Василий Оттович сверился с записной книжкой и напомнил себе, что вечером его ждут азартные игры в курзале. Что ж, возможно, пара часов благовоспитанной фривольности в компании не менее солидных дачников (Фальк не сомневался, что компанию ему составит Неверов) смогла бы отвлечь его мысли от расследования и очередных явлений призрачного монаха. Оставалось только дожить до темноты…
Позавтракать Фальк все же решил на веранде, в надежде, что с Финского залива потянет хоть сколько-нибудь прохладным ветерком. Он заглянул на кухню, куда уже успела шмыгнуть Клотильда Генриховна, и расстроил старушку заявлением, что ничего горячего он этим утром съесть не сможет, а потому она вольна отдыхать дальше. Далее Василий Оттович заглянул в ледник[21], стоявший на краю дачного участка, и вернулся оттуда с маслом, сыром и ломтиками вареной ветчины, из которых соорудил бутерброд со вчерашним хлебом, а заодно захватил кувшин лимонада, который составил чудесную компанию обязательной чашке кофе. Надежды на ветерок, увы, не оправдались, но в целом Фальк остался доволен завтраком.
Когда он уже заканчивал трапезу, к нему заглянул усталый и бледный урядник Сидоров. Видимо, Александр Петрович решил навестить его специально, ведь, чтобы попасть на дачу Фалька по дороге от дома Красильниковой, ему потребовалось сделать солидный крюк.
– Видимо, ваше дежурство успехом не увенчалось? – уточнил Василий Оттович, налив уряднику бокал холодного лимонада, который тот благодарно принял и тут же осушил.
– Не говорите, – тяжело вздохнул Сидоров, устроившись на соседнем кресле. – Естественно, ни одного монаха за всю ночь. А я, уж поверьте, глаз не сомкнул ни на миг.
– Думаете, ночь вышла недостаточно мистическая для подобных явлений? Или Екатерина Юрьевна все-таки выдумала историю с монахом, чтобы запутать вас?
– Ох, Василий Оттович… – внезапно покраснел урядник. – Не знаю насчет выдумок, но Красильникова явно ожидала, что за ней присматривать будут.
– С чего вы это взяли?
– Да как вам сказать… Окна у нее в доме видели? Большие такие, обзор хороший дают… Так вот, либо Екатерина Юрьевна просто стыда не знает и такие представления устраивает ежевечерне, и тогда я не понимаю, почему оказался единственным обитателем кустов напротив, либо же зрелище предназначалось для меня. Иных причин переодеваться на ночь при ярко горящих лампах, да еще и перед окном, я не вижу…
Фальк невольно представил эту картину и почувствовал, как от смущения у него загорелись щеки.
– Иезавель… – протянул он, вспомнив о словах Фомы Михайловича.
– Ваша правда, доктор, ваша правда, – покивал Сидоров. – Ладно, пойду я отсыпаться. Завтра еще подежурю. Исключительно для очистки совести, так сказать, не подумайте чего!
– И в мыслях не было! – клятвенно заявил Фальк.
– Спасибо за лимонад. Доброго дня вам, Василий Оттович.
Фальк проводил его задумчивым взглядом, налил себе еще бокал лимонада из запотевшего графина и взялся за принесенный из гостиной томик Григория Данилевского[22]. Описания сожженной Москвы и подвига простого народа настолько увлекли его, что доктор, заслышав звонкий девичий голос, не сразу понял, что обращаются именно к нему.
– Василий Оттович, это я! – наконец донеслось до его ушей. Фальк оторвался от книги и увидел, что у ведущей к крыльцу тропинки стоит Лидия Николаевна. Дачный сарафан она на этот раз сменила на кремового цвета платье, столь популярное среди столичных модниц.
– А, Лидия Николаевна! – воскликнул Фальк. – Простите мою невнимательность. Чем-то могу вам помочь?
Говоря это, он спустился с крыльца и подошел к девушке. Зазывать гостью одну к себе на веранду было бы верхом неприличия.
– Можете, – кивнула Лидия. – Проводите меня до станции?
– Да, конечно, с удовольствием! – ответил Василий Оттович. – Только, позвольте, я уберу…
Фальк развернулся к дому, но увидел, что грязная тарелка, кофейник, чашка, кувшин и бокал с лимонадом чудесным образом исчезли со столика. Видимо, Клотильда Генриховна, уставшая от безделья и обиженная на отказ от завтрака, унесла всю посуду в дом в ту же секунду, как он спустился с крыльца.
– А знаете, неважно, я готов! – вновь повернулся он к Лидии.
Прогулка до станции в приятной компании доставила Василию Оттовичу истинное наслаждение, несмотря на влажную духоту и общую апокалиптически-бледную атмосферу в деревушке тем утром. По дороге им не встретилось ни единого прохожего дачника или крестьянина, хотя время уже как раз приличествовало утренним моционам.
– Как продвигаются поиски книги? – спросил Фальк не столько из любопытства, сколько для того, чтобы завязать разговор.
– Думаю, я уже близка, – ответила Лидия. – Собственно, ради этого я и направляюсь в Петербург. Хотела поехать первым же поездом, но подумала, что лавочки букинистов откроются еще не скоро. Да и вообще, я не трусиха, не подумайте, но, когда я выглянула утром на улицу и не увидела ни единой живой души, мне стало как-то не по себе.
– Тоже начитались специального выпуска? – понимающе усмехнулся Фальк.
