекторы лишь сгущали тени по углам гулких больничных коридоров, и никакой свет не мог ослабить запах плесени и мочи.
Когда Уорд попросила меня вернуться сюда, я даже обрадовался; теперь, шагнув из дня в эту ночь и воочию увидев масштабы стоявшей перед нами задачи, я почувствовал, как мой энтузиазм стремительно тает. Это сколько же дней уйдет на то, чтобы обойти все палаты, кабинеты и коридоры?
В клаустрофическом мраке Сент-Джуд мы будем находиться вечно.
Больницу поделили на зоны, их предстояло методично обследовать, начиная с верхнего этажа, на котором нашли два замурованных тела, и до подвала. Полиция намеревалась обыскать все здание, а ищейка должна была следовать за ними, чтобы не пропустить никаких новых останков — за вновь возведенными перегородками или где-либо еще.
Обычно в состав таких групп включают патологоанатома, чтобы тот при обнаружении тела зафиксировал смерть и проконтролировал его эвакуацию. Но в данной ситуации мы даже не знали, найдем ли вообще что-нибудь. Определить, являются ли найденные останки человеческими, мог бы и я, да и любом случае останки, обнаруженные лабрадором, скорее всего, лежали бы в каком-нибудь труднодоступном месте. А уже потом — при необходимости, конечно, — можно было вызвать и Парек.
Собачьи когти клацали по лестнице, как вязальные спицы. Эхо наших шагов отдавалось от стен. Я шел за Джессопом и видел, что подрядчику тяжело подниматься по лестнице со своими сумкой и перфоратором. Он перехватывал рукой перила и, когда мы наконец поднялись на верхнюю площадку, почти задыхался под маской.
— Вы в порядке? — спросил я, когда мы остановились.
Джессоп уставился на меня. Грудь его тяжело вздымалась и опускалась. Даже сквозь марлевую маску я ощущал исходивший от него запах перегара.
— Был бы в порядке, когда б на меня не натянули все это барахло.
— Помочь вам с сумкой или кейсом?
Он оскорбленно посмотрел на меня поверх маски:
— Нет.
Поправив на плече ремень от сумки, Джессоп двинулся дальше по коридору. Освещенный цепочкой прожекторов, тот казался бесконечным туннелем. Поиски начинались с дальнего конца. На полпути Джессоп снова остановился. Я решил, что он опять задыхается, но потом увидел, куда он смотрит. Полосатая полицейская лента перегораживала доступ на чердак, где нашли труп Кристины Горски.
Заметив, что я наблюдаю за ним, Джессоп покосился на меня и отвернулся.
— Это здесь ее нашли?
— Да.
Тяжело дыша под маской, он вгляделся в темноту за лентой.
— По телику говорили, ей был двадцать один год. Ровесница моей дочери.
И, не дожидаясь моей реакции, повернулся и тяжело зашагал дальше по коридору.
Я знал, что в здании работают другие группы полицейских, но даже так казалось, что наш маленький отряд тут совершенно один, отрезанный от любой другой жизни.
Вообще-то я привык к больницам. Знаю, какими лабиринтами оборачиваются их интерьеры. Но те, в каких мне доводилось работать прежде, были полны жизни и шума — в отличие от здешней пустоты и тишины. Я запросто мог бы тут заблудиться.
Кто был счастливым — так это пес. За исключением его хозяйки, все мы старались держаться позади, чтобы не мешать ему работать. Правда, сделать это было бы непросто: Стар окунулся в восхитительный мир запахов старой больницы. Приемные кабинеты, палаты, изоляторы, даже кладовки — все это ему предстояло обследовать.
Раньше я не задумывался о сложности наших поисков. Подобно большинству старых больниц, Сент-Джуд на протяжении десятилетий неоднократно совершенствовалась. Снаружи она, возможно, и была прежней, но в интерьере от изначального здания осталось мало. Менялась планировка помещений и коридоров. Одни перегородки сносились, и возводились новые. Некоторые производили впечатление старых, столетней давности. Другие казались совсем свежими.