[34], люблю плавать в спокойном море, чтобы меня не накрывало с головой. А на Бали волны сильные…
Каждому – свое. Кому-то там хорошо, кому-то – здесь, но я все больше и больше понимала, что вот Индия – это та страна, в которой я хочу находиться всегда. То есть я уже не думаю о том, вернуться или не вернуться в Россию, я просто каждый день молю Бога, чтобы находиться здесь. Я даже приняла решение, что ребенка могу родить только здесь, а в другой стране не хочу ни рожать, ни растить его, особенно в России: там мне было просто страшно иметь детей.
Здешний ритм жизни меня очень устраивает. В сезон – куча информации, общения, обнимашечек, целовашечек и рассказов, у кого что и как. А в мунсун – абсолютное шанти, то есть ты наконец остаешься сама с собой и у тебя есть время на саму себя: я, например, перечитала кучу духовных книг. Я всегда любила читать только эзотерику и духовную литературу. Мне всегда было интересно покопаться в себе, в каких-то человеческих нюансах. И в тот момент я занималась таким вот духовным ростом: читала книги, выписывала себе аффирмации. Я понимала, что, допустим, в идеале я хочу иметь семью, хорошего мужа, ребенка и так далее… Вот мне уже 30 с лишним лет, а я до сих пор не замужем, почему-то мальчики, которым я нравлюсь, мне не нравятся, а тем, которые мне нравятся, я не очень нравлюсь. Что это за затык, как из этого выбраться? И я постоянно занималась собой, то есть у меня была такая сплошная медитация.
Но чего у меня не было, так это страха. Ведь я из Киргизии, но уже пожила в Питере, то есть у меня уже был навык – из одного корыта в другое, грубо говоря: и разница менталитетов, и разные совершенно люди… Я родилась в городе ОШ, читала книги ОШО, потом я познакомилась с другом, которого звали ГОША, он в итоге стал проводником, и я оказалась в ГОА!!! Такая вот у меня формула родилась.
Ошо я вообще считаю одним из своих ярчайших учителей. Какая бы у меня стрессовая ситуация ни была, именно его книги дают ответ. Ты можешь открыть просто любое место, и там – самое зерно. Он как-то очень глубоко релаксирует, освобождает, и он действительно революционер в духовном мире.
В общем, получается, что в Питере я отыграла эту социальную штуку, и я уже даже натанцевалась, меня уже и пати не интересовали, уже и там я поработала, и сям поработала, и это у меня получается, и то… И я поняла, что теперь моя цель – семья, что я хочу хорошего мужа, хочу родить ребенка. Хочу такую ровную, счастливую семью…
И получается, что я встречаю молодого человека… На тот момент у меня была такая мысль, что внешность – это неважно. А он был ниже гораздо меня ростом, щупленький такой и моложе меня лет на шесть или на семь (или на девять?). Но внешность – ерунда, главное – чтобы душа была красивая. И я вот увидела его неимоверно широкую душу. Он действительно добрый, это не тот человек, который будет какие-то каки делать. И он смог мне запудрить мозг. Вот встретила я человека, который не привык говорить правду, ему легче врать. Изначально все было так обставлено, что он – принц. Я не знала, что он принц просто за счет денег своей мамы. Информационное поле вокруг меня было очень искаженное. Но вот это желание родить ребенка от любимого человека было огромное, и я уже не сомневалась. Мне неважно было, замужем я, не замужем, а именно важна была как бы внутренняя атмосфера в семье. А он очень хорошо за мной ухаживал, был очень внимательный. И я поняла, что да, вот от него я хочу родить. Он оказался не против, сказал, что морально и материально к этому готов. И я тут же забеременела!
Мэджик[35] беременность: он меня возил по святым местам, мы были у Саи Бабы… Правда, скоро это информационное поле стало выравниваться, реальность начала проявляться, но было уже «поздняк метаться». Я, например, узнала, откуда у него деньги: оказывается, он толком никогда сам не работал. Я понимала, конечно, что есть карма, что разные женщины попадают в разные условия: если одной женщине суждено быть с самым крутым, то она будет с самым крутым. А если мне это не суждено, то не стоит выпрыгивать из штанов и чувствовать себя несчастной. Я поняла, что самое главное – это комфорт и атмосфера в семье – любви, принятия, уважения. И все эти вещи он проявлял, потому что, по сути, в нем есть хорошие человеческие качества. Просто по какой-то причине он слабенький, так и не смог вырасти, остался мальчиком при маме… Есть даже книга Некрасова о том, как излишняя материнская любовь забирает силу…
Я попыталась его вырастить, чтобы он все-таки в мужчину созрел. Но он был не готов и выбрал не рост, а тяжелые наркотики. Мне рожать, а он колоться начал… У меня был, конечно, дикий стресс (плачет)… Я поняла: да, я родила от наркомана (плачет)… И это было самое страшное, что могло со мной в жизни произойти… Это произошло… Но, опять-таки, с точки зрения принятия: все, это уже есть, не исправишь… Я какое-то время за него боролась, слушала всю эту лапшу на уши, чего-то там за ним ухаживала – там, с мамой его на коннекте, потому что она за него борется вообще всю жизнь. Оказывается, с 19 лет он в наркоклиниках… И никто мне об этом не сказал заранее…
И вот у меня эта переоценка ценностей, шок и тра-та-та, я начинаю за него бороться и понимаю, что это все впустую. Раз в больницу я его отвезла (ребенку полтора месяца), второй раз я его отвезла, а в третий раз я ему сказала: все, хочешь жить в больнице – это твой выбор, я туда больше ни ногой. Ну а потом я внутренне в какой-то момент просто уже разорвала эту связь. Сначала я предлагала ему: давай ради ребенка будем создавать видимость нормальной семьи. Но это не получилось, потому что он меня постоянно доставал с темой секса, а какой может быть секс в этих обстоятельствах? У меня вообще – не то что ни малейшего желания, а мне было страшно об этом думать. Но я просто физически не могла от него уйти, потому что не работала, а он мне давал деньги на жизнь.