– Если бы, – откликнулась Лидия. – То есть я, конечно, его читала, но, поверьте, это далеко не самая страшная история, которая мне попадалась. В книгах, понятное дело. А тут…
Она замолчала. Фальк кинул на нее обеспокоенный взгляд и решил уточнить:
– Вы что-то видели?
– Не я, нет. Понимаете, тетушке каждое утро привозил свежий хлеб булочник Никифоров… Знаете такого?
– Да, конечно, тоже пользуюсь его услугами, – ответил Фальк, про себя прикинув, сколько же никифоровских булок ему пришлось бы съесть, чтобы достигнуть размеров покойной Веры Павловны.
– Тогда знаете, что мужчина он солидный и не выглядит суеверным.
– Подтверждаю.
– Так вот, сегодня он приехал бледный и словно бы не в себе. Даже матушка это заметила, но вы ее знаете…
– Не знаю, – признался Фальк.
– Ну, скажем так, она продемонстрировала свое недовольство выражением лица, – пояснила Лидия. Уточняющих вопросов у доктора не возникло. Лидия меж тем продолжила: – А я решила спросить, что с ним случилось. Так вот, он сказал, что когда вышел еще засветло из дома в пекарню, то увидел, как вдоль леса плыла какая-то фигура в сером балахоне.
– Так и сказал? «Фигура в сером балахоне»? – недоверчиво уточнил Василий Оттович.
– Нет, он сказал, что видел серого монаха, конечно, – ответила Лидия. – А после убийства тети вы, думаю, сами понимаете, какие мысли его посетили.
– Ну да, конечно, – кивнул Фальк. – Серый монах – предвестник смерти.
– Вот-вот. А вы сами что думаете, Василий Оттович?
– Я уже говорил нашему уряднику, что в призраков не верю, – откликнулся доктор. – Еще меньше я верю в призраков, которым нужны шприцы, чтобы убить свою жертву. Так что здесь мы имеем дело либо с массовой истерией, либо…
– Либо убийца в костюме монаха бродит по Зеленому лугу! – закончила за него Лидия. Фальку не понравилось, каким азартом загорелись ее глаза в этот момент, а потому он решительно добавил:
– Вряд ли. Так стараться, чтобы не оставить лишних следов, и потом шастать в полном карнавальном облачении по деревне, где его могут поймать и разоблачить? Нет, Лидия Николаевна, мне видится куда более вероятным, что кто-нибудь из молодежи, скажем студентов, обладает дурным чувством юмора и получает удовольствие от игр в привидение, пугая дачников.
– Всего-то? – разочарованно протянула девушка.
– Но я бы не рекомендовал вам ходить одной, особенно в сумерках, а тем более – ночью, – спешно добавил Фальк.
– Это вы так обо мне заботитесь? – лукаво взглянула на него Лидия.
– Конечно, – постарался сохранить невозмутимый вид Фальк.
Они вышли на пустынную пристанционную улицу. Обычно в разгар дня здесь всегда кипела шумная и разноцветная жизнь: сновали приказчики, прогуливались дачники, трепетал на ветру полосатый козырек кондитерской. Однако сейчас, в белесом свете сокрытого тонкими облаками солнца, она выглядела сошедшей со страниц грошовой мистической повести. По спине Фалька, несмотря на духоту, пробежал холодок.
– Лидия Николаевна, а когда вы собираетесь вернуться? – решил уточнить доктор.
– О, не знаю, не задумывалась, – озадаченно посмотрела на него девушка. – Зависит от того, как быстро мне улыбнется удача в поисках. А что?
– Да так… Вам же есть где остановиться в городе?
– Конечно. Мы перевезли большую часть вещей из квартиры в Сестрорецк, но много еще осталось, и слуги, конечно, за ней присматривают.
Фальк обратил внимание, что Лидия говорит о квартире в Петербурге и доме в одном из самых престижных курортных пригородов будто между делом, словно речь идет о чем-то само собой разумеющемся. Видимо, генерал Николай Шевалдин оставил жене и дочери значительное состояние. Фальк считал себя достаточно обеспеченным, но особняк в Сестрорецке и наем слуг для присмотра за квартирой в свое отсутствие он позволить себе не мог.
– Почему вы спрашиваете, Василий Оттович? – тем временем уточнила Лидия.
– Если поиски затянуться допоздна, то прошу, задержитесь в городе на ночь и возвращайтесь только утром, – с непривычной для себя неуверенностью сказал Фальк. – Считайте это моей врачебной рекомендацией.
Возможно, Лидия собиралась с ним поспорить, но, увидев что-то в его глазах, не стала и просто кивнула.
– Хорошо, доктор, спасибо за беспокойство.
Василий Оттович настоял на том, чтобы купить девушке билет. Поезд показался из-за поворота, как раз когда пара вышла на деревянную платформу.
– Что ж, удачи в ваших поисках, сударыня, – улыбнулся на прощание Фальк.
– А вам счастливо оставаться, – улыбнулась в ответ Лидия. – Если я все-таки приеду завтра с книгой, мне удастся застать вас дома?
– Во-первых, боюсь, если вас опять увидят у моего дома, то по деревне пойдут слухи, которые не понравятся вашей матушке, – ответил Фальк. – А во-вторых, завтра я планировал поучаствовать в теннисном турнире у курзала. Думаю, вы без труда найдете меня там.