Параллельно она злоупотребляла, алкоголем и прочей дрянью. Меня это, конечно, не устраивало, но я не мог на нее влиять, встречал очень жесткую реакцию, и все мои советы выполнялись с точностью до наоборот.
К счастью, этот мужчина, к которому она приставала, оказался человеком чести. Мы с ним стали друзьями, вместе боролись с этой проблемой. Я ей говорил: если ты действительно любишь другого мужчину, ты скажи, давай разведемся тогда. Она отвечала: нет, я люблю тебя, разводиться не хочу.
Потом ее начало клинить. Если поначалу это были просто какие-то истерики и неадекватные реакции, то потом начался настоящий ужас. Она старалась все эти состояния еще больше закидать огромным количеством всякой дряни. Я потом понял, что это уже психиатрия: уровень сознания настолько высокий, что никакие вещества просто не действуют. Параллельно она ударилась в рисование, начала исписывать и изрисовывать стены дома, где мы жили. Она раньше неплохо рисовала, но тут это напоминало детскую мазню, и для меня это тоже стало признаком заболевания.
Потом она зациклилась на мусоре, стала из него делать какие-то инсталляции. В доме был бардак, но она мне запрещала трогать вещи, потому что в их расположении видела некий тайный смысл. Но это не было творчество, это была деградация.
Энергии очень много у нее было, она могла ночью перетаскивать кирпичи, часами бегать… А мы же живем в самом центре деревни, у всех на виду. Я пытался объяснить окружающим, что это психиатрия, но не все понимали…
Она начала нелепо одеваться, практически не спала, очень много пила, курила. Потом стала бегать босиком к дому того мужчины, спала у него под домом. Пыталась с ним общаться путем символов, оставляла ему на пороге какие-то картины, цветы, сочетания предметов. Тут я уже понял, что ситуация критическая, что с ней в этом состоянии уже может случиться что-то плохое. При этом я знал, что если буду ее ловить, то она убежит еще дальше, потому что все это – реакция на меня. Друзья, конечно, помогали, возвращали ее домой, поддерживали. Я понимал, что у нее глубокий экзистенциальный кризис, что она в отчаянии. Я понял также, что мне употреблять что-либо в этой ситуации нельзя, нужно иметь ясный ум, постоянно, 24 часа в сутки контролировать ситуацию. Так что я тоже не мог спать.
Она всегда была растратчицей, но я считал, что для девочки это если не нормальное, то, во всяком случае, частое явление. А тут она просто начала швырять деньги налево и направо, совершенно бессмысленно. Там, где можно было торговаться, она могла переплатить. Делала бессмысленные и нелепые подарки. Дома без конца устраивались так называемые кулинарные вечеринки: люди уже ничего не хотят, а она бежит и покупает самые дорогие продукты… По 100 долларов в день тратила. Пыталась себя шопингом как-то реабилитировать, что ли… Постоянно требовала денег, выливала на меня целые потоки грязи (ну, понятно, накопленные за годы совместной жизни), могла мне хорошенечко врезать, а я даже специально иногда пропускал от нее удары, чтобы ей было легче, чтобы закрыть гештальт.
Я потом понял, что ей свойственно такое подростковое явление – синдром бродяжничества. Ну, вот как дети убегают из дома, причем бегают при этом по определенному кругу: ну, там, школа, кино, мороженое…
Она в последние годы все время от меня требовала поездок, путешествий. Хотела поехать путешествовать автостопом, я ее отговаривал: у нас ведь были две комфортабельные машины. А ее увлечение бейсджампингом (это прыжки со скал с парашютом) я пытался скомпенсировать другим: очень много денег, времени и сил потратил на то, чтобы сделать ее рекордсменкой по парашютному спорту. А я сам очень люблю бейсджампинг, но перестал этим заниматься, чтобы и у нее соблазна не было, то есть я сознательно, для ее блага, ограничивал свою свободу. Но каждый раз, когда я ей давал не совсем то, чего она хотела, ее негатив по отношению ко мне рос. Ей казалось, что я ее обманываю и что обманов накопилось очень много.
Попутно она мне выкатывала очень много претензий, в основном относящихся к 2005 году. Именно тогда я прекратил все другие свои отношения, решил, что мы живем вместе, начал строить семью. А до этого я жил с другой девушкой, это-то и вменялось мне в вину. У меня родители развелись, когда мне был, год, я очень хотел построить хорошую семью и впоследствии был гладким, как яичко, ей придраться было не к чему, именно поэтому она вспоминала такие, мягко говоря, неактуальные события.
Думаю, она просто искала причины своего нестабильного внутреннего состояния, а где их можно найти? Вот он, я, рядом: девять лет не даю ей реализоваться, мучаю ее. При этом она, как сама определила, испытывала патологическую зависимость от меня. Ну а я всегда чувствовал, что какая-то часть личности в ней невероятно незрелая, подростковая. Претензии, демонстративные действия – все это носило настолько мощный и жестокий характер, что я, естественно, понимал, что что-то не так, но сначала пытался все списать на другие причины.