Работать я начала, когда Ванечке было 10 месяцев. Я поняла: все, этот мой принц ни хрена не может и никогда не сможет, и нечего от него ждать, надо уже самой как-то опять брать ноги в руки, у меня же это всегда прекрасно получалось (смеется). Зато хоть беременность я пробыла в полном шоколаде: мне не надо было зарабатывать. У меня был полный релакс: деньги есть, я могу медитировать, заниматься йогой, плавать, читать книги про беременных и так далее. А тут я снова пошла танцевать, причем ездила на работу уже с младенцем на руках, в раздевалках он сосал сиську. За сценой вот так вот первому попавшемуся его сунула, станцевала, прибежала, забрала, убежала. Первое время еще Дениса с собой таскала как няньку, но потом поняла, что это вообще ошибка, что он – мало того что не очень хорошая нянька, так он еще и мозг мне постоянно выносит. И в итоге сосед стал моим бэбиситтером: пять детей в семье, мальчик не пьет, не курит, всегда улыбается, здоровяк, пышет от него здоровьем, счастьем – позитивный человек. Мы приезжали на работу, он прекрасно мог сына отвлечь на тот момент, когда мне надо переодеться, выступить, раздеться, а на обратном пути в машине у меня уже ребенок спит. Вот так мы и трудились…
Гоа – это 150 километров пляжа, вдоль него – отели разного уровня. Основные площадки наши для танцев – это, конечно, отели. Но бывает, что и просто богатые индусы с удовольствием приглашают европейских артистов. И мы не только в Гоа работаем. В Дели, в Бомбей редко ездим, а вот, например, в Бангалор, в Ченнай, в Кералу можно поехать танцевать: на самолетике прилетел, выступил и обратно домой вернулся.
У нас нет никакого агентства, это просто такое слуховое радио. Профессиональный артист – он раз выступил, два выступил, от этого идет такой информационный шлейф и увеличивается количество агентов с индийской стороны. Рынок, правда, поделен: есть крупные компании, которые делают эти праздники, и они нас уже знают. Теперь я и сольно выступаю, и с другими девчонками. Танцуем мы беллиданс, восточные танцы, индийские популярные танцы, плюс всякие там самба-карнавалы. Танцуем в основном для индусов, конечно, но, например, в прошлое католическое Рождество в отелях нашими клиентами были одни европейцы. Сейчас и русских туристов очень много. А в мунсун, когда нет туристов, конечно, это индусы. Они тоже абсолютно разные. Бывают – прямо деревня деревней: из Карнатаки, например, – они вообще белую женщину не видели, так это просто: а-а-а-ах. Дикий такой народ, но это все равно отель, там есть секьюрити[36], с ними договариваются изначально, что они нас не имеют права ни лапать, ни трогать, ничего-ничего. Один, например, человек в порыве радости шлепнул меня по попе. Это был скандал! Он публично просил прощения, стал от страха заикаться, потому что реально его могли избить, конкретно. А бывает публика, наоборот, очень цивилизованная: это в основном бомбейские или делийские семьи богатые, которые путешествуют по миру, по Европе, с прекрасным английским, и они к нам очень уважительно относятся, платят прилично, дают еще сверху – просто чтобы у артистов было хорошее настроение. И покормят, и тортик принесут, – очень интересные люди! В России, мне кажется, таких уже немного.
А с Денисом мы прожили, пока ребенку три года не исполнилось. Я его тащила-тащила, а потом поняла, что все: даже если он и станет положительным героем, все равно я с ним уже жить не смогу.
Сначала нас вынесло на Бали. Еще год мы там жили в этом непонятном состоянии, но там я уже сказала: все, давай просто не будем вместе жить, пожалуйста, приходи к ребенку общаться, а я – сама по себе. А он еще за меня держался. И тогда я поняла: единственное, что меня может спасти в этой ситуации, – это если у него появится другая женщина. И я стала опять молиться. Я просила: Господи, пожалуйста, пошли ему другую женщину, потому что я его счастливым сделать не смогу. И у него появилась! Сначала какая-то японка на каком-то пати очередном, потому что он начал опять бухать… Потом – русская…