Его собственная дача располагалась крайне удачно. Да, не прямо на берегу залива, но это и хорошо – в ветреный день не так сильно задувает песком с дюн. Зато на участке течет ручеек, стоит белая ажурная беседка, а если подняться в кабинет на изящной башенке (самое любимое место в доме), то можно с удовольствием пить чай или кофе, наслаждаясь ничем не закрытым видом на море. Можно было бы начинать отдыхать, если бы не одно «но». «Но» прохаживалось по террасе перед входной дверью и звалось Верой Павловной Шевалдиной.
Глава третья
Я имею несчастье быть медиком, и нет того индивидуя, который не считал бы нужным «потолковать» со мной о медицине.
Фальк недолюбливал Веру Павловну Шевалдину по нескольким причинам.
Во-первых, сам вид генеральши оскорблял его чувство прекрасного. На старости лет Вера Павловна настолько располнела, что размерами сравнялась с комодом, что достался Фалькам вместе с матушкиным приданым. А ради того, чтобы внести сей предмет мебели в квартиру на Васильевском острове, потребовалось срочным порядком заменить в ней все двери! Комод тем временем два дня красовался на улице под неусыпным оком городового (получившего по такому случаю почти половину своего месячного жалованья).
Во-вторых, врачебные чувства Фалька Вера Павловна тоже оскорбляла. Поднявшись на крыльцо (всего две ступеньки), генеральша уже начинала пыхтеть, словно пригородный паровоз, доставляющий дачников в Зеленый луг. От любых замечаний Василия Оттовича по части диет она отмахивалась, как от надоедливых мошек. Не действовала даже угроза реквизировать тело Веры Палны после смерти для наглядной демонстрации студентам пагубных последствий чревоугодия.
Третьей же причиной антипатии было то, что Шевалдина разносила сплетни. Овдовев лет семь назад, Вера Павловна направила всю свою энергию, ранее растрачиваемую на отравление жизни супруга, на вынюхивание грязного белья обитателей Зеленого луга. Иногда – буквально. Фальку казалось, что стоит ему прищуриться, как он увидит летящие вслед за генеральшей воздушные обрывки фраз, живописующие самые нелицеприятные истории из жизни дачников.
В особенности Вера Павловна любила коллекционировать случаи супружеской неверности. Доцент Пряжский, например, узнав от генеральши о забавах своей супруги во время его отъезда, подал на развод. Жена доцента, несмотря на очевидную разницу в габаритах, попыталась атаковать Веру Павловну во время одного из моционов, но напоролась на ее внушительный бюст и была отброшена прочь. Заставшие сей конфуз острословы быстро нарекли инцидент «Битвой за Шевалдинский редут[6]». Надо ли объяснять, что появление Веры Павловны на пороге дачи резко испортило дотоле приподнятое настроение Василия Оттовича? На минуту он даже малодушно задумался, а не пойти ли ему дальше в сторону моря, пока генеральша его не заметила. Однако Шевалдина славилась поистине бульдожьей хваткой и никогда не сдавала позиции, если ей что-то было нужно. С нее бы сталось дежурить на крыльце весь день, а скрываться на пляже до глубокой ночи в планы доктора Фалька не входило. Посему он тяжко вздохнул и принял бой с открытым забралом.
– Вера Павловна, что привело вас ко мне в столь чудесный день?
– Ах, Василий Оттович! – всплеснула могучими руками генеральша. – Осмотрите меня срочно! Чую, смерть моя не за горами!
– Вера Павловна, так часы же не приемные, – попробовал протестовать Фальк. – Я уверен в вашем добром здравии.
– А я нет! – отрезала Шевалдина. – Уже неделю как не уверена.
– Эх, я же предупреждал не налегать так на рябчиков и рябиновку… – посетовал Василий Оттович.
– При чем здесь рябчики?! При чем здесь рябиновка?! – патетично воскликнула генеральша. – Мне серый монах является!
– Какой монах? – медленно моргнув, переспросил доктор Фальк.
– Серый! – не особо прояснила ситуацию Шевалдина.
– И откуда он является? – попробовал зайти с другого боку Василий Оттович.
– Не знаю, – стушевалась Вера Павловна. – Вероятно, из Швеции!
Фальк очумело помотал головой, пытаясь понять, кто сходит с ума – он, Шевалдина или весь мир.
– Хорошо, Вера Павловна, давайте пройдем в дом, и вы мне подробно все расскажете.
– Чаю? – проскрипел чей-то надтреснутый голос за спиной у генеральши.
– Господи Иисусе! – Фальк был готов поспорить, что Шевалдина почти подпрыгнула, но от землетрясения Зеленый луг спасла ее комплекция. Другими словами, Вера Павловна чисто физически не способна была подпрыгнуть. В отсутствие должной прыти генеральша просто перекрестилась.
– Да, будьте так любезны, Клотильда Генриховна, – попросил Василий Оттович.
Стоявшая в дверях сухонькая старушонка зловещего вида невозмутимо развернулась и скрылась в глубине дачи.