Я противопоставил происходящему здоровый образ жизни, очень много спорта. Бегал, занимался на турнике, стал принимать аюрведические препараты для восстановления нервной системы, для очищения организма. Все это помогало мне эмоционально не реагировать на ее выпады. Ведь если бы я позволил себе такие реакции, то патологическое в ней всякий раз добивалось бы того, чего она и хотела.
Я понимал, что в какой-то момент она должна сама обратиться ко мне за помощью. И это произошло. Мы все время много разговаривали, разговоры были очень сложные, мне приходилось всю эту информацию получать, перерабатывать, принимать и прощать, причем не на словах, а внутри. Я чувствовал каждой клеточкой тела, что если за моими словами не будут стоять реальные внутренние изменения, то ничего не получится. Только так я мог на нее влиять.
Попутно я сознательно «двинул себе крышу», чтобы видеть мир, хотя бы отчасти, так, как видит она. Я просто стал почти как она внутри. Я разобрался в ее системе символов и знаков и в этой системе нашел схему, по которой, когда она убегала из дома, я бежал впереди нее и переставлял, подкидывал ей определенные символы и знаки, чтобы она вернулась домой, хоть чуть-чуть поспала, покушала и хоть немножко была подконтрольна мне… В принципе, это работало.
И вот она обратилась за помощью. Я повез ее на скутере в Багу, в клинику, там пришлось полчаса ждать. Она в это время в местной кафешке так выступала… Индусы сидели с квадратными глазами. Доктор назначил ей лечение, мы начали этим заниматься. Постепенно становилось получше.
Я, конечно, понимал, что надо ехать в Россию. А она наоборот: нет, нет, я все поняла, я хочу от тебя детей и все такое… И получается, что я не могу ей отказать в сексе без предохранения, не могу ее обидеть, а с другой стороны, понимаю: о чем можно сейчас говорить, если всякой дряни в ее организме больше, чем крови? Это, конечно, было жутко. И, если честно, через какое-то время я просто стал импотентом: на нервной почве и из-за того, что она часто меня заставляла, и это все было настолько омерзительно (особенно если она под допингом), что, видимо, весь организм у меня этому сопротивлялся… Ну, не могу – и все…
Психиатрию не победить психологией и любовью.
Мне самому было удивительно, но, несмотря на происходящее, я продолжал радоваться жизни. Я видел красоту природы, видел удивительные отношения с людьми, мы вели невероятно сложные разговоры с друзьями, меня пробило на фотографию: пока она спала, я бегал фотографировать.
А потом началась вторая волна: ее резко сорвало, она начала превращаться просто в животное. Ужас… Опять понеслись претензии, истерики, какие-то невероятные действия. Опять этого мужчину начала атаковать, благо он уже все понимал. Она практически перестала спать, и ничего не помогало. И вот от постоянного недосыпа ее начали уже откровенно глючить разные образы. А параллельно с ее психиатрией случалось еще столько событий дьявольского характера, что мне уже было сложно отделить зерна от плевел и убедить ее, что это не так, потому что это было так… Например, заходим мы в какую-нибудь кафешку покушать вегетарианской еды, и вдруг приходят такие персонажи… Просто мультики – даже не знаю, как объяснить, – и начинают так пронзительно на нас смотреть… И это правда, я ведь тоже это видел, причем через призму абсолютно трезвого сознания! Или просто проходят мимо люди и вдруг произносят какую-то фразу в тему – просто бах! – и разрушают все, что я построил! Это было невероятно… Просто рушилось все, что я строил в плане защит.
И вот она не спит, в голове у нее постоянно говорят голоса… А потом она мне рассказала, как выглядит этот мир, как она его видит, и настолько внутренне непротиворечива была связь между событиями, которые реально происходили… Она говорила: ты пойми: это все – проекция моего сознания, люди вокруг и события – их не существует. Но пока я все это держу в своем маленьком мире, где красная планета – Марс, где перевернутая Луна, где люди совсем другие, где вообще происходит черт знает что, – это Чистилище, это неправда. Мне нужно наложить на себя руки, говорила она, и отпустить их всех, потому что все, кто в этом участвует, – это реальные люди, но они никогда не спят.
Несколько откровенно суицидальных попыток у нее было, причем дело осложнялось тем, что удерживать ее приходилось другим людям, ведь я мог ее только еще сильней спровоцировать. Приятеля однажды запустил ее догонять, он очень хитро отобрал у нее нож, надел ей на голову веночек и говорит: меняемся на нож. Но это было еще в первой волне. А во второй она стала отрицать всех людей, которые в первой были для нее позитивом, теперь они для нее стали просто врагами. Но иногда совершенно неожиданные люди ей помогали, поддерживали: однажды глухой алкоголик помог, который тут у нас неподалеку бродил, они долго разговаривали, он оказался очень непростым человеком.
Это все был ужас и кошмар. Под конец она уже практически полностью потеряла представления о грани между реальностью и бредом, с дикими криками выскакивала голая на улицу… А однажды я понял, что она снова побежала по закольцованному маршруту. И мне нужно было для нее проложить маршрут. Я пошел с ней, пытался делать так, чтобы ее маршрут пролегал по светлым местам. И вот в половине пятого утра на дороге нас останавливают менты и начинают шмонать. Спрашивают: а куда вы, а почему она босиком? Еле я от них отвязался, ведь ее могли и в полицию забрать…