– Да, матушка снова взялась за старое, – Лидия вздохнула. – По ее мнению, мне непременно нужен муж: солидный, с хорошим положением и, конечно, состоянием. Чтобы дом в Петербурге, чтобы знакомство в лучших кругах…
Она слегка пожала плечами и отвернулась к окну. Фальк опустил глаза. Ни состояния, ни громкого имени у него не было. Относительно прибыльная практика и уважение дачников вряд ли бы котировались в глазах Ираиды Дмитриевны.
– А вы сами? – спросил он небрежно. – Что бы выбрали?
– Я бы выбрала… – Лидия задумалась. – Того, с кем рядом не скучно.
Она улыбнулась ему почти незаметно, и сердце Фалька сжалось – но он лишь вежливо наклонил голову. Вот уж кем-кем, а веселым и нескучным партнером он себя не считал…
Спустя несколько пересадок и почти час они оказались на линии, идущей по Невскому проспекту. Покачивающийся вагон, в котором они сидели, сопровождаемый мерным цоканьем копыт смирных лошадок, пополз по главной артерии столицы. По обеим сторонам проезжей части двигался сплошной поток экипажей: колясок, карет, ландо, извозчичьих пролеток. Никакой строгой регулировки движения не было: люди свободно переходили улицу, лавируя между повозками и лошадьми. Лишь в часы великого скопления людей – у театров, у собраний, у роскошных особняков в дни балов и свадеб – городовые наводили некоторый порядок, энергично жестикулируя руками в белых перчатках. Однако сколь бы шумным ни казался Невский, сейчас он пребывал в состоянии спячки. Значительная часть горожан в отъезде, на дачах, а те, что остались, в основном работают по конторам и министерствам.
Остаток пути до Новоалександровского они проделали пешком. Уже на рынке Василий Оттович признал ошибочность своих опасений по поводу умения Лидии ориентироваться в городе. В шумной и многолюдной толчее рынка девушка безошибочно провела их лабиринтом проходов к галантерейному магазину, часть которого занимала нужная им букинистическая лавка. От общего зала ее отделяла дощатая перегородка, подпертая с обеих сторон многочисленными стопками книг и журналов, газет и нот. На большинстве имелся ярлычок, предупреждающий покупателя, что заинтересовавший его томик стоит, к примеру, семьдесят пять копеек вместо двух рублей или двадцать пять копеек вместо рубля. Именно в таких лавочках искали себе книги те петербуржцы, что любили читать, но достаток не позволял им покупать новые издания. Да и доктор любил иногда покопаться в здешних залежах в поисках какого-нибудь старинного томика о медицине на немецком.
Хозяин нашелся в глубине лавки. Он был так же стар, как книги, которыми торговал. Седая борода, потухшая трубка во рту и, несмотря на жаркую весну, потертое и штопаное пальтецо. Сейчас он о чем-то спорил с посетителем, дав Фальку шанс оглядеться. Книги, на первый взгляд, были расставлены в полнейшем беспорядке. Однако, присмотревшись, посетитель понимал, что на самом деле система присутствовала. Где-то лежали вместе философские труды. Где-то – гимназические учебники. В раздел книг о путешествиях каким-то образом затесался «Гулливер» Свифта.
Покупатель тем временем извлек из кармана табачный кисет, зазвенел монетками, отсыпал горсть хозяину лавки, забрал книжку и направился на выход. Василий Оттович не удержался, скосил глаза на название. «Таинственный монах».
«Очень своевременная литература», – подумал Фальк, внутренне содрогнувшись. Вот уж не думал он неделю назад, что окажется героем бульварного уголовного романа…
– А-а-а, сударыня, рад снова вас видеть, – меж тем обратился к Лидии букинист. – Чем могу услужить?
– Я снова к вам насчет вот этой книги, – девушка протянула старику потрепанный экземпляр «Geschichte der Frühlingswiese».
– Ой-ой-ой, что такое? – горестно закачал головой хозяин лавки. – Вы чем-то недовольны?
– Нет, что вы! – успокоила его Лидия. – Скорее меня очень заинтересовала история этой книги. Быть может, вы вспомните, откуда она у вас взялась?
– Ох, милая, вы хоть представляете, сколько книг прошло через мои руки за сорок лет торговли? – заскрипел букинист.
– Двадцать-тридцать тысяч? – полюбопытствовал Фальк.
– Сотни, молодой человек, сотни тысяч! – Продавец назидательно потряс пальцем под носом у доктора. – Ладно уж, давайте-ка посмотрим, вдруг голова моя дырявая еще что-то соображает.
Он бережно принял томик из рук Лидии. Внимательно осмотрел обложку со всех сторон. Раскрыл форзац. Медленно пролистал все страницы.
– Жаль, никаких пометок, – пробормотал старик. – Хотя… Знаете, действительно, книжица приметная. Кажется… Кажется, я даже припоминаю что-то о ней… Подождите-ка…
Он дошаркал до своего кривого стульчика, открыл конторку за ним и принялся перебирать лежащие там папки, бормоча себе под нос:
– 99… 98… 97…
Наконец он нашел нужную и принялся лихорадочно листать пожелтевшие листы. И вскоре ему улыбнулась удача.
– Вот! Не совсем еще зачах-то! – радостно объявил букинист. – Август тысяча восемьсот девяностого года. На Невском выставили на продажу библиотеку. Семья, кажется. Съезжали из доходного дома, так как жили не по средствам и квартиру содержать не смогли. Кто-то из моих коллег, конечно, в ней уже покопался, но мне тоже достались несколько книжечек.
– А кто продавал, у вас не записано? – с надеждой спросил Фальк.
– Слуги продавали, слуги, молодой человек, – ответил хозяин лавки. – Но адрес остался, если вам требуется.
Фальк с Лидией переглянулись. Сможет ли им помочь адрес почти двадцатилетней давности, да еще и учитывая, что жившая там семья давно съехала? А впрочем, права была Лидия – в докторе и впрямь развился несвойственный ему ранее авантюризм.
– Диктуйте! – попросил он у букиниста.
Указанный старым продавцом дом обнаружился на углу Невского и Надеждинской[31] – довольно старый, в классическом стиле, с четырьмя этажами. Фальк с Лидией нырнули в арку на боковой улице и очутились во внутреннем дворике. Доктор, не раз ходивший по вызовам, безошибочно обнаружил неприметную дворницкую и решительно постучал в дверь.
– Кто там? – буркнули изнутри.
– Любезный, откройте, есть разговор, – попросил его Василий Оттович.
Дверь отворилась. На пороге возник классический петербуржский дворник: солидный, в переднике, с картузом набекрень и бородой-веником. Он быстро смекнул, что визитеры у него выглядят солидно, а потому есть все шансы немного подзаработать.
– Чего изволите? – спросил он.
– Скажи-ка, ты давно здесь служишь? – поинтересовался Фальк, как бы невзначай извлекая из кармана рубль.
– Да, почитай, двадцать лет.
Василия Оттовича ответ устроил, и рубль перекочевал к дворнику.
– Смотри, какая беда у нас приключилась, – продолжил доктор. – Я доктор. И был у меня пациент, да помер, Царствие ему Небесное. А перед смертью наказал – помогли ему когда-то жившие здесь люди. Благодарен он им безмерно, а вспомнить фамилию на старости лет не может. Помнит только, что съехали они отсюда в августе, лет восемнадцать назад. Может, помнишь таких?
– Да вы что, барин, рази ж я упомню… – забормотал дворник.
Василий Оттович меж тем достал еще один рубль и подбросил его, ловко поймав при падении.
– Эх, жалость какая… А может, все-таки припомнишь? Семья. Богатые были, да разорились. Съехали. Перед этим распродали библиотеку свою.
– Биб… – попытался переспросить дворник, но не смог выговорить слово. А затем у него в голове что-то щелкнуло (по крайней мере, работа мысли отразилась такая, что Фальку даже почудился характерный звук), и он расплылся в улыбке. – А, книжки, значит? Книжки помню! И знакомцев вашего пацента помню. Торговцы оне были. Я тогда второй, что ли, год, как устроился. Правда ваша, хорошие были, добрые. Хоть и немцы.
– Немцы? – удивленно переспросил Фальк.
– Как сейчас помню, немцы! – закивал дворник. – А что, пацент ваш не сказал?
– Да, кажется, тоже забыл, – протянул доктор.
– А фамилию? Фамилию их вы запомнили? – спросила Лидия.
– Ага! – подтвердил дворник и выразительно поглядел на рубль в руках Фалька. Тот вздохнул и произвел транзакцию.
– Так фамилия-то какая? – еще раз спросил дворника Василий Оттович.
– На «М»! – ответил тот. – Нерусская такая. Ме… Ми… Мю… О! Точно! Мюллер!
Глава двадцать третья
– Это все равно, – ответил монах не сразу, тихим голосом, обращаясь к нему лицом. – Легенда, мираж и я – все это продукт твоего возбужденного воображения. Я призрак.
К концу дня Фальку начало казаться, что найти иголку в стоге сена гораздо проще, чем следы одной семьи в Петербурге. В конце концов, стог сена можно спалить. А потом побродить по пепелищу с магнитом. Со столицей такой трюк явно бы не прошел.
Поначалу Лидию охватила легкая эйфория. Стоило им выйти из арки на Надеждинскую, девушка буквально начала приплясывать от азарта.
– Мюллер! Василий Оттович, вы понимаете, что это значит?
– То, о чем я и думал, – спокойно ответил Фальк. – Оба экземпляра нашей книги попали к букинистам от одной и той же семьи. А до продажи хранились они как фамильное наследство. Я, конечно, допускаю совпадения, но гораздо вероятнее, что книги привезли в Петербург потомки тех самых Мюллеров, что жили в деревне при монастыре.
– И кто-то из них, возможно, наряжается монахом и ищет сокровища! – продолжила Лидия.
– Не исключено, но, если честно, это лишь запутывает ситуацию, – покачал головой Фальк.
– Почему?
– Потому что мы понятия не имеем, какое отношение они имеют к Вансовскому и Мельникову.
– Так чего мы ждем? Давайте найдем этих Мюллеров и выясним! – воскликнула Шевалдина.
И вот здесь у пары возникли серьезные затруднения. Во-первых, немцы составляли вторую по численности национальную группу в Петербурге – их было более пятидесяти тысяч. А Мюллер – не самая редкая фамилия. Во-вторых, даже с учетом полученной от дворника информации найти среди них нужных оказалось практически невозможно.