Клотильда Генриховна служила в семействе Фальков с незапамятных времен. Даже родитель доктора как-то обмолвился, что экономка была вывезена предками из Саксонии и выглядела старой еще в его (Отто Карловича) детстве. Давний знакомец Фалька, вернувшийся из Египта, на полном серьезе утверждал, что видел там мумию, как две капли воды похожую на Клотильду Генриховну – если бы мумии носили черные траурные платья с белыми кружевными воротниками, а подкрашенные синим остатки седых волос собирали в пучок на макушке. По мнению Василия Оттовича, глубокий ужас, который строгая экономка вызывала у окружающих, с лихвой компенсировался ее восхитительными наливками и миниатюрными штруделями.
Явление Клотильды Генриховны еще больше уверило Фалька в том, что со здоровьем у Шевалдиной дело обстоит не так страшно, как генеральша пыталась представить, раз уж ее не хватил инфаркт от вида экономки. Но он не привык оставлять врачебные дела на волю случая, а потому все же осмотрел Веру Павловну. Наблюдения его показали, что все угрожающие жизни и здоровью генеральши хвори по-прежнему на месте, однако же не прогрессировали по сравнению с прошлым годом. О чем Фальк и сообщил Шевалдиной.
– А как же монах? – грозно спросила Вера Павловна.
– Боюсь, что монахи в данный момент являются симптомом, не вполне изученным современной наукой, – задумчиво изрек Василий Оттович. – Будьте любезны, расскажите о нем поподробнее.
– Как, вы столько лет живете в Зеленом луге и не слышали про серого монаха? – изумилась Шевалдина.
– Читал про черного… – Василий Оттович покосился на томики Чехова, выстроившиеся на книжной полке в углу кабинета. – А вот про серого, признаюсь, нет.
– Это дух! – заявила Вера Павловна. – Призрак! Причем зловредный. Увидеть такого – верное предзнаменование болезней и смерти!
– А почему вы считаете, что он из Швеции?
– А откуда же еще ему быть? – пожала плечами генеральша. – В допетровские времена, при шведах то есть, здесь была ярмарка при монастыре, а в нем как раз жили монахи.
– Увольте, Вера Павловна, вы-то откуда это знаете? – поразился доктор Фальк.
– Василий Оттович! – оскорбленно поджала губы Шевалдина. – Про Зеленый луг я знаю все! Переехав сюда, я посвятила свою жизнь сбору всех доступных мне исторических сведений о нашей деревне и планирую однажды издать о ней книгу!
«Боюсь, что большая часть собираемых и распространяемых вами сведений относятся к разряду излишне новейшей истории», – хотел заметить Фальк, но вместо этого лишь примирительно поднял руки вверх и сказал:
– Хорошо, допустим. А с чего тогда монах стал призраком?
– За счет ярмарки монастырь скопил баснословные богатства, – пояснила генеральша. – И однажды на них позарились приехавшие рыцари. Ночью они проникли в монастырь и попытались найти сокровища, но те как сквозь землю провалились. Тогда мерзавцы начали пытать монахов. Братья хранили молчание и приняли мученическую смерть, но не выдали своей тайны. А последним умер старый аббат. Вот он-то теперь и является людям.
– И предсказывает болезни и смерть? – уточнил Фальк.
– Именно!
– И не ошибается?
– Говорят, что нет!
– Какой замечательный диагност, – пробормотал доктор. – А откуда вообще взялась эта легенда?
– О, местные жители всегда о ней знали, а потом уже рассказали о ней дачникам, – ответила Вера Павловна. – С тех пор, говорят, многие перед смертью видели этого призрака. Профессор Князькин, например. И барон!
– Барон точно не видел, – уверенно заявил Фальк.
– Ну, может, и не видел… – немного стушевалась генеральша. – Но примета верная, можете мне поверить!
– Понятненько, – протянул Василий Оттович, хотя на самом деле понятнее ситуация не стала. – И, говорите, теперь его видите вы?
– Да, – подтвердила Шевалдина. – По ночам. Он приходит ко мне под окна.
– И что делает?
– Ничего, – даже как-то расстроенно ответила генеральша. – Просто стоит и смотрит.
Фальк утомленно вздохнул:
– Вера Павловна, думаю, призраки и предвестники смерти тут абсолютно ни при чем. У меня есть две абсолютно рациональные теории, объясняющие вашего монаха. Скажите, у вас в последнее время каких-то радикальных изменений в жизни не происходило?
– Ой, ну что вы! – К ужасу Василия Оттовича, генеральша смущенно зарделась. – Нет-нет-нет, кому я нужна в свои-то годы, ха-ха!
Поймав изумленный взгляд Фалька, Вера Павловна осеклась.
– Ну, то есть… Невестка вот с дочкой своей приехали. Жена брата моего покойного мужа, если быть совсем точной. А я, знаете ли, отвыкла уже от гостей.
– Допустим, – неуверенно согласился Василий Оттович. – Возможно, смена привычного вам ритма жизни вызвала повышенную нервическую активность. Ваш разум просто попытался воплотить это волнение в некий знакомый образ. Видимо, вы недавно вспоминали про этого несчастного монаха. Вот он и привиделся вам вместо какой-нибудь, скажем, безобидной елочки под окнами. Ночью-то у страха глаза велики.
– Другими словами, вы считаете меня истеричкой, – грозно констатировала Шевалдина, явив недюжинную проницательность. – Спасибо, доктор, я обязательно это запомню. И какая же ваша вторая теория?