Знаете, было бы у меня вино, я бы с удовольствием поднял тост за то, чтобы ничто и никогда не потревожило вашей рациональной картины мира». Ах, если бы!
Василий Оттович разулся, погасил свет в прихожей и, уже намереваясь отправиться спать, выглянул в окно. Разобрать что-то в темноте было сложно, поэтому фигура в серой рясе вполне могла прятаться где-то в тенях, но Фальку отчего-то подумалось, что человек в монашеском балахоне, если тот, конечно, не привиделся доктору, не преследовал его до дачи.
Поднявшись в кабинет, Василий Оттович обнаружил на столе сложенный пополам белый лист бумаги. Это оказалась записка от Вансовского, о котором доктор после ночного бегства и думать забыл. Федор Романович выражал Фальку свое почтение и заявлял, что с удовольствием примет его у себя в пансионате и даже пришлет за ним коляску. Что ж, таинственные монахи могут подождать – завтра Василия Оттовича ждала совсем другая встреча. И прийти на нее следовало хорошенько выспавшимся. С этой мыслью Фальк упал на кровать, укрылся теплым одеялом и мгновенно уснул.
Глава двадцать четвертая
Я весь ноябрь был психопатом!
– Конечно, Екатерина Юрьевна украсила бы собой наше общество, но и вам я тоже рад, Василий Оттович, – посмеиваясь, встретил Фалька Федор Романович.
– Боюсь, вы неправильно понимаете наши отношения, – пожал плечами доктор.
– Э, нет, Василий Оттович, мой глаз не обманешь, будьте уверены, будьте уверены! – хохотнул Вансовский.
В четверг Федор Романович, как и обещал, прислал за доктором свой экипаж. На козлах вновь восседал молчаливый кучер, за всю дорогу не произнесший ни слова. С другой стороны, до бывшего особняка фон Гарта езды было каких-то пятнадцать минут, поэтому Фальк вполне комфортно провел время в раздумьях по поводу своего визита. Да и беспокойно немного было – что Вансовский сотворил с особняком старого барона?
Его опасения не подтвердились. Дом наполовину был закрыт строительными лесами, но половина эта была развернута к лесу, зато фасад открылся во всей красе. Фальк признал, что коммерсанты по большей части сохранили замысел барона, не став переделывать дом. Покойный фон Гарт строил особняк на века (это отдавало печальной иронией, учитывая, что род пресекся на нем) и средств не жалел. Дом его стал одной из немногих каменных построек в поселке и среди леса напоминал замок злой колдуньи из сказок. Хотя Вансовский и приложил все усилия для того, чтобы придать ему вид, более приличествующий пансиону: все окна уже украшали цветы, внутри угадывались легкие белые занавески, а вход, явно предназначенный чуть ли не для крепостных ворот, теперь закрывали застекленные двери, более уместные на европейском курорте.
– Да, пока скромненько, конечно, – Федор Романович явно лукавил, осматривая угодья и лазающих по лесам рабочих с затаенной гордостью. – Но поверьте, когда я закончу, это место будет не узнать!
– Нет, я бы сказал, что уже впечатлен, – признался Фальк.
– Я рад, я рад! Денек сегодня жаркий, однако. Как смотрите на то, чтобы выпить по бутылочке «Пильзенского»?[32] Я заказываю из Петербурга и храню на леднике. С меня – холодное пиво, с вас – увлекательная история. Мы хоть и сидим тут почти отшельниками, но новости о вашем геройстве уже долетели.
– Это преувеличение, – отнекивался Фальк.
– А я уверен, что нет, но это можно обсудить внутри. Там прохладнее.
За дверью им открылась просторная комната, уходящая вверх на два этажа, с устланной ковром лестницей и отделанными дубовыми панелями стенами. Следом Вансовский провел доктора через биллиардный зал в помещение, где планировалось разместить пансионный ресторан.
– Боюсь, это все, что мы успели сделать на первом этаже, – извинился Вансовский, вынырнув из ледника с двумя холодными бутылками пива. – В доме еще две готовые комнаты, моя и Мельникова. Но когда закончим фасад – быстренько доделаем остальные и откроемся уже к началу июля.
Федор Романович поочередно, с хлопком, избавил бутылки от крышек и перелил их содержимое в две массивные немецкие кружки. Фальк почувствовал, как в горле резко пересохло, и сглотнул. Все же ни один немец, пожалуй, не сможет равнодушно отреагировать на слегка шипящий звук наливаемого в кружку холодного пива. Его не спутаешь ни с чем. Ни с водой, ни с чаем.
– Недешевое удовольствие, как я погляжу, – Фальк благодарно принял из рук хозяина кружку.
– И вы не представляете себе насколько! – пожаловался Федор Романович. – Не дай бог я чего-то не рассчитал, по миру пойду! Но что же это я все о себе да о себе? Рассказывайте скорее про ваши ночные эскапады!
Василий Оттович поведал Вансовскому сокращенную и отредактированную версию событий. Не говорить же главному подозреваемому, что доктора похитили, когда он собирался следить за возможной обладательницей сокровищ. Пришлось сказать, что бандиты напали на него по дороге из «Швейцарии».
– Надо же! Готов был поклясться, что Аркадий задержался там допоздна, – удивился Федор Романович, еще больше уверив Фалька в том, что врать нужно осторожнее.
– Видимо, как-то передал весточку сообщнику и присоединился к нему позднее, – как можно невиннее пожал плечами доктор.
– Да, конечно, конечно! – закивал Вансовский. – Но я все в толк не возьму, для чего они вас похитили?
– О, а это, кстати, еще более интересная история! – объявил Василий Оттович, внутренне собравшись. От того, насколько он сейчас будет убедительным, зависел весь его план. – Видите ли, они посчитали, что я разгадал тайну убийства Шевалдиной!
– Да вы что?! – охнул Вансовский. – И как, правда разгадали?
– Нет, конечно! – беспечно махнул рукой Фальк, отхлебнул пива и внезапно затараторил, словно ему не терпелось поделиться новостью с собеседником: – Но, кажется, узнал кое-что любопытное. Скажите, Вера Павловна рассказывала вам о том, что находилось на месте вашего пансиона до особняка барона?
– Не припомню, если честно, – вполне убедительно ответил Вансовский.
– О, это крайне увлекательная история со всеми атрибутами готического рассказа – одинокий монастырь, разбойники, злодейство! – И Фальк азартно пересказал Федору Романовичу историю средневекового Весеннего луга.
– Ничего себе! – грохнул кружкой о стол коммерсант, выслушав Василия Оттовича. – Доктор, вы же сами не представляете, как мне помогли!
– Каким образом? – поинтересовался Фальк, глядя, как глаза собеседника зажглись азартным огоньком.
– У меня же будет не просто пансионат на месте баронского замка, нет-нет! – Вансовский вскочил из-за стола и начал расхаживать по будущему ресторану. – Я должен вплести историю монастыря в рекламу! Василий Оттович, да подумайте же! От экзальтированной столичной публики отбоя не будет! Я же смогу… – он осекся, а затем расплылся в улыбке. – Я же смогу привлекать их перспективой поиска сокровищ на территории пансиона! Их же не нашли до сих пор, я правильно понимаю? – уточнил коммерсант.
– Нет, но, думаю, ваших гостей я все-таки опережу, – загадочно заявил Фальк.
– Как это? Вы что, хотите сказать, что знаете, где спрятаны ценности?
– Пока не знаю, но близок к этому, – доктор смерил собеседника взглядом, будто пытаясь понять, можно ли ему довериться, но быстро сдался: – Мне кажется, что сокровищ в монастыре не было! Они хранились в самой деревне или рядом с ней.
– С чего вы взяли? – спросил Вансовский.
– Мне попала в руки книга, которую на досуге изучала Вера Павловна, – объяснил Фальк. – А в ней – карта местности. И я понял, что рыцари не смогли найти драгоценности в монастыре потому, что монахи и жители деревни заранее их перепрятали. Ведь Зеленый луг стоит на руинах старого поселения шведов, даже кирха возведена практически на том же самом месте.
– И сокровища зарыты где-то там? – подался вперед Федор Романович.
– Нет, это было бы слишком просто! – усмехнулся абсурдности предложения Фальк. – Я сравниваю карту из книги и топографический план современного поселка, а еще, как мне кажется, почти разгадал секретный код, зашифрованный в самом тексте.
– Ничего себе! – восхитился Вансовский.
– Да-да! – закивал Василий Оттович. – Помяните мое слово, еще буквально один день – и я точно смогу сказать, где лежит клад. Только – тс-с! Пусть это будет нашим секретом!
– Я нем как могила! – торжественно пообещал Вансовский, но тут от дверей в ресторан раздался зловещий крик:
– Ты!
На пороге ресторана застыла нескладная мрачная фигура Мельникова. Безумными глазами он смотрел не на Фалька и Вансовского, а куда-то в пространство между ними, слегка дрожа и покачиваясь на месте.
– Зачем ты позвал его?! – снова вскричал Мельников.
– Харитон, ты принимал лекарство? – вскочил из-за стола Вансовский.
– Как ты мог?! – вместо ответа вновь крикнул Мельников.
– Простите, Василий Оттович, я сейчас! – Коммерсант метнулся к своему компаньону, схватил того под руку и вывел из ресторана, что-то увещевательно нашептывая ему на ухо. Фальк остался один в пустом зале. Правила приличия и самосохранения подсказывали сидеть смирно и ждать хозяина, но любопытство (которого, как внезапно показали предыдущие недели, у него водилось в достатке) взяло верх.
Доктор крадучись проследовал за ушедшими хозяевами пансиона. Судя по шагам, они поднимались по лестнице. Слышен был только приглушенный, но уверенный шепот Вансовского, Мельников больше не кричал. Фальк напряг слух, но так и не смог разобрать ни одного слова из того, что говорил Федор Романович. Подниматься следом было опасно, поэтому доктор решил осмотреться в прихожей. Его внимание привлекла деревянная панель у основания лестницы – казалось, что она чуть отходит от соседних. Фальк подошел к ней поближе, толкнул – и очутился в маленьком пыльном чулане, заваленном строительными инструментами. Василий Оттович уже собирался разочаровано закрыть за собой дверь, но его взгляд упал на бесформенную тень на стене. С замирающим сердцем доктор подошел ближе и присмотрелся. Тенью оказался плотный кусок ткани темного цвета, грубо прошитый так, чтобы служить накидкой.