– Не могу не согласиться. Значит, это все, что вы можете вспомнить об том случае?
– Д-д-да, – ответила она, но не очень уверенно, и Холмс тут же за это ухватился:
– Еще что-нибудь?
– Ну, сущий пустяк.
– Все великое складывается из пустяков. Продолжайте.
– Генри в ту ночь бормотал во сне. Его слова были странными, но, думаю, я могу их вспомнить. – Мисс Флэнаган провела тонкой белой рукой по лбу, словно рассеивая туман прошедших лет. – «Джекил-созидатель и Джекил-кутила. Если бы я только мог разделить их, что за миры открылись бы передо мной!» Так он говорил. Он повторял это снова и снова. Слова менялись, но смысл, если только он был вообще, оставался тем же. Вам это хоть что-нибудь дает?
– Кажется, это было его излюбленной темой, – ответил Холмс. Какое-то время он сидел, погрузившись в размышления, затем поднялся. – Что ж, весьма вам благодарен, мисс Флэнаган. Если я могу каким-то образом оказать вам ответную услугу…
– Можете. – Она тоже встала. – Подождите, пожалуйста. – Она подобрала подол и, шурша атласом, поспешила в соседнюю комнату, оставив нас в приемной одних. Девушки наверху лестницы воспользовались отсутствием хозяйки и принялись оживленно перешептываться, то и дело хихикая. Я притворился, что заинтересовался деталями пасторального пейзажа, висевшего на противоположной стене, и старался не подслушивать. Холмс как будто совершенно ушел в себя.
Вскоре вернулась владелица заведения, сжимая что-то в кулачке. Подойдя к Холмсу, она сунула это ему в руку.
– Буду весьма признательна, если отдадите Генри Джекилу, когда увидите его, – сказала она. – Я не люблю быть кому-то должной.
Сыщик посмотрел на блестящий новый шиллинг на своей ладони и улыбнулся.
– Будет сделано, мадам, – ответил он.
XV. Крик о помощи?
Мы пересекли три улицы после ухода из борделя Фанни Фэнаган, прежде чем до меня дошло, что мы движемся по кругу. Я хотел было обратить на это внимание моего товарища, но тот оборвал меня на полуслове, приложив палец к губам.
– Как я и думал, – заметил он шепотом через несколько шагов. – Не оборачивайтесь, но за нами следят. Не оборачивайтесь, я сказал!
Я невольно повернул было голову, чтобы взглянуть через плечо, но при строгом приказе осекся. До меня донеслись крадущиеся шаги, огибающие угол.
– Кто это? – прошептал я.
– Я мельком взглянул на него, когда останавливался прикурить трубку. Никогда не видел этого человека прежде. Идемте дальше.
Мы дошли до следующего угла, и тут на большой скорости появился одинокий кэб – очевидно, его кучер спешил покинуть эту местность, спустив здесь выручку с предыдущего вечера. Холмс махнул ему.
– Наш преследователь приближается, – предупредил сыщик, когда мы уже готовы были сесть. – Будьте готовы ко всему, Уотсон.
– Эй, парни, это мой кэб.
Холмс и я оглянулись. Внешность подошедшего, равно как и тон его заявления, побудили меня сжать рукоятку револьвера в правом кармане. Это был мускулистый шотландец из низов, облаченный в поношенное длинное пальто, из потрепанных рукавов которого не выглядывало даже намека на манжеты. На его левый налитый кровью глаз была натянута перепачканная легкая кепка, чей помятый козырек и без того почти полностью скрывал черты небритой физиономии. Одна его рука угрожающе скрывалась за отворотом пальто.
– Прошу прощения? – сказал Холмс.
– Не проси того, чего нет, приятель. Я первым увидел этот кэб, и он мой. Если только не хочешь уладить этот вопрос по-мужски. – Здесь он оскалился, продемонстрировав два ряда прокуренных, с многочисленными пробелами зубов.
Холмс притворился, что не обращает на него внимания, и вновь повернулся к кэбу. Шотландец резко дернулся, и в его руке, которую он доселе прятал в кармане, что-то блеснуло.
– Холмс! Берегитесь! – Я стал вытаскивать револьвер из кармана, однако его дуло, зацепившись за ткань, прорвало ее.
Но знаменитый сыщик оказался готов к нападению. Не успел шотландец сделать выпад ножом, как Холмс обеими руками схватил его за вытянутое запястье, пригнулся и ловко перебросил нападавшего через спину, так что тот с нестройным шлепком приземлился в канаву почти под самыми копытами лошади. Животное заржало и попыталось сдать назад, однако его хозяин крепко держал поводья. Воспользовавшись ситуацией, кучер объехал растянувшегося вдоль улицы человека, щелкнул кнутом и живо был таков.
Стоило шотландцу оказаться на земле, как Холмс, все еще удерживая его запястье, перешагнул через негодяя и уперся каблуком подле его затылка. Затем подался вперед, выворачивая шотландцу руку. О мостовую лязгнул нож. Холмс, однако, продолжал выкручивать руку. Человек на земле издал стон.
– Пришло время прояснить ситуацию, друг мой, – объявил Холмс. – Кто ты такой и почему хотел убить меня?
Ответа не последовало. Холмс надавил на руку. Шотландец судорожно глотнул воздух.
– Я не хотел никого убивать! – выдавил он.
– В таком случае, дружище, тебе придется научиться знакомиться с людьми. Отвечай на вопрос! – Он еще сильнее нажал на руку шотландца. Тот выругался сквозь зубы.
– Бог свидетель, мне не нужна была твоя жизнь! – выпалил он за один выдох.
– Что же тогда? – Холмс немного ослабил нажим.
– Это должно было послужить тебе предупреждением. Всего лишь предупреждением, не больше.
– От кого?
– Не знаю. – Холмс нажал. Человек на земле дернулся. – Клянусь, он не называл своего имени. – Хватка вновь ослабла. Шотландец вздохнул. – Сжалься, дружище, – взмолился он. – В подобном положении человеку трудно собраться с мыслями.
Холмс неохотно отпустил его руку и шагнул назад, позволив ему сесть. Движения негодяя были замедленными. Усевшись, он с гримасами боли принялся потирать поврежденную руку.
– Меня зовут Иэн Мактиг, – начал он, – и вам было бы известно это имя, если бы вы почаще заглядывали в театры в Глазго или Абердине одиннадцать лет назад. Я метатель ножей, которому нет равных во всем королевстве. По крайней мере, был таковым, пока девушка, с которой я работал, не сделала неверного движения. Но все это отражено в судебных записях, если вам угодно проверить. После освобождения я зарабатывал на жизнь во всех пабах, отсюда и до границы с Англией, пронзая за шиллинг носовые платки или игральные карты с расстояния в шесть метров.
Я познакомился с этим человеком прошлым вечером в пабе «У волынщика». Коротышка, даже на цыпочках едва достанет мне до плеча. Голова большая, лицо узкое, а взгляд – злой, какого я отродясь не видывал. Аж мороз по коже, а я человек бывалый. Я тогда только-только заработал на ужин, попав прямехонько в центр трефового туза. Он отвел меня в уголок и предложил двадцать фунтов, если я кое-что для него сделаю. Признаться, я сильно удивился.
«Двадцать фунтов? – говорю. – И кого же надо покалечить?» – «Калечить никого не надо, – отвечает он. – По крайней мере, не так сильно, как ты думаешь. Это должно быть предупреждением». – «Какого рода?» – «Ну, мне потребуется от тебя резная работа». – «Что еще за резная работа?». – «Этакая симпатичная заглавная буква Х, какую только художник вроде тебя сможет изобразить ножичком на щеке другого человека» – во как он мне тогда сказал.
– Боже мой! – воскликнул я.
– И как долго ты следил за нами? – спросил Холмс.
– С самого утра. Сейчас выдалась первая возможность напасть на вас без свидетелей.
– А какие указания были насчет Уотсона?
– Этот тип сказал, чтобы я о твоем дружке не беспокоился: дескать, он просто шут, которого ты таскаешь с собой для развлечения.
Холмс фыркнул:
– Не стоит быть слишком доверчивым. Этот «шут», как ты его назвал, чуть не вышиб тебе мозги.
С этими словами Холмс мотнул подбородком в сторону моего револьвера, который я наконец-то сумел извлечь, правда принеся в жертву подкладку кармана. Впрочем, похвала мне отнюдь не польстила, потому как я отлично знал: если бы все зависело только от моей расторопности, знаменитый сыщик лежал бы сейчас в канаве вместо Иэна Мактига, с кровавым инициалом на щеке.
– Этот парень упомянул, где остановился? – спросил Холмс шотландца.
Мактиг назвал отель, который был мне хорошо известен.
– Я должен был пойти туда и получить дополнительное вознаграждение, если управлюсь до наступления вечера, – пояснил он и немного помолчал. – Полагаю, теперь вы сдадите меня в полицию.
– А есть, на твой взгляд, какие-либо причины, по которым стоит не делать этого?
Злоумышленник не ответил. Холмс вздохнул:
– Вероятно, я совершаю серьезную ошибку.
Он махнул шотландцу, чтобы тот поднимался. Мактиг неловко подчинился, бросив тоскливый взгляд на нож на мостовой.
– Э, нет, мой друг. – Наступив пяткой на устрашающего вида лезвие, сыщик нагнулся, взялся за рукоятку и резким рывком отломал ее от клинка. Затем бросил обе половинки в придорожную грязь. – Если ты обладаешь здравым смыслом, который почти всегда уступает притязаниям прирожденного актера, – сказал он удрученному метателю ножей, – то поймешь, почему я это сделал и даже не подумаю возмещать утрату. Человек в нашем мире может выбиться в люди и посредством иных, достойных уважения средств – при условии, что задача ему по силам. Уотсон, нам надо спешить.
Отель, в который мы направились, некогда обслуживал самую изысканную клиентуру, однако ход времени и непостоянство вкусов неблагоприятно сказались как на его убранстве, так и на постояльцах, так что изящные старые медные подвески в вестибюле покрылись неприглядным зеленым налетом, а ворс выцветшего бордового ковра был испещрен потертостями. Впрочем, отель все-таки сохранил кое-что от былого достоинства, это проявилось в чопорных манерах элегантно одетого старика за стойкой, когда Холмс спросил его о постояльце по имени Эдвард Хайд.
– В нашем отеле под таким именем никто не останавливался, – заявил тот, заглянув в книгу записей постояльцев.
Худой едва ли не до прозрачности, своим сложением он как бы говорил о множестве блюд, принесенных в жертву возможности облачиться в изящную одежду, что была на нем. Высоко на его тонком синеватом носу были водружены очки без оправы, посредством линз которых он умудрился создать впечатление, будто смотрит на моего товарища сверху вниз, хотя и был по меньшей мере сантиметров на пять ниже частного сыщика